Читать книгу 📗 "Нервный срыв - Пэрис Бернадетт Энн"
– Кэсс? Кэсс, вы меня слышите?
Голос такой тихий, что его почти не слышно. Однако он раздается снова и снова, и в конце концов я открываю глаза.
– Есть! – говорит кто-то. – Она приходит в себя.
– Кэсс, меня зовут Пэт. Я хочу, чтобы вы оставались со мной, хорошо? – Где-то надо мной появляется лицо. – Через минуту уже будем в больнице. Скажите, вы это приняли? – У нее в руках упаковка таблеток, которые мне выписал доктор Дикин, и я, узнав их, пытаюсь кивнуть.
Я чувствую на себе чьи-то руки; они поднимают меня и несут в машину. Лицо овевает прохладный ветерок.
– Мэттью? – слабым голосом спрашиваю я.
– Вы увидитесь с ним в больнице, – отвечает женский голос. – Можете сказать, сколько таблеток вы приняли, Кэсс?
Я собираюсь спросить, что она имеет в виду, но тут к горлу подступает рвота и меня начинает выворачивать наизнанку. Когда мы приезжаем в больницу, у меня уже не остается сил. Не могу даже улыбнуться Мэттью, который стоит надо мной с побелевшим от ужаса лицом.
– Сможете увидеть ее позже, – коротко бросает медсестра.
– Но она поправится? – в смятении спрашивает он, и я чувствую, что за него волнуюсь больше, чем за себя.
У меня берут какие-то анализы, потом врач начинает задавать вопросы. И тут я наконец понимаю: она думает, будто у меня передозировка.
– Передозировка? – потрясенно переспрашиваю я.
– Да.
– Нет, что вы, я бы на это никогда не пошла!
Врач бросает на меня такой взгляд, что становится ясно: она мне не верит. Недоумевая, спрашиваю, можно ли мне увидеть Мэттью.
– Слава богу, все обошлось! – восклицает он, беря меня за руку, и с тревогой заглядывает мне в лицо: – Это из-за меня, Кэсс? Из-за того, что я сказал? Если да, то я очень, очень сожалею; будь у меня хоть малейшее подозрение, что ты можешь такое с собой сделать, я бы ни за что так резко не выразился!
– Ничего я не делала! – со слезами отвечаю я. – Почему все твердят, что у меня передозировка, словно сговорились?
– Но ты так сказала спасателям!
– Нет, не говорила! – Я пытаюсь сесть. – Зачем мне так говорить, если это неправда?
– Постарайтесь успокоиться, миссис Андерсон, – произносит врач, строго на меня глядя. – Вы пока еще в тяжелом состоянии. К счастью, желудок промывать не пришлось, потому что бóльшая часть таблеток вышла, пока вас рвало в машине. Но в ближайшие сутки за вами придется понаблюдать.
Я вцепляюсь в руку Мэттью.
– Она меня не так поняла! Там, в «скорой»! Она показала мне таблетки, которые выписал доктор Дикин, и спросила, их ли я приняла. И я сказала, что да, потому что я их принимаю. Но я не говорила, что приняла слишком много!
– Анализы показали, что вы приняли чрезмерную дозу, – отвечает врач.
Я беспомощно гляжу на Мэттью:
– Я выпила только две, которые ты принес мне с завтраком. И все, клянусь! Я даже вниз не спускалась!
– Вот упаковки, которые медики нашли в доме, – произносит врач, передавая Мэттью пластиковый пакет. – Вы не знаете, может, здесь не хватает? Мы думаем, она приняла не так много, примерно дюжину.
Мэттью открывает одну из двух коробочек.
– Эту она только два дня назад начала. Восьми таблеток нет; все верно, потому что она принимает по четыре в день, две утром и две вечером, – отвечает он, демонстрируя врачу коробочку. – А в этой… – продолжает он, проверяя содержимое второй коробочки, – в этой все на месте, как и должно быть. Так что я не представляю, где она могла их взять.
– А могла ли ваша супруга как-то постепенно накопить эти таблетки?
