Читать книгу 📗 "Черное Сердце (ЛП) - Уэзерли Анна-Лу"
«Прости, Дэн, — говорит Фай, — по-видимому, он возвращается жить по адресу своей матери со своей девушкой. Я просто хотел предупредить тебя, я не хочу тебя расстраивать, я просто подумал… ну, я просто подумал, что ты захочешь знать… что я хотел бы знать.»
Я выдерживаю ее остекленевший взгляд на мгновение, позволяя словам осмыслиться, прежде чем взять стоящий передо мной стакан с Джеком и колой и осушить его одним глотком.
«Спасибо, Недотрога», — говорю я, в то время как мысли о мести проносятся в моей голове, как марафон, «ты приятель».
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Флоренс вошла в свою квартиру, бросив сумочку на пол и скинув ботинки. Она почувствовала легкое головокружение, переполненная эндорфинами; это напомнило ей, что она чувствовала в тот день в номере 206.
Дэниел. Она произнесла это имя вслух, позволив ему провокационно слететь с ее языка. Оно даже звучало как имя парня. Мысленно она воспроизвела их короткую встречу ранее в тот день с видом стороннего наблюдателя. Язык ее тела, скрыто сексуальный; язык его тела, хм, более трудный для понимания, но именно это возбудило ее. Большинство мужчин прозрачны, как прозрачное стекло, но он встал и ушел! Он фактически оставил ее сидеть в пабе, потягивая свой бокал, чтобы отправиться на какую-то дерьмовую встречу. Возможно, это было сделано намеренно; лечить их — значит поддерживать в них интерес, разве не так говорили люди? Что ж, это определенно сработало, потому что она сразу же начала фантазировать о том, какой могла бы быть жизнь с Дэниелом в ней. Жена архитектора! Они вместе посещали шикарные званые ужины, и она общалась с другими женами, рассказывая им о том, как они впервые встретились. Это то, что делают люди, не так ли, с ностальгией вспоминают о своей первой встрече? «Он кинул меня в пабе — а теперь посмотри на нас!» Она представила, как они вместе выбирают мягкую мебель, спорят о ткани для штор и толщине матраса. Она представила воскресные утренние прогулки, вечера кино и поедание пиццы в постели. Я и Дэниел. Обычный, милый Дэниел, которому пришлось уйти, потому что у него была встреча. Встреча, которая была важнее, чем их встреча. И то, как он был так откровенен о своей девушке, как он открылся ей, показало его разбитое сердце. Он казался таким потерянным и одиноким, когда говорил о ней, что это на самом деле вызвало у Флоренс укол ревности. Она хотела, чтобы мужчина тоже испытывал к ней такие глубокие чувства. И она решила, что Дэниел будет тем, кто это сделает. Ей повезло, что его девушка была убита, а? Она задавалась вопросом, как она выглядела, была ли она красивее, сексуальнее. Возможно, она провела бы какое-нибудь расследование, поискала бы Рейчел в Интернете, в конце концов, ее безвременная кончина попала бы в новости, не так ли?
В их короткой встрече было что-то такое, чего она не могла объяснить, что заставило ее захотеть громко рассмеяться. Что это было? Что бы это ни было, это было то чувство, которое заставляло ее хотеть слушать музыку и слышать свою речь — такое, когда ей хотелось принарядиться перед зеркалом и увидеть себя такой, какой ее увидел бы он. Она нажала кнопку воспроизведения на своем iTunes и начала подпевать треку Криса Брауна, который гремел из динамиков. Затем она налила себе ванну.
Сегодня вечером у нее был кавалер, богатый пожилой мужчина, с которым она иногда встречалась, когда он бывал в Лондоне по делам. Он приглашал ее на ужин в «Нобу», без сомнения, сначала зайдя к Кристиану Лубутену. У него был фут-фетиш, этот, и во время обеих их предыдущих встреч он купил ей дорогую обувь, в которой ему нравилось, чтобы она ходила обнаженной по его спине. Она чувствовала себя равнодушной к очевидной боли, которую это причиняло ему, но время шло незаметно.
Обычно она с нетерпением ждала возможности стать «Ларой» на этот вечер: утонченной, говорящей на двух языках аспиранткой психологии с блестящими черными коротко подстриженными волосами, но сегодня вечером ее сердце было не совсем к этому; ее мысли были заняты Мумией-Медведицей, а теперь и Дэниелом. Раздевшись, она накинула кимоно и налила в воду немного масла для ванн Jo Malone, сладко пахнущего сувенира, улыбаясь, наблюдая, как оно создает маслянистую пленку на поверхности воды.
