Читать книгу 📗 "Нервный срыв - Пэрис Бернадетт Энн"
– К урокам готовлюсь вовсю, – отвечаю я.
– Звонки еще были?
– Нет, в последнее время нет, – снова сочиняю я. – А ты там как? Как тебе Сиена?
– Сиена потрясающая. Я отлично отдыхаю, если не считать Альфи. – Она издает горловой смешок. – Не терпится тебе про него рассказать, но сейчас не успею, мы как раз уходим.
– Значит, свадьбы не будет? – уточняю я, развеселившись.
– Ни в коем случае! И потом, ты же меня знаешь: я не создана для замужества. Может, встретимся во вторник после моего возвращения, пообедаем вместе? Понедельник – выходной, так что вторник будет моим первым рабочим днем, и в нем должно быть хоть что-то приятное. А тебе ведь в школу только в среду, да?
– Да, так что во вторник я с удовольствием! В «Зеленом винограде»?
– Ага. До встречи!
Я кладу трубку. До конца каникул всего две недели! И счастье, и беда. Мне не терпится вырваться из дома, сбежать от этих звонков. Но надо мной нависло столько работы, что возвращение в школу кажется просто невозможным.
– Готова?
Я поднимаю глаза и вижу Мэттью в брюках цвета хаки и футболке поло; в руках у него небольшая спортивная сумка. Выглядит он очень стильно.
– К чему? – хмурюсь я.
– Провести день в спа.
Натянув улыбку, я киваю в ответ. Я напрочь забыла, что вчера в ресторане Мэттью преподнес мне сюрприз – бронь на двоих в спа-центре под Чичестером, где мы отмечали нашу помолвку. Это сняло напряжение, возникшее после разговора о новом соседе.
– Сейчас, только обуюсь, – говорю я, разглаживая юбку, которую почему-то сегодня надела, хотя утром обычно хожу в шортах. Возможно, с утра я еще помнила про спа.
Бегу наверх, в спальню, и запихиваю в сумку бикини. Так, что еще мне может понадобиться?
– Кэсс, нам пора!
– Иду!
Я стягиваю с себя топ и распахиваю шкаф в поисках чего-то поэлегантней. Достаю белую хлопковую рубашку с крошечными пуговками и спешно одеваюсь, потом бегу в ванную и провожу щеткой по волосам. Хочу на скорую руку нанести макияж, но Мэттью снова зовет меня снизу:
– Кэсс, ты слышишь? Мы должны быть там к двум!
Я гляжу на часы и вижу, что у нас осталось всего сорок пять минут.
– Извини! – говорю я, сбегая по лестнице. – Купальник не могла найти.
Мы садимся в машину, и, когда Мэттью трогается, я откидываю голову на сиденье и закрываю глаза. Чувствую себя вымотанной – но в то же время здесь, в машине с Мэттью, где нет никакой угрозы, мне как-то спокойнее. Мы резко сворачиваем, и я, качнувшись в сторону двери, открываю глаза. Моргаю, щурясь, и пытаюсь сообразить, где мы. Потом до меня доходит.
– Мэттью! – Я сама слышу страх в своем голосе. – Мы не туда едем!
Взглянув на меня, он хмурится:
– Мы едем в Чичестер.
– Я знаю, но почему по Блэкуотер-Лейн? – Я с трудом выговариваю эти слова, ставшие вдруг какими-то непроизносимыми.
– Потому что так мы сэкономим десять минут. Иначе опоздаем.
Сердце бешено колотится в груди. Я не хочу здесь ехать! Не могу! Взглянув вперед, вижу, что мы приближаемся к тому самому карману, и рассудок начинает мне отказывать; не помня себя от ужаса, я поворачиваюсь к двери и нащупываю ручку.
– Кэсс! – в испуге кричит Мэттью. – Ты что делаешь?! Ты не можешь вот так взять и на ходу выйти из машины! У нас скорость сорок миль в час!
Мэттью бьет по тормозам, так что машина чуть ли не подпрыгивает, и меня бросает вперед. Он торопливо паркуется – прямо напротив кармана, где убили Джейн. Кто-то положил там цветы, и целлофановая упаковка шуршит на ветру. Я вернулась туда, где начался мой кошмар, и это так страшно, что я разражаюсь слезами.
– Нет, пожалуйста! – рыдаю я. – Мэттью, нам нельзя здесь останавливаться!
– О господи, – устало произносит он, включая передачу, но не трогаясь. – Сумасшедший дом.
– Извини, – всхлипываю я.
– Что мне сделать? Ехать дальше? Или домой? – По голосу чувствуется, что его терпение подходит к концу.
Я так отчаянно рыдаю, что начинаю задыхаться. Мэттью тянется ко мне и пытается обнять, но я скидываю его руки. Вздохнув, он начинает разворачиваться, чтобы ехать в обратную сторону.
– Не надо! – прошу я сквозь всхлипы. – Я не могу сейчас домой! Просто не могу!
Он останавливается, не закончив маневр, и машина опасно замирает поперек дороги.
– И что это значит?
– Просто не хочу домой, и все.
– Почему? – Его голос спокоен, однако в нем слышится напряжение, за которым скрыто что-то более серьезное.
– Потому что я больше не чувствую себя там в безопасности.
Мэттью делает медленный глубокий вдох, чтобы не заводиться.
– Это что, опять из-за убийства? Кэсс, ну хватит уже. Убийца не бродит вокруг нашего дома и не знает, кто ты! Я понимаю, что ты очень расстроена из-за Джейн, но нужно как-то жить дальше.
Я поворачиваюсь к нему в гневе:
– Как я могу жить дальше, если убийцу все еще не поймали?
– Ну и что я должен сделать? Я же поставил дом на сигнализацию. Увезти тебя в какой-нибудь отель? Этого ты хочешь? Если да, то скажи. Я отвезу.
Когда мы возвращаемся домой, я сама не своя. Мэттью звонит доктору Дикину, и тот соглашается приехать. В его присутствии я продолжаю плакать; он спрашивает про таблетки, и Мэттью отвечает, что я принимаю их не очень регулярно. Доктор, нахмурившись, говорит, что прописал их потому, что они мне необходимы. Под его внимательным взглядом я благодарно проглатываю две таблетки и жду, когда они унесут меня туда, где ничто больше не имеет значения, а он тем временем мягко расспрашивает меня, желая понять, почему я расклеилась. Потом я слушаю рассказ Мэттью о том, как я забаррикадировалась в гостиной, пока он был на работе. Доктор спрашивает, были ли еще какие-то тревожные сигналы в моем поведении, и Мэттью вспоминает, что неделю назад я впала в истерику, приняв маленький кухонный ножик за огромный страшный нож. Я чувствую, как они переглядываются, а затем начинают говорить обо мне так, будто меня рядом нет. Я слышу слова «нервный срыв», но не реагирую – волшебное действие таблеток уже началось.
Перед уходом доктор просит Мэттью проследить, чтобы я отдохнула, и позвонить, если мне станет хуже. Оставшуюся часть вечера я в полудреме лежу на диване, а Мэттью смотрит телевизор, держа мою руку в своей. Передача заканчивается, и Мэттью, выключив телевизор, спрашивает, беспокоит ли меня что-нибудь еще.
– Только куча работы, которую нужно сделать до конца каникул, – отвечаю я, и, несмотря на таблетки, мои глаза снова наполняются слезами.
– Но ты ведь уже много сделала, разве нет?
– Да нет, совсем немножко, и там еще непочатый край, – выворачиваюсь я, едва не попавшись на вранье. – И я, похоже, не успею закончить вовремя.
– Может, попросить кого-нибудь помочь?
– Нет, у всех своих дел полно.
– А я могу что-то сделать?
– Нет. – Я смотрю на него в бессильном отчаянии. – Как мне быть, Мэттью?
– Ну, если попросить некого, а сама ты не можешь, то я даже не знаю.
– Я просто все время чувствую себя такой уставшей…
Он отводит упавшую мне на лицо прядь волос.
– Если чувствуешь, что не справляешься, то почему бы не перейти на полставки?
– Нет, нельзя.
– Но почему?
– Потому что уже слишком поздно, они не найдут мне замену.
– Ерунда! Если бы с тобой что-то случилось, они были бы обязаны тебя заменить.
Я смотрю на него во все глаза:
– Что ты хочешь сказать?
– Что незаменимых людей не бывает, только и всего.
– Но почему ты сказал, что со мной может что-то случиться?
– Я просто попытался объяснить, – говорит он, поморщившись. – Скажем, если ты сломаешь ногу или попадешь под автобус, они будут вынуждены тебя заменить.
– Но ты сказал это так, будто знаешь, что со мной должно что-то произойти! – упорствую я.
– Что за глупости! – раздраженно бросает Мэттью, и я вздрагиваю: нечасто он повышает голос. Заметив мою реакцию, он вздыхает: – Это просто фигура речи, Кэсс.