Читать книгу 📗 "На острие победы - Коротков Сергей Александрович"
– Есть, товарищ старшина!
– Ничего себе, девонька наша как бы умом не тронулась! – отозвался Машков, утоляя жажду от волнения водой из фляжки. – Я бы и сам не прочь шнапсу дернуть. Сердце в пятки ускакало.
– Вместе с бубенцами? – пошутил Васюков, утирая пот со лба.
– Ага. Но у офицера, смотрю, еще дальше убежали. Смотри, как Лизка нахлобучила его. Аж к горлу подкатило. Гы-ы-ы!
Бойцы засмеялись как-то нервно, лающе. Неупокоев шикнул на них и стянул каску с головы.
– Шишкин, давай вперед, вдоль полосы. А водкой я вас, братцы, теперь до скончания века поить буду. Все заслужили! Вот словим грызуна, так сразу и отметим в тесном кругу. А там и награды обмоем заслуженные. Только, парни, нужно выбраться и сыскать этот хренов литерный. Обязательно сыскать. Иначе нельзя.
Бронетранспортер заурчал пуще прежнего и пополз по еле заметной колее между полем и лесополосой. Мотоцикл нагнал его и продолжил сопровождение. Туман еще гуще навалился на поля Восточной Пруссии, чтобы через пару часов улетучиться под первыми лучами солнца. Чужого здесь солнца на чужой земле.
Из радиограммы руководителя операции «Улей» бригадефюрера СС А. Штоффе уполномоченному СД III VI Управления СД-Заграница дивизиона «Восток» штурмбаннфюреру СС К. Залишу, 11 июня 1943 г.:
«…Поиск диверсионной группы русских не прекращается. Местность в районе Даркемен и русла реки Ангерапп, где парашютисты были замечены последний раз, прочесывается усиленными нарядами охранных рот СС и штурмовых подразделений СД. Есть вероятность того, что эта новая группа идет на соединение с уничтоженным нами ранее отрядом русских в районе Голдаи. На данном направлении выставлен заградительный пост. Возможно, парашютисты нуждаются в приобретении радиостанции в связи с тем, что при десантировании потеряли свою…»
Шифровка агента «Мазура» восточнопрусского отдела ГРУ в 8-й отдел 1-го Управления ГРУ НКО СССР, 11 июня 1943 г.:
«Сведений от РДГ по-прежнему не имею. «Кенигсберг Альгемайне Цайтунг» сообщает о потере немецкого патруля в районе Даркемена в результате действий каких-то партизан. Проверяю сводки диспетчеров железнодорожной станции Гумбиннен на предмет следов грызуна. Кроме дневных прохождений воинских эшелонов на восток, информации о литерном нет. Дополнительные сведения уточняю».
Глава 7
«Здравствуйте, царь!»
– Сергачев Семен Степанович?
– Да… То есть так точно.
– Доброе утро! Лейтенант Яшин. Мне приказано доставить вас в Управление. Прошу в машину.
– Доброе. Хорошо. То есть… слушаюсь.
Крытая черная легковушка тронулась и, набирая скорость, понеслась по летному полю Чкаловского. Бритые затылки работников НКВД потрясывались, когда машина проскакивала по стыкам плит аэродрома, запах кожи от сидений и солярки приятно щекотал ноздри.
Сергачев, пятидесятидвухлетний мужчина с почти казацкими усами, слегка седыми, как и голова, крепко сжимал ручку коричневого чемодана и ужасно хотел курить. Волнения последних полусуток норовили выплеснуться наружу, прося либо дыма папирос, либо ста граммов водки. Нещадно чесалась спина от бесчисленного количества мурашек, копившихся в районе поясницы и копчика, ноги предательски ослабли, да еще так, что он еле доковылял от самолета до ожидавшей его машины. Летать-то страшно было, а уж в обществе силовиков родной страны тем более. Как можно было верить этим «синим околышам», что его срочно командируют в расположение Главного Управления НКВД в Москву, когда уже несколько лет вот такие синие фуражки то там, то сям забирали простых гражданских людей, увозя их в неизвестном направлении. Хотя, в общем-то, известно куда, некоторым из счастливчиков удавалось возвращаться в родном Семену Степановичу Челябинске, но большинство народа так и кануло в небытие. А те, кому все же повезло, рассказывали шепотом страшные вещи или вообще молчали, стиснув зубы и отводя отрешенный взгляд.
Про репрессии Сергачев наслышан был немало. С их паровозного депо Челябинск-2 нескольких мужиков за последний год забрали и не вернули. Только один Михалыч с чебаркульской «чугунки» смог попасть домой как ответственный кадр стратегического объекта. Но он упорно молчал и прятал глаза. А вот Палычу, дежурному путейцу из Смолино, вообще не повезло – мало того что его упекли, так еще и всю семью мужика репрессировали. Не зря в народе ходила черная шутка про стрелочников, якобы они во всем и всегда виноваты.