Затем раздался стук в дверь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Вид двух полицейских в форме на мгновение сбивает ее с толку, и она инстинктивно плотнее запахивает халат вокруг своего тела.
«Чем я могу вам помочь?»
«Здравствуйте, я констебль Бернс, а это констебль Чоудри. Извините, если мы застали вас в неподходящий момент. Мы можем зайти поболтать?» Женщина-полицейский улыбается, но это не касается ее глаз. Ее коллега-мужчина остается бесстрастным.
«Да, конечно, пожалуйста, заходи. Мне просто нужно выключить ванну, я не на минутку»… Что-то случилось?»
Они входят в ее квартиру, когда она спешит в ванную, убеждая себя, что они здесь не для того, чтобы арестовывать ее; она бы уже была в наручниках.
«Это Данни-Джо, не так ли?» Спрашивает констебль Бернс.
«Да, именно так. Даниэлла, Данни-Джо для моих друзей, или ди-джей для самых ленивых». Она усмехается. «Могу я предложить вам обоим кофе, чай?»
«Нет, нет, спасибо», — говорит Бернс. — «Мы не задержим тебя надолго, Данни-Джо».
«Это из-за Киззи, живущей по соседству, — говорит она, — из-за ее кошки Эсмеральды?»
«Да», — отвечает Бернс, доставая блокнот из верхнего кармана рубашки и начиная писать.
Кровавая мразь. Неужели им нечем заняться, кроме как расследовать смерть гребаного паршивого старого могги? Хорошо, что она не платила налоги.
«Она сказала мне, что умерла. Она была так расстроена, бедняжка Киззи», — объясняет Данни-Джо, надувшись.
«Бедная Эсмеральда», — говорит Бернс.
«Она любила этого кота как ребенка, «говорит она, — чертовски злой поступок»… Я имею в виду, какой псих убивает кота, ради всего Святого?»
Констебль Чоудри осматривает кухню Данни-Джо, просто смотрит, но ей все равно не по себе.
«У Карен есть основания полагать, что ее кошка была отравлена. Не видели ли вы в последнее время в здании кого-нибудь незнакомого, кто вел бы себя подозрительно, возможно, ошивался снаружи?»
Данни-Джо вздыхает, направляясь на кухню, позволяя своему халату ненадолго распахнуться и обнажить маленькое бедро, когда она проходит мимо констебля Чоудри. Она не уверена, замечает ли он. «Нет, не могу сказать, что видела», — говорит она. «Но я все равно здесь бываю не так уж часто. Я студентка, я учусь, и иногда работаю по ночам».
Бернс пишет в своем блокноте.
«Где ты учишься, Данни-Джо?»
«ECL… Исполнительское искусство, театроведение, с тех пор как я была маленькой девочкой, я хотела быть на сцене. Это у меня в крови, мой отец, он был актером». Достоин премии «Оскар». Она перегибает палку и говорит себе остановиться.
«Я сам люблю хороший мюзикл, недавно ходил на «Wicked» — просто блестящий».
«Не правда ли?» Данни-Джо соглашается. Отлично. Бернс в игре: паника миновала. «Я тоже любила Wicked», — говорит она. Она никогда его не смотрела. И не собирается. Она презирает мюзиклы, всю эту… радость.
«Ты часто видел кошку Эсмеральду? Я полагаю, это была домашняя кошка, и она никогда не покидала здание?»
Данни-Джо закуривает сигарету и начинает готовить кофе. Это то, что она обычно делает. Сигарета с кофе. «Я даже не думаю, что они должны быть у вас здесь», — говорит она, прикусывая нижнюю губу. «Я сама их почти не видела, всего несколько раз, когда заскакивала к Киззи выпить кофе и поболтать, понимаешь? Это была прелестная малышка, очень пушистая.… Мы стали довольно хорошими друзьями с тех пор, как она переехала, я и Киззи, я имею в виду, не кошка. Так приятно иметь дружелюбных соседей, которые встречаются в Лондоне реже, чем дерьмо с лошадками-качалками. Я имею в виду, что пара, которая жила там до нее, никогда не говорила мне больше, чем «привет».»
