Читать книгу 📗 "Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" (СИ) - Престон Дуглас"

Ветер завывал и постанывал, шевелил его волосы, трепал лацканы пиджака. На краткий миг к сухому воздуху примешался приятный запах лилий.

Отвернувшись от шахты, Пендергаст продолжил движение на север и прошагал две мили до окраины Солтон-Палмс. Городок выглядел таким же, как и вчера: покосившиеся фонарные столбы, руины домов, темные глазницы окон, ржавеющие купальни для птиц, пустые бассейны. Но наскоро сколоченный сарай с рубероидной крышей, стоявший на южной окраине городка, исчез.

Пендергаст подошел к тому месту, где стояла эта лачуга и где всего день назад он постучался в грубую дверь и разговаривал с Кайютом. Теперь здесь не было ничего, кроме земли и пятен пожухлой травы.

Как будто все — и отель, и шахта — простояло здесь многие годы, ни разу не увидев человека. Как будто этот старик и его жалкие пожитки никогда не существовали.

Как будто все, что случилось с Пендергастом, было лишь сном.

Внезапно Пендергаст покачнулся, не сумев удержать равновесие, когда налетевший ветер обвился вокруг его щиколоток. Он повернулся на юг и начал спускаться по соли, пыли и песку к взятой напрокат машине.

26

— Да, — сказал младший хранитель. — Конечно, я его помню. Он работал с Марсалой месяца два назад. Они с Марсалой вроде как подружились, а это довольно необычно.

— Этот парень на экране похож на него? — спросил Бономо.

— Почти точная копия. Разве что… — Хранитель уставился на монитор ноутбука. — Лоб у него, пожалуй, был чуть шире. Может быть, здесь, у висков.

Бономо принялся колдовать с программой «Айденти-КАД».

— Вот так?

— Пожалуй, еще чуть шире, — сказал хранитель с еще большей убежденностью. — И повыше.

Снова операция колдовства.

— Так?

— Да. Вот теперь точно.

— Точно? Вы уверены?

— Уверен.

— Наша задача — угождать гражданам! — сказал Бономо со своим фирменным смешком.

Д’Агоста с любопытством слушал их разговор. Они обходили остеологический отдел, разговаривали со всеми, кто видел «ученого», которому помогал Марсала. Это позволило Бономо улучшить портрет, созданный днем ранее, добавить к нему черты, которые еще больше увеличили сходство. Д’Агоста настолько исполнился оптимизма, что собирался приступить к сравнению фоторобота с записью с видеокамер, имея перед собой этот портрет. В особенности его интересовали две даты — день смерти Марсалы и день, когда он выписывал экспонат для командированного.

Д’Агоста вычеркнул фамилию младшего хранителя из своего списка, и они пошли дальше по коридору. Увидев еще одну сотрудницу остеологического отдела, которая встречалась с фальшивым ученым, д’Агоста представил ее Бономо, и тот продемонстрировал ей фоторобот и спросил о ее мнении. Бономо произвел настоящий фурор в пыльном, тихом музее, громко разговаривая, отпуская шутки, делая хитроумные замечания и смеясь до упаду. Это стало для д’Агосты поводом для тайного удовольствия, особенно когда Фрисби высовывал голову из своего кабинета и свирепо сверкал глазами. Он ничего не говорил, да и что он мог сказать? Это было делом полиции.

Краем глаза д’Агоста заметил Марго Грин. Она шла по коридору от главного входа в остеологический отдел. Их глаза встретились, и она показала ему на ближайшее хранилище.

— Что случилось? — спросил д’Агоста, зайдя следом за ней и закрыв дверь. — Вы готовы осмотреть новые экспонаты?

— Я их уже осмотрела. Ни одного готтентота там нет. И ни в одном из ближайших лотков трубчатой кости не обнаружено. Но я, как и обещала, провела дополнительный анализ женского скелета. Я пришла, чтобы дать вам последнюю информацию.

— Слушаю.

Д’Агосте показалось, что Марго дышит с трудом.

— Я смогла подтвердить большинство моих первоначальных выводов относительно этих костей. Более детальное обследование, в частности определение соотношения изотопов кислорода и углерода в скелете, указывает на питание и географическое местонахождение, позволяющие определить, что скелет принадлежит женщине конца девятнадцатого века, приблизительно шестидесяти лет от роду, которая жила в городской американской среде обитания, вероятно в Нью-Йорке или его пригородах.

Из коридора донесся новый взрыв раскатистого смеха Бономо, от которого чуть не сотряслись стены.

— Еще немного громче, — сказала Марго, — и ваш друг превзойдет Джимми Дюранте [475].

— Он, может, немного надоедливый, но он первоклассный специалист. И потом, я получаю удовольствие оттого, что Фрисби крутится, как уж на сковородке.

При имени Фрисби лицо Марго потемнело.

— Как вы себя чувствуете? — спросил д’Агоста. — Я имею в виду, здесь, в музее. Я понимаю, что для вас это нелегко.

— Ничего, я справляюсь.

— Вам не дает покоя Фрисби?

— С ним я тоже могу справиться.

— Хотите, я с ним поговорю?

— Спасибо, но это не поможет. При открытой конфронтации можно потерять все и не приобрести ничего. Музей — это настоящий гадюшник. Если я не буду особо высовываться, то все будет в порядке. — Она помолчала. — Слушайте, я хотела поговорить с вами кое о чем еще.

— Да?

Хотя они были одни, Марго понизила голос:

— Вы помните, как Сандовал проверял для нас запись в инвентарной книге к этому скелету?

Д’Агоста кивнул. Он пока не понимал, к чему она клонит.

— И, когда дошло до имени препаратора — доктора Паджетта, Сандовал сказал: «О, тот самый».

— Да.

— Мне тогда это показалось странным. И вот сегодня я спросила об этом у Сандовала. Он, как и многие музейные сотрудники, любит собирать старые байки и слухи. Так вот, он сказал, что у этого Паджетта, служившего хранителем коллекции много лет назад, была жена, и она исчезла. Случился скандал. Ее тело так и не было обнаружено.

— Исчезла? — переспросил д’Агоста. — Это как? И что, был за скандал?

— Он не знает, — ответила Марго.

— Вы думаете о том же, что и я?

— Вероятно… и у меня от этого мурашки по коже.

27

Лейтенант Питер Энглер сидел за заваленным бумагами потертым столом в шумном офисе Администрации по безопасности на транспорте. За окном располагалась взлетно-посадочная полоса 4L-22R аэропорта Кеннеди, по которой, грохоча двигателями, непрерывно двигались самолеты. Внутри было не менее шумно; здесь стоял непрерывный звон телефонов, сотрудники АБТ стучали по клавиатурам, хлопали дверями и — что случалось довольно часто — протестующе или гневно повышали голос. Прямо через коридор некий плотно сбитый человек из Картахены проходил обыск на предмет того, не прячет ли он что-нибудь в полостях тела (это было видно через довольно широко раскрытую дверь).

Как это сказано в «Царе Эдипе» Софокла? «Каким ужасным может быть знание истины». Энглер быстро перевел взгляд на бумаги, разбросанные на столе.

Поскольку других возможностей у них почти не осталось, его люди проверяли, каким путем Альбан мог попасть в Америку. У Энглера на руках имелся один неопровержимый факт: последним известным местонахождением Альбана (прежде чем он объявился мертвым у дверей дома в Нью-Йорке) была Бразилия. Поэтому Энглер разослал своих людей в аэропорты, на Пенн-стейшн [476] и автобусный терминал Портового управления в поисках каких-либо сведений о перемещениях Альбана.

Энглер взял стопку бумаги. Списки людей, прилетевших в Штаты из Бразилии за последние несколько месяцев через аэропорт Кеннеди. Это была одна из многих подобных стопок толщиной в дюйм. Ищете улики? Да их тут целая гора, и все они, скорее всего, просто бесполезные бумажки. Пустая трата времени. Его люди изучали такие же списки, искали известных преступников, с которыми мог быть связан Альбан, проверяли все, что казалось неестественным или подозрительным.

Сам Энглер часами просматривал лист за листом, ожидая чего-то — чего угодно, — что привлекло бы его внимание.