Читать книгу 📗 "Лестрейд. Рыжий… Честный… Инспектор (СИ) - Дашко Дмитрий"

Мы вышли на свежий воздух.

Вечерело. Вдоль улицы зажигались яркие шары газовых фонарей, светились витрины и окна домов. Яркий искусственный свет разгонял сгущавшуюся вечернюю тьму. Неподалёку стояла пара свободных кэбов.

— Вы куда сейчас, Грегсон?

— Вернусь в управление, займусь отчётом.

— Вам помочь?

— Справлюсь. У вас выдался тяжелый день, Лестрейд. Я удивлён, что вы ещё держитесь на ногах после пережитого. Поезжайте домой, отдохните. Завтра можете задержаться с утра. Если придёте к полудню — и я, и все поймут вас.

Мы дружески пожали друг другу руки. Надеюсь, искренне.

Грегсон подозвал первый кэб и укатил в сторону Скотланд-Ярда.

Рядом со мной остановился второй кэб.

Кучер — молодой парень худощавый, и от этого казавшийся ещё выше, хоть и сидел на козлах, с квадратным подбородком, чуть выступающим вперёд, острые, пронизывающие глаза блестели из-под широкополой шляпы.

— Прашу, сэ-эр, домчу с ветерком, лошадка резвая, такой впору на бегах в Дерби выступать, — он коротко хохотнул.

Весельчак. Я назвал адрес постоялого двора мисс Беркли.

Возница, что-то прикинул.

— Идёт, сэ-эр. Полтора шиллинга и я весь ваш до самых ворот заведения мисс Беркли. Хозяйка, поди, красотка? — Он лукаво мне подмигнул и коротко хохотнул.

Я поспешил сесть в кэб… и я там был не один.

— Добрый вечер, дорогой Лестрейд, — в темноте кэба раздался характерный голос сэра Майкрофта Холмса.

Я удивлённо замер.

— Меньше всего ожидал увидеть вас здесь. Подозреваю, это не случайно.

— Нам о многом надо переговорить без лишних глаз и ушей, мистер Лестрейд.

[1] Кэбы, от слова «кабриолет», в то время делились на несколько типов: двухколёсные «хэнсомы» и четырёхколёсные «брумы» и «кларенсы», в 80-е годы 19 века в Лондоне было около 8 тысяч кэбов всех трёх типов. «Хэнсомы» подзывали двойным свистом, «брумы» и «кларенсы» — одиночным.

[2] Кокни — уроженцы пятимильной зоны вокруг церкви Сент-Мэри-ле-Боу в Ист-Энде Лондона из низших классов, славились своим особым говором, произношением и сленгом, сильно отличавшихся от общепринятого английского языка.

Глава 30

На просьбы второго лица в министерстве внутренних дел не принято отвечать отказом. Я вздохнул и вскарабкался в кэб. Мистер Майкрофт Холмс один занимал почти всё сиденье, и мне пришлось буквально втиснуться между ним и стенкой повозки.

— Н-но, пошла колченогая красотка, забери тебя восточный ветер! — подал голос наш возница с облучка.

Щёлкнул кнут, кэб дёрнулся и покатил по мостовой.

Мистер Майкрофт покосился на меня, завозился во внутреннем кармане сюртука, выудил серебряную фляжку с крышкой-стаканчиком и протянул мне.

— Подкрепитесь, Лестрейд. До дома вы доберётесь ещё не скоро.

— Надеюсь, не отрава, — ухмыльнулся я.

— Так сильно вы мне ещё не надоели, — оценил шутку чиновник. — Пейте смело.

Я набулькал себе стопочку. Посмотрел на Майкрофта Холмса.

— Ваше здоровье, мистер!

Хорошо пошла! Виски огненным шаром скользнул по пищеводу и согрел желудок. Хмель легонько толкнул в голову.

— Хороший продукт, мистер Холмс, — я аккуратно завернул крышку и вернул фляжку хозяину.

— Расскажите, пока едем, что вам с Грегсоном удалось раскопать в номере мистера О’Риордана?

Я в ёмких, но лаконичных выражениях принялся излагать итоги беседы с портье в меблированных комнатах и результаты обыска в комнате покойного ганфайтера.

Майкрофт внимательно слушал и регулярно задавал уточняющие вопросы довольно громким тоном.

Глуховат, что ли?

Странно, при беседе в Министерстве в его кабинете, он не произвёл на меня впечатления тугоухого. Или стук копыт по лондонской мостовой и скрип колёс мешали ему расслышать?