Обидевшись, что меня исключили из разговора, я хочу напомнить им, что я все еще здесь, но вдруг вспоминаю про горстку таблеток в тумбочке.
– Нет, я бы заметил, что они слишком быстро исчезают, – отвечает Мэттью. – Дело в том, что обычно я сам приношу их ей утром, перед уходом на работу. Так я могу быть уверен, что она не забудет их принять. – Тут он делает паузу. – Я не знаю, в курсе ли вы… Я медсестре говорил уже, что у моей жены, возможно, ранняя деменция.
Они принимаются обсуждать мою вероятную деменцию. Я же пытаюсь сообразить, могла ли как-то принять таблетки из тумбочки, не сознавая, что делаю. Не хочу в это верить. Но если вспомнить, какой жалкой и несчастной я себя чувствовала и как отчаянно желала забыться, то… Может, выпив те две таблетки, что принес Мэттью, я уже в полузабытьи потянулась к тумбочке и достала остальные? Неужели я подсознательно желала свести счеты с жизнью, которую больше не могла выносить?
Все случившееся и так уже измотало меня, а теперь исчезают последние остатки сил. Я опускаюсь на подушку и, прикрыв веки, пытаюсь сдержать наворачивающиеся слезы.
– Кэсс, ты как?
– Я устала, – бормочу я.
– Будет лучше, если сейчас вы дадите ей отдохнуть, – произносит врач.
Я чувствую на щеке губы Мэттью.
– Я вернусь завтра, – обещает он.
28 сентября, понедельник
В конце концов мне пришлось признать, что я выпила таблетки, поскольку доказательства были у меня в крови. Я сказала, что держала таблетки в тумбочке, объяснив, однако, что не копила их с намерением убить себя; я просто складывала их туда, когда Мэттью был дома, со мной, потому что не чувствовала в них никакой потребности. Меня спросили, почему я не рассказала об этом Мэттью, и я ответила, что не хотела, чтобы он знал, в какое коматозное состояние они меня вгоняют. Мэттью с недоверчивым видом заявил, что я немного преувеличиваю, потому что, насколько он может судить, я вела себя вполне адекватно. И в итоге я изменила свою версию: я просто не осознавала, что делаю. Единственная хорошая новость в том, что в больнице, приняв во внимание небольшое количество принятых таблеток, расценили инцидент как крик о помощи, а не как попытку самоубийства.
Когда вечером следующего дня Мэттью привез меня домой, я первым делом бросилась наверх, в спальню, проверить тумбочку. Таблеток не было. Я знаю, он не верит, что я приняла их случайно, хоть и не показывает этого. И это очередной гвоздь в гроб наших отношений. Я его не виню; трудно даже представить, каково ему сейчас: ведь всего за три месяца его слегка рассеянная жена превратилась в слабоумного параноика с суицидальными наклонностями.
Мэттью твердо решил остаться дома до конца недели, хоть я его и отговаривала. На самом деле я бы предпочла, чтобы он ходил на работу, а я могла спокойно подумать о том, куда я вообще двигаюсь. Случайная передозировка заставила меня задуматься над ценностью жизни, и я решительно настроена взять судьбу в свои руки, пока это еще возможно. Для начала я отказалась принимать голубые таблетки, которые мне выписали, и объяснила Мэттью, что попытаюсь справиться без них, поскольку хочу снова жить в реальном мире.
Из-за всех этих событий я совсем забыла, что договорилась встретиться с Рэйчел (а может, и так бы забыла). Когда в пятницу вечером она появилась на пороге, я даже и не помышляла о сборах.
– Дай мне десять минут, – попросила я, радуясь, что снова ее вижу. – А Мэттью пусть пока угостит тебя чаем.
– Ты что, серьезно собираешься куда-то ехать? – спросил Мэттью, удивленно на меня глядя.
– А почему нет? – нахмурилась я. – Я пока не инвалид.
– Да, но после всего, что случилось… – Он повернулся к Рэйчел: – Ты ведь знаешь, что Кэсс в больницу попала?
– Нет, понятия не имела, – ошеломленно ответила та. – Но почему? Что случилось?
– Я тебе за ужином расскажу, – поспешно закрыла я тