Читать книгу 📗 "Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" (СИ) - Престон Дуглас"

— Ну конечно, — саркастически заметил Пендергаст.

— Это правда, rapiz! И доказательство тому — вокруг вас. Да, Адлер захватил власть в Городе Ангелов. Но он переделал его. К лучшему! Исчезли жестокость, наркотики, голод, бесчинства банд. Конечно, вам фавела кажется бедной. И конечно, у нас есть оружие, самое разное оружие. Нам по-прежнему приходится защищать себя от жестокого и безразличного мира: от соперничающих банд, от военных, от коррумпированных политиков, которые тратят миллиарды на футбол и олимпийские стадионы, в то время как люди голодают. В Cidade dos Anjos почти нет насилия. Мы на пути к преобразованию. Мы… — Фабио несколько секунд искал подходящее слово. — Мы заботимся о наших людях. Мы даем им возможности. Да, именно так он говорил. Люди могут жить здесь без коррупции, преступлений, налогов и жестокостей полиции, которые процветают в остальной части Рио. У нас остаются свои проблемы, но благодаря Адлеру ситуация меняется к лучшему.

Пендергаст внезапно почувствовал, что сила его воли начинает ослабевать. Голова у него резко закружилась, кости пронзила боль. Он глубоко вздохнул и спросил:

— Откуда вы все это знаете?

— Потому что я был первым помощником вашего сына в новом Городе Ангелов. Я был его правой рукой. Я знал его лучше, чем кто-либо другой, исключая Данику.

— И зачем вы рассказали мне все это?

Фабио снова уселся за стол и помедлил несколько мгновений, прежде чем ответить:

— Я уже сказал вам, сеньор: это мой долг. Три недели назад Адлер во второй раз покинул фавелу. Он сказал мне, что летит в Швейцарию, а оттуда — в Нью-Йорк.

— В Швейцарию? — неожиданно встревожившись, переспросил Пендергаст.

— После смерти Даники Адлер — Альбан — заставил меня пообещать, что если с ним что-то случится, то я найду его отца и расскажу историю его искупления.

— Искупления! — повторил Пендергаст.

— Но он мне так и не сказал, как вас зовут, — продолжил Фабио, — или как вас найти. Он уехал три недели назад… Я ничего о нем не знал. И вот появляетесь вы и говорите мне, что он мертв. — Фабио снова присосался к бутылке пива. — Я рассказал вам его историю, как он об этом просил. Теперь мой долг исполнен.

Некоторое время оба не произносили ни слова.

— Вы мне не верите, — заговорил наконец Фабио.

— Этот дом Альбана… — сказал Пендергаст. — Тот, что сгорел. Какой у него был адрес?

— Тридцать один, Рио-Параноа.

— Вы не прикажете своим людям отвезти меня туда?

Фабио нахмурился:

— Там ничего нет, кроме пожарища.

— И все-таки.

Поколебавшись, Фабио кивнул.

— А этот О Пунхо, о котором вы рассказывали. Где он жил?

— Здесь, в этом доме, конечно. — Фабио пожал плечами, словно это было очевидно. — Что-нибудь еще, сеньор?

— Я бы хотел получить назад свое оружие.

Фабио повернулся к одному из охранников:

— Me da a arma.

Через минуту Пендергасту принесли его «лес-баер».

Пендергаст спрятал пистолет в карман пиджака. Медленно, очень медленно он забрал со стола свой бумажник, паспорт, фотографию и пачку денег. Благодарно кивнув напоследок Фабио, он повернулся и последовал за вооруженными людьми вниз по лестнице, на жаркую улицу.

40

Ровно в два часа дня д’Агоста вошел в просмотровую комнату музея. Его просил об этом Хименес, и д’Агоста надеялся, что его визит не продлится больше пятнадцати минут: он пришел в пересменок между представлениями в планетарии и очень рассчитывал, что ему не придется переживать еще одно восьмидесятидецибельное рождение космоса.

Хименес и Конклин сидели за маленьким столиком и тарабанили по клавиатуре ноутбуков. Д’Агоста подошел к ним, двигаясь в полутьме между стеллажами с оборудованием.

— Что тут у нас? — спросил он.

