Читать книгу 📗 "Клод Изнер - Три изысканных детектива (сборник)"

Пошатываясь, Мартен Лорсон добрался до набережной Луары: там стояла сколоченная из досок хибара, где хранились конфискованные за неуплату пошлины посылки. Среди нагромождения коробок и корзин лежал простой соломенный тюфяк, служивший Мартену постелью. Набитая конским волосом подушка, два стеганых одеяла, печурка, кувшин и миска составляли все его имущество. Мартен не раздеваясь рухнул на жалкое ложе, закутался в одеяло и захрапел.

Улица Винегрие тонула в вечерней темноте. Часы на фасаде кафе мелодично пробили десять раз, и хозяин зажег вторую лампу. Корантен Журдан сидел спиной к стойке — так ему был хорошо виден павильон на улице Альбуи. Ему казалось, что игроки в кости изъясняются на каком-то чужом языке. По его телу то и дело пробегала нервная дрожь, он выпил две рюмки коньяку, но так и не успокоился и решил пересесть поближе к двери.

Он чувствовал себя совершенно разбитым, но все же расседлал лошадь, обтер ее пучком соломы, задал корма и рухнул на стул в кафе в нескольких метрах от павильона с закрытыми ставнями.

Внезапно его осенило: это ошибка! Кто мог знать, что блондинка перекрасит волосы в черный цвет?

Корантен рассчитался, перешел улицу, освещенную рдеющим пламенем из отдушины булочной, поднялся на четвертый этаж и лег, но от усталости не мог заснуть. Происшествие у заставы Ла Виллетт не укладывалось в хронологию событий. Он много дней подряд следил за Софи Клерсанж. Так когда же?.. Что, у него выпадение памяти, что ли… Сначала она отправилась к церкви Сен-Филипп-дю-Руль. Остановила фиакр и оглядела фасад, не выходя из экипажа. То же повторилось у частного особняка на улице Варенн и в третий раз — на улице Мартир, рядом с доходным домом. Корантен записал все три адреса, решив, что потом установит личности хозяев и сопоставит с данными из голубой тетради.

Свисток паровоза разорвал тишину, и Корантен Журдан вдруг ощутил щемящее чувство одиночества. Он скучал по Жильятту, по Флипу, даже по матушке Генеке. В этом опасном предприятии он мог рассчитывать только на себя, но должен был любой ценой выполнить задуманное. Когда Корантен наконец заснул, ему приснилась Клелия.

На рассвете Мартена Лорсона разбудил бешеный стук в дверь. Он зевнул, с трудом поднялся — с похмелья кружилась голова — и открыл: на пороге стоял разъяренный Альфред Гамаш.

— Такова твоя благодарность? Да если бы не я, ты ночевал бы на улице! Ты меня подставил! Полицейские нашли на берегу канала труп, явились за мной — и что обнаружили? Мои кепи и оружие лежат на земле, а меня нет на посту! Хорошо еще, что я появился почти сразу и объяснил, что отошел по нужде, а символы власти оставил поддерживать порядок, так что бедняжку задушили в мое отсутствие.

— Они тебе поверили?

— Очень на это надеюсь, потому что иначе я попал в тот еще переплет! На днях меня вызовут на допрос в участок!

— Ты… ты про меня не скажешь?

Тугой комок скакнул из желудка Мартена Лорсона прямо в горло, он запинался на каждом слове, с ужасом осознав, что убийство не привиделось ему по пьянке, а произошло на самом деле.

— Не скажу, старый ты осел, но, уж конечно, не ради твоих прекрасных глаз. Если я признаюсь, что надолго оставил пост, лишусь работы. А теперь колись.

— Ты о чем?

— Не морочь мне голову, расскажи, как все произошло.

— Ну… Я задрых. Промочил глотку и отрубился. А когда проснулся, заметил какого-то типа рядом с лежащей на земле женщиной. Она не шевелилась, и я так перепугался, что…

— «Промочил глотку»… Так я в это и поверил! Да ты был мертвецки пьян!

— Да нет же, клянусь, я сделал всего несколько глотков… Обещаю, больше такое не повторится!

Гамаш пожал плечами.

— Ладно, успокойся. Один из легавых — мой бывший однополчанин. Трупы тут находят часто, так что одним больше, одним меньше… Ладно, старина, спи дальше и держи рот на замке. Это будет наш секрет, понял? Мы ведь с тобой старые друзья и не станем портить себе кровь из-за какого-то убийства на почве страсти!

Гамаш ушел, но Мартен Лорсон больше не мог сомкнуть глаз. Убийство на почве страсти? У него не шел из памяти мужчина в фетровой шляпе и бездыханное тело женщины, лежащее на земле.

Что-то тут было не так.

Мартен Лорсон пытался привести мысли в порядок. Сделать это оказалось непросто, но в конце концов пасьянс все-таки сошелся. Женщина в маске прохаживается перед зданием таможни. Невидимый фиакр останавливается за зданием. Пассажир выходит, вступает в бурный, но короткий спор с женщиной, после чего душит ее и исчезает: «Тагада-тагада-тагада» — стучат копыта по булыжнику мостовой.

«Так, в этом я уверен… Но как объяснить почти мгновенное возвращение убийцы?»

Мартен Лорсон высосал из бутыли последние капли рома, и его вдруг осенило: убийца не мог раздвоиться, значит, в засаде сидел второй разбойник. Точно! Именно он и вернулся, чтобы заглянуть в лицо убитой.

«Если только… А что, если душитель вообще не садился в тот проклятый фиакр?.. Что, если он меня видел? Если он меня видел…»

Мартен Лорсон сунул задрожавшую руку в карман, нащупал там медальон и с трудом сдержал проклятье.

Среда 14 февраля

Перед домом номер 18 по улице Сен-Пер стоял человек в пальто с ратиновым воротником и в черном бархатном берете а-ля Ван Дейк. Он делал вид, что разглядывает витрину книжного магазина «Эльзевир». Слева были выставлены книги, посвященные расследованию криминальных тайн, в том числе, полное собрание сочинений Эмиля Габорио. Справа — старинные иллюстрированные гравюрами тома и современные английские издания: «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда, «Тэсс из рода д’Эбервиллей» Томаса Харди и «Приключения Шерлока Холмса» Артура Конан Дойла.

Утро выдалось хмурое, мелкий дождик моросил не переставая. Тротуары опустели, а вот книжную лавку оккупировали четыре светские дамы в зимних туалетах. Компанию им составлял старичок, похожий на мечтательно-грустного поэта: глубокие морщины на лбу, горькая складка у рта, щегольская бородка.

Морис Ломье прижался носом к витрине: на середине лестницы, ведущей в комнаты второго этажа, стоял Кэндзи Мори, один из владельцев магазина, а приказчик Жозеф Пиньо читал газету, прислонившись спиной к каминной полке с бюстом Мольера. Компаньона Кэндзи, Виктора Легри, нигде не было видно.

Морис Ломье перебрался под козырек подъезда соседнего дома, помедлил несколько мгновений и постучал в стекло привратницкой. «Шевелись, черт бы тебя побрал, ты не можешь просто взять и отступиться!»

Мишлин Баллю бросила чистить морковку и репу. Век подходил к концу, умножая мерзости жизни. Вокруг было полно чудаков, но Мишлин ничему не удивлялась с тех пор, как они с ныне покойным мужем Онезимом переехали в квартал литераторов и студентов. Она едва обратила внимание на хлыща, который мок под дождем. «Наверное, раздает проспекты, — подумала она. — Мог бы выбрать денек получше!»