Читать книгу 📗 "Черное Сердце (ЛП) - Уэзерли Анна-Лу"

Криминалисты опечатали квартиру, и только что приехали фотографы. Я прикрываю рот рукавом в тщетной попытке не вдохнуть зловоние.

Это похоже на сцену из фильма ужасов, вроде того Седьмого фильма, в котором снимались Брэд Питт и Морган Фримен, где Кевин Спейси отрезает Гвинет Пэлтроу голову и кладет ее в коробку в конце. Жертва сидит на кровати, скорее ссутулившись, чем сидя на самом деле, и ее голова наклонена вперед, подбородок упирается в левую сторону груди, как у марионетки, у которой резко перерезали ниточки. Ее кожа бледно-серая и в крапинку. На простынях заметна кровь, черные засохшие лужицы пятнают пуховое одеяло в цветочек. Ее обнаженные запястья разрезаны вертикально. Я замечаю пузырек с таблетками, несколько таблеток разбросаны по кровати. На маленьком прикроватном столике рядом с ней лежит открытая книга. Белые жалюзи открыты, и солнечный свет, струящийся сквозь них, освещает сцену, как съемочную площадку, выделяя частицы пыли и Бог знает что еще в воздухе, которым, кстати, я вдыхаю. Затем я вижу медведя, лежащего в изножье кровати. Он лежит на боку, как будто его случайно выбросили, а не разместили стратегически, как это было с Бакстером. На этот раз на нем платье, платье-фартук с мелким цветочным принтом Liberty. Я хочу взять его в руки, но запах, как барьер, мешает мне.

«То же самое», — жалобно говорит Делани. Он выглядит багровым.

Я киваю, не в силах ответить ему. Я поворачиваюсь к нему спиной, но чувствую, как от него волнами исходят раздражение и сожаление. Мы не смогли спасти этого человека. Девушки в своих белых костюмах двигаются, как гигантские маршмеллоу, когда гаснут вспышки, и я спрашиваю, идет ли Вик Лейтон. Делейни кивает. Я делаю глубокий вдох, в основном для мотивации, и подхожу к телу, присаживаясь, чтобы взглянуть на нее.

«Так кто же ее нашел?»

«Парень из службы безопасности», — говорит Дилейни, листая свой блокнот и заметно моргая — от едкого запаха даже в глаза как-то попадает. «Некий Саймон Джонс, он внизу с сержантом. Он в плохом состоянии, Дэн».

«Приведи его сюда, — резко говорю я. Ничего не могу с собой поделать. Я чертовски зол на себя, больше, чем на кого-либо.

Дилейни уходит, и Вик Лейтон появляется почти одновременно. Я не могу не радоваться, что вижу его спину, справедливо или нет, но его присутствие заводит меня. Я беру медведя с кровати». Мамочка-медведица, — бормочу я себе под нос, борясь с тошнотой, которая поднимается из кишок к солнечному сплетению и угрожает выплеснуться на одеяло. Это настолько мрачно, насколько это возможно.

«Итак, Дэн, «говорит Вик, появляясь на месте преступления, «мы снова встретились. И так скоро. Люди будут говорить».

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

«Я бы сказал, она мертва около недели, может быть, по дню с каждой стороны. Трудно определить точную причину смерти. При обычных обстоятельствах я бы сказал, что это была потеря крови в результате нанесенных самому себе ранений желудочковой артерии, но, рискуя предположить, я чувствую, что это необычные обстоятельства, поэтому нам придется подождать до вскрытия, чтобы быть уверенными.» Вик поворачивается ко мне: «Это еще один, не так ли, Дэн?»

Она снова использует мое имя. Это намекает на серьезность ситуации.

«Да, «говорю я, «медведь…»

Вик кивает. «Раны глубоки», — продолжает она в своей клинической, наблюдательной манере, но я чувствую в них некоторую человечность, которой раньше не слышал.

Она бесстрашно подходит прямо к телу, и я не могу не думать, что, возможно, с ней стоит познакомиться лично. Сейчас этот запах ошеломляет меня, и я знаю, что скоро мне придется уйти, на случай, если он останется со мной навсегда.

«Очевидно, женщина, я бы сказал, под сорок или чуть за пятьдесят. Мы знаем, кто она такая?

«Мы ждем опознания, «говорю я, направляясь к месту». Охрана здания обнаружила ее — запах… Я объясняю.

Вик кивает. «Да, ну, Шанель не захотела бы разливать его по бутылкам. Если включить подогрев по таймеру, это немного ускорит процесс… и солнечный свет… Итак, мы имеем дело с серийным убийцей?»

«Это сказка, Вик. Златовласка разыгрывает сказку… Папа-Медведь, а теперь и мама-Медведица…»

Вик моргает, глядя на меня, и я действительно вижу вспышку ужаса на ее лице, — … и Медвежонка, — заканчивает она. Но мы оба знаем, что ей это не нужно.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Он выглядит именно так, как вы могли бы ожидать от человека, который только что неожиданно обнаружил спелый, гниющий труп сидящим в постели. Он проводит руками по волосам и, кажется, не может решить, сесть или встать и ходить взад-вперед. Я понимаю головоломку. Когда умерла Рейч, я ходил взад-вперед. Я ходил по квартире днями, даже неделями, как человек, ожидающий у дверей больничной палаты рождения своего ребенка или окончания операции, меняющей жизнь. Только результата так и не было. В конце осмотра не было ребенка, не было врача, который появился и, серьезно посмотрев на меня, сказал: «С ней все будет в порядке». Смерть так окончательна. Слишком окончательно. Как вы смиряетесь с такой окончательностью? Мозг не учитывает конец чего-то или кого-то. Только время примиряет это, по крайней мере, так мне говорят. Но время не лечит. Время просто проходит.

И все же я все еще ловлю себя на том, что передаю клише и банальности людям, жертвам потерь и преступлений, потому что кто, черт возьми, хочет слышать правду?

Я мысленно беру себя в руки. Я на работе». Саймон, это ты?

Он маячит за дверью квартиры, вне себя. Он только что видел гниющий труп. Один для паба, я полагаю.

«Да, мне жаль, что тебе пришлось это увидеть», — говорю я, как будто это каким-то образом зависит от меня. «Тебе принести воды?»

Он качает головой, продолжая расхаживать по небольшому помещению. «Они жаловались на запах, на вонь, понимаете? Особенно пара внизу. Так что мне пришлось подняться наверх».… Я должен был взглянуть. «Понятно, что он взволнован.

Теперь у нас есть данные о жертве, Карен Уокер, сорока восьми лет, хотя бедная сучка, черт возьми, выглядит намного старше в (гниющей) плоти. Квартира принадлежала ей, но, судя по всему, она прожила там не слишком долго. Недавно развелась. Она известна нам как жертва домашнего насилия, ее старик отсидел шесть месяцев за то, что в начале 2000-х вышиб из нее дух. Я говорю ребятам немедленно найти его, но почему-то знаю, что это не его рук дело. Снова это внутреннее чутье.

«Карен… Ты знал ее?»

Его джемпер выглядит так, будто сел после стирки. Плохой материал.

«Нет, нет»… Я не… не совсем, не по имени… Я видел ее несколько раз, приходила и уходила, ты знаешь… как и всех здесь. Ты узнаешь людей, понимаешь, по их лицам. Она была достаточно дружелюбной, всегда здоровалась и улыбалась мне.… вежливая… казалась нормальной, милой, понимаешь? Нормальная… «повторяет он. — Она не была такой заносчивой, как… ну, не то чтобы некоторые из них были здесь. У большинства из них больше денег, чем хороших манер. Она казалась немного робкой, застенчивой, или, по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление — немного нервничающей, понимаете? Нервный тип…

Он впервые увидел смерть и несет чушь. Обычно это происходит одним из двух способов: люди либо не могут заткнуться, либо замолкают. И он определенно первый. Ему нужно бренди. И да, прежде чем ты успеешь подумать, они платят ему недостаточно.

«Хорошо, спасибо, Саймон». Говорю я.

Дэвис уже здесь. Саймон продолжает что-то бормотать себе под нос. Сегодня вечером мы добьемся от него хоть какого-нибудь здравого смысла, и я делаю мысленную пометку попробовать еще раз завтра, как только его первоначальный шок сменится чем-то более осознанным и он немного поспит, если сможет, бедняга.

Я киваю Дэвису и собираюсь уходить.

«Это были странные две недели»… происходит странное дерьмо… сначала эта птица… та девушка на прошлой неделе, а теперь это… Саймон бормочет.

Я оборачиваюсь». Что это за девушка, Саймон?