Хименес поднял голову:

— Мы закончили.

— Да ну?

— Просмотрели все записи с камер у входа в музей с двенадцатого июня, дня убийства Марсалы, до шестого апреля. То есть на неделю раньше того дня, когда, по показаниям свидетелей, убийца впервые появился в музее, но мы прибавили эту неделю на всякий случай. — Он показал на ноутбук. — На записи, которую вы нашли первой, он входит в музей двенадцатого июня во второй половине дня. У нас есть записи, как он входит и выходит из музея двадцатого апреля, а также аналогичные записи от четырнадцатого апреля.

Д’Агоста кивнул. 20 апреля скелет Офелии Паджетт выдавался на изучение в последний раз. И без сомнения, 14 апреля было тем днем, когда убийца, выдав себя за командированного ученого, впервые встретился с Марсалой и договорился об исследованиях. 12 июня было совершено убийство.

Он опустился на стул рядом с детективами и сказал:

— Хорошая работа.

И он не кривил душой. Работенка была еще та: день за днем просматривать под грохот Большого взрыва зернистое видео, от которого слезятся глаза и садится зрение. Детективы выявили две предыдущие даты прихода убийцы в музей и его появление непосредственно в день убийства. Но момент его выхода из музея после убийства оставался неустановленным.

Д’Агоста и сам не мог понять, почему приказал своим людям довести поиски до конца. Подозреваемый был мертв — покончил с собой. Собирать улики для предъявления в судебном процессе было не нужно. Наверно, подумал он, это старомодный полицейский в нем требует расставить все точки над i.

Самоубийство. Перед его мысленным взором вновь и вновь возникал образ убийцы на допросе в тюрьме города Индио. То, как он нес эту чушь про вонь гниющих цветов, его возбуждение, бессвязная речь. Не говоря уже о том, что он бросился на Пендергаста с явным желанием убить его. Подобные вещи быстро не забываются. И господи боже, надо же придумать такой способ самоубийства: откусить большой палец ноги и подавиться им! Значит, у него были очень веские основания для того, чтобы выйти из игры таким вот образом. Как-то плохо это согласовывалось с образом липового профессора Уолдрона, человека явно уравновешенного и рационального, если уж ему удалось провести Виктора Марсалу и других работников музея.

Д’Агоста вздохнул. Что бы ни происходило с этим человеком после убийства Марсалы, один факт оставался неизменным: 12 июня, в день убийства, он определенно был в здравом уме. Ему хватило убедительности заманить Марсалу в глухой музейный уголок, быстро и эффективно убить его и придать убийству вид грошового ограбления, пошедшего по дурному сценарию. И самое главное, ему удалось после этого каким-то образом выйти из музея, минуя камеры наблюдения.

Может быть, совсем не важно, как этот чертов тип выбрался из музея?

Д’Агоста восстановил в памяти свое путешествие по музею в сопровождении охранника Уиттакера. Убийство произошло в уголке брюхоногих в дальнем конце зала морской жизни, рядом с выходом в подвал и неподалеку от зала южноамериканского золота…

Внезапно д’Агоста подскочил на месте.

«Конечно же!»

Ну какой же он идиот! Он встал и принялся расхаживать по комнате, потом подошел к Хименесу:

— Марсала был убит в субботу вечером. А когда музей открывается в воскресенье?

Хименес порылся в бумагах на столе и нашел сложенный музейный путеводитель:

— В одиннадцать.

Д’Агоста подошел к одной из рабочих станций службы безопасности музея и сел. Рядом начиналось трехчасовое представление планетария, но он не обратил на это внимания. Просмотрел несколько меню на экране, пробежал длинный список файлов и выбрал интересующий его: запись с северной камеры Большой ротонды от одиннадцати утра до полудня в воскресенье, 13 июня.

На экране появилось знакомое изображение ротонды с высоты птичьего полета. Д’Агоста запустил запись с нормальной скоростью, а когда его глаза привыкли к зернистому изображению, увеличил скорость в два раза, потом в четыре. Хименес и Конклин встали у него за спиной, наблюдая, как в ускоренном темпе густые, плотные потоки людей входят в музей через посты охраны и двигаются слева направо по экрану.