Читать книгу 📗 "Серия "Афган. Чечня. Локальные войны-3". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Щербаков Сергей Анатольевич"
И все-таки победа! «Стопы» отменены, инженерная разведка проведена, колонна выстроена, доклады прошли, разрешение получено. Поехали-и-и! Стоп, забыли прапорщика с накладными. Бежит убогий. Тронулись. Вот и Ачхой-Мартан, нормально проехали, без приключений. Только пару машин с технического замыкания завернули не предупредив никого на рынок, такё купить чего-нибудь в дорогу. Приходиться дожидаться их на выезде на федеральную трассу, на КПП N190. Прямо поедешь в Самашки приедешь, налево поедешь приедешь на Федеральное КПП «Кавказ» — там стоит доблестный ОМОН, лояльный к военным машинам и нелояльный к гражданским. А дальше Карабулак, Барсуки, Назрань, Черменский круг. Там уже стоят осетинские представители дорожно-постовых служб и ГИБДД, абсолютно нелояльные к военным и по-братски настроенные к гражданским машинам. Вот тут тоже придется на каждом осетинском посту долго и упорно объяснятся, куда и откуда, что ничего запрещенного нет, записываться, отмечаться. Тут все предельно просто — дай что-нибудь, обычно ящик «зеленых» пайков, и все будет нормально, могут вплоть до Беслана сопроводить, а нет, так на каждом посту так мозги пропесочат; у-у-у-у-у-у-у — выть охота. И упаси господи вас через Владикавказ поехать, тут они все вместе накинутся, плюс еще и Военная автоинспекция подключится. На Кабардинских постах та же самая картина. Печально, да ладно, нам направо на Ханкалу. Если с техникой все в порядке, можно дать по газам и мчаться с ветерком до самого Мескер-Юрта. Раньше, до 2003 года, все колонны шли через Гикаловский и конкретно срезали, путь на Ханкалу был короче, потом в связи с какими-то новыми веяниями стали ходить по большому кругу, через Белгатой, поворачивать на Мескер-Юрте и переться через Аргун, нарезая приличных тридцать километров лишку. Кстати о постах, вас и вашу колонну могут остановить только на посту в Черноречье товарищи из чеченского ГИБДД, но в мою бытность там, они еще недобро поглядывали, сейчас говорят, тормозят. И еще один пост на кольце возле Мескер-Юрта, но тут уже товарищи федералы. Тут и Владивостокский ОМОН дежурил и бурятский СОБР и много кого еще. Здесь уже вас отмечают по всей строгости, кто куда, откуда, что везете, кто старший докладывают на ЦДКП, но в принципе все быстро — больше получаса мы там никогда не торчали. Ну все, отметились, проскочили неблагополучное Аргунское кольцо и вот, вот-вот онаё Ханкала, Дорожный Пост-300 оно же КПП № 300, (в народе множество названий, на картах, схемах еще больше).
Вот тут и начнется морока. Помимо стандартных вопросов потребуют, вот, пожалуйста. Внимание «Боевое Распоряжение!» Я как-то чуть дара речи не лишился, услышав в первый раз такое, но это было еще по первой войне, и я был лейтенантом. Я тогда с пылом пытался доказать кому-то, что боевое распоряжение — это секретный документ, который приходит в шифровальный орган, так как секретность и т. д. и т. п. На основе распоряжения делается приказ, а уж из него выписка, которую, в принципе, и можно показать. Но какой-то военный со звездами майора, главный на посту, ответил просто: «Ни фига не знаю, давай боевое распоряжение». Потом до меня дошло, печать, громкая фамилия, которая у всех на слуху и некое подобие боевого распоряжение с пунктами по порядку как положено, чтобы не было за что зацепиться военному глазу, и все нормально. Уже по второй войне, когда я ездил с агентурой, у меня на всякий случай валялась в кармане выписка на имя майора Пейна подписанная генералом Шварцкопфом с печатью в/ч такой-то. И вот, что интересно, к примеру, ингушский блок-пост возле Галашек меня постоянно узнавал, только принимали за хохла. Как-то наших парней долго не пускали в стольную Ханкалу из-за того, что выписка была подписана нашим помощником начальника штаба всего-навсего капитаном. «Не могет такого быть шоб бэ эр какой-то капитан подписывал!». Думаю, пояснять не надо, что объяснения по делопроизводству на старшего поста никак бы не подействовали. Однако ежели работа идет по отработанной схеме и старший колонны совершает не первый рейс, то проехать легко, звонок с мобильного направленцу. Офицер звонит или бежит к прикормленному «колонщику» и все, ура-а-а, мы на Ханкале. А еще лучше проходит вариант прикормить какого-нибудь начальника с самого ДП. — «Привет, Серега (Вася, Тимур, и т. д.)! Да снова, да получать, да сделаем. На, держи».
P. S. Кстати, выехать обратно с Ханкалы, скажем так, тоже не просто, ой как не просто!
ИНСТРУКТАЖИ
Я — лейтенант, и меня инструктируют. Такое впечатление, что меня пользуют. У нас учения и я со своей группой должен вывестись морским путем. Вроде ничего обычного, но все равно учения, где-то там наверху за нами «следят». А начальник нашего разведпункта уходит скоро в народ, в депутаты, поэтому я выслушиваю всякую хрень, пучу глаза и замираю от восторга. Мои матросы-водолазы-разведчики стоят неподалеку и их проверяют, проверяют и проверяют. Рядышком стоят все обеспечивающие меня начальники и их загибают, а складские мичмана снуют туда-сюда и носят что-то в группу и шипят сквозь зубы.
Я — лейтенант, и меня инструктируют. Краткоё емко и бестолково, с надеждой поглядывая на меня. Такое впечатление, что если захочу, то попользую этого заискивающего перед лейтенантом полковника. А, что? Дальше Грозного не пошлют, меньше группы не дадут. Есть у меня небольшое преимущество — я когда-то жил в том районе, куда мне сейчас предстоит идти. Я знаю местность и я говорю по-чеченски. Плохо, конечно, говорю, честно говоря, очень плохо. Но мне нравится то, что во мне видят кого-то. Я понимаю, что во мне не видят человека, пока еще. Но через два-три часа, когда я выйду в район и начну нашаривать позиции боевиков, во мне увидят и человека и даже офицера, а может даже и разведчика. А если меня убьют, то вспомнят, как зовут моего замкомгруппы, и то, что он всего-навсего старший сержант.
Я до сих пор лейтенант и меня снова инструктируют.
— Ну что, готовы?
— Не е…те мне мозг, товарищ майор.
— Ладно, ладно удачи…
Август девяносто шестого года я — старший лейтенант. «Северный», аэродром. К казарме моей роты подскакивает УАЗик комбрига. Выскакивает порученец. Я уже на крыльце, мне уже позвонили, молча прыгаю, едем. Меня инструктирует по телефону Командующий группировки. Генерал. Генерал, которого я до сих пор уважаю.
— Вы сможете выполнить задачу?
— Да, товарищ генерал, задачу я знаю.
— Ну все, давайте, чем помочь — сразу выходите на меня.
Он ничем тогда не помог. Я его за это абсолютно не виню. Я тогда был благодарен простому полковнику, Начальнику разведки Округа, этакому доброму, но строгому дядьке.
Когда меня рвали на части кучи всяческих «лаковых» спецназовцев: «Ты воевать не умеешь, у тебя всего три двухсотых, а в третьем батальоне — семнадцать», я ласково улыбнулся и сказал «Е…ть, вы долбо…бы». Я думал меня сожрут. Спас Начальник Разведки. Через два дня он меня инструктировал сам на следующую задачу:
— Вот, вроде верные данные, подумай сам, если что, я подпишу.
Я капитан и меня инструктируют. Мне напоминают, как правильно держать оружие. Мне напоминают, что за каждым разведчиком надо смотреть, ибо солдат — такое существо, что куда не целуй... Но я радуюсь, ей Богу, радуюсь. Ибо я всего-навсего посредник. А командиром группы идет сержант. А задач куча. А командир группы, где тринадцать бойцов с оружием, просто сержант, я — посредник. Сержанту даже подсказывать не надо. Ему достаточно пару слов сказать. Он все налету схватывает. У него в группе идут все его годки. Сержанта слушают. А я его не инструктирую, я молча иду в «ядре». Лишь при переходе условной «границы» подсказываю, что нас могут прослушивать по радио. Сержант чешет репу, и в первый раз спрашивает, что делать. Я ему сказал одно лишь слово. «Радиоигра». Этого хватает. В эфире безумный радиоспектакль. Нас бегут ловить метров на двести куда-то в лево. Группа переходит условную границу не торопясь и спокойно скрывается среди дальневосточных сопок.