Михалыч, Палыч, Степаныч… Сергачев вяло улыбнулся, вспоминая, как однажды пьяный стажер Федька Зубарев присвоил им, ветеранам железнодорожного транспорта, эти прозвища – производные от их отчеств. Так и закрепилась среди рабочего люда паровозного депо традиция называть друг друга по укороченному отчеству. Удобно, понятно, шутливо и как-то тепло, по-родному.
Улыбка на небритом лице Сергачева сменилась на хмурую гримасу. «Что же все-таки от меня понадобилось этим «синим» ищейкам? Вряд ли застенки НКВД и пытки! Московским офицерам забирать челябинского мастера, да еще самолетом среди ночи… Это сильно! Сильно и как-то неслыханно, что ли. Странно, конечно. Тайн каких-то государственных я не знаю. Мои профессиональные знания в НКВД не могут пригодиться. Может… Вот черт!»
Сергачев крякнул и заерзал на скрипучем сиденье. Сопровождающий его офицер обернулся, бегло взглянул на подопечного. Типа все в порядке? Сергачев виновато улыбнулся, показушно покашлял в кулак. Ему вдруг вспомнилась возможная причина вызова в Москву. Ведь он до войны работал машинистом… у немцев. Семен Степанович утер кулаком пот со лба и мыслями унесся в прошлое…
С 1936 по 1938 год по какому-то торговому договору между странами его, Сергачева, и ряд других ответственных и опытных работников, ветеранов железнодорожного транспорта, отправили трудиться в Восточную Пруссию. То есть сначала в Клайпеду, потом в Варшаву, а уж там, за полгода зарекомендовав себя надежным партнером и исполнительным работником, под неусыпным надзором местных властей и представителей ОГПУ-НКВД Сергачев стал водить большегрузные и крупногабаритные составы по прусским землям. Кенигсберг, Тильзит, Алленштейн, Алленбург. Немцы строили и укрепляли дамбы и порты в Пиллау, Гданьске, Эльбинге. Торгуя с Польшей, вывозили из нее огромные кочегарные трубы, печи, горно-обогатительные комплексы. Все эти нестандартные грузы умели и могли транспортировать только опытные мастеровые, коих в Советском Союзе хватало с избытком в связи с грандиозными стройками пятилеток, а в Европе наблюдался дефицит. Советские дипломатические структуры получали выгодные контракты и приличные суммы от найма немцами и поляками отечественных умельцев-железнодорожников, неплохие деньги имел и сам Сергачев. Но усилившаяся в Европе оппозиция СССР и захват Гитлером ее стран вынудили прекратить всяческие торговые и прочие отношения с Восточной Пруссией. Машинистов отозвали обратно и под страхом смертной казни заставили молчать. Сергачев снова стал возить мартеновские печи и трубы, вышки и опоры мостов по всему Уралу. А потом началась война…
Старший и средний сыновья ушли на фронт, оставив младшего на поруки пожилым родителям. А ко всему прочему, еще и невесток, и маленького Пашку. Во внуке дед души не чаял, все свободное время отдавая ему, водя двухлетнего пацана по депо, путям, горам и речкам. Рыбалка на озере Смолино, сбор камушков-самоцветов в округе, велосипед своими руками. Дед упивался временем, проводимым с внуком и младшим сыном. Правда, по причине частых ночных дежурств и отъездов Сергачеву все реже и реже удавалось понянькаться с любимыми пацанами, а с переходом на военное положение вообще стал редким гостем дома. С началом войны ЦК ВКП (б) и ГКО приняли решительные меры по укреплению дисциплины и организованности во всех звеньях транспорта, усилению материально-технической помощи ему. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 апреля 1943 года все железные дороги были объявлены на военном положении. Правительство утвердило Устав о дисциплине рабочих и служащих железнодорожного транспорта. В начале мая военное положение распространилось на речной и морской транспорт. Это, безусловно, положительно сказалось на работе всей транспортной системы страны: произошли существенные изменения в системе управления, повысились трудовая дисциплина, организованность и слаженность в работе транспорта, увеличились ассигнования на развитие железнодорожного транспортного парка. Осуществлялась обширная программа по железнодорожному строительству, прежде всего по увеличению пропускной способности железнодорожных магистралей Урала и Сибири, восстановлению коммуникаций в прифронтовых и освобожденных районах. После известного в узких кругах транспортников постановления ГКО «О восстановлении железных дорог в освобожденных районах» от 26 мая 1943 года работы развернулись на двадцати железнодорожных магистралях. Темпы восстановительных работ достигли в среднем 8–9 километров в сутки, вдвое превысив темпы 1942 года, было восстановлено около 15 тысяч километров железнодорожных линий. Государственный план перевозок впервые с начала войны был перевыполнен по 37 дорогам, грузооборот неуклонно рос – это и погрузка важных народнохозяйственных грузов (уголь, черные металлы, нефть, лес), и поток воинских частей и техники.