Поневоле пришлось приноровиться к нему и вести рассказ на максимальной громкости. И, конечно же, его заинтересовал неизвестный посетитель, оставивший американцу письмо. Благо, портье дал достаточно подробное описание.

— Из особых примет — худощавость, высокий рост, седые волосы и серый шарф, — задумчиво протянул Майкрофт, словно пробовал каждое слово на вкус.

— Могу предположить, что в Лондоне найдётся немало джентльменов, подходящих под эти приметы.

Майкрофт согласно кивнул.

Сверху по крыше кабины стукнули.

— Джентльмены, приехали. Извольте покинуть борт нашего двухколёсного судна, — подал голос оригинал-возница.

— И куда же мы прибыли? Что за станция назначения? — с иронией поинтересовался я у мистера Холмса.

— На конечную станцию всех живущих на этом свете, — в тон мне ответил Майкрофт. — В морг, мистер Лестрейд.

Мы выбрались из кэба.

Возница подмигнул мне и принялся набивать трубку табаком. Вспышка спички на несколько мгновений выхватила из темноты его ястребиный нос, худощавое лицо, квадратный подбородок…

И тут же кэбмен окутался клубами дыма, с наслаждением раскуривая изогнутую трубку из верескового корня.

Кого-то он мне напоминал… Но кого?

— Лестрейд, что вы застыли? — вывел меня из задумчивости голос Майкрофта Холмса.

Замминистра вылез из кэба, поправил котелок на голове и указал мне тростью-зонтиком на вход в мрачное двухэтажное здание морга, у которого мы остановились.

— Вы же хотите побыстрее вернуться домой?

— Вы даже не представляете, насколько хочу, мистер Холмс.

Внутри морга оказалось не столь мрачно, как снаружи.

С тихим шипением горели настенные газовые лампы вдоль коридора. Стены до середины были выкрашены голубой масляной краской.

Нас ждали. Дюжий санитар в белом фартуке распахнул одну из дверей.

— Прошу вас, джентльмены.

Мы вошли в выложенную белым кафелем прозекторскую.

На мраморном столе с канавками по бокам для стока различных телесных жидкостей неподвижно возлежал покойный мистер О’Риордан, лишь слегка прикрытый белой простынёй. Тело его отливало восковой покойницкой бледностью, на переносице явственно проступала небольшая россыпь веснушек, а патологоанатомический разрез от горла до низа живота был наскоро сшит редкими стежками…

— Вы на редкость хороший стрелок, мой мальчик, — заметил Майкрофт, пристально разглядывая пулевое отверстие в груди американского ганфайтера.

Я покачал головой.

— Просто повезло.

Судя по скептической усмешке на лице замминистра, поверил он мне слабо.

Я внимательно осматривал тело в поисках каких-либо особых примет.

Перед вскрытием О’Риордана помыли. И запах от него шёл специфический -медицинский такой… Покойник словно пропитался формалином.

Шкуру американца при жизни не раз дырявили пулей или ножом, но до встречи со мной он благополучно выходил из таких передряг.

А это ещё что? Я заглянул подмышку покойника, на внутренней стороне предплечья были вытатуированы странные цифры «33».

— Мистер Холмс… — я приподнял руку покойного стрелка и показал татуировку. — Только взгляните!

Майкрофт оживился. Он склонился над татуировкой.

— Клан!

— Что?

— Ку-Клукс-Клан. Слыхали о таком тайном обществе в бывших южных Штатах? Выступают против эмансипации негров, считая их всех грабителями, насильниками и убийцами.

— Слыхал. Но, почему «33»?

— Всё довольно просто. «К» — одиннадцатая буква нашего алфавита. В названии Ку-Клукс-Клан три буквы «К». Трижды одиннадцать — тридцать три.

— Получается, Хендерсон перешёл дорогу кому-то из Клана? А как же фении?

Майкрофт поморщился от моей «несообразительности».

— Во-первых, фении могли его просто нанять, и тогда сам по себе Клан здесь не при чём. А, во-вторых, фении зародились в тех же Северо-Американских соединённых штатах, где появился на свет и Ку-Клукс-Клан. У фениев тоже есть особые татуировки.

Мы с Майкрофтом ещё раз осмотрели тело О’Риордана, но иных татуировок на нём не обнаружили.

— А где вещи американца? Он же не попал сюда в голом виде? — спросил я.

— Сейчас узнаем, — Майкрофт повернулся к молчаливому санитару, который всё время нашего осмотра невозмутимо стоял поблизости и наблюдал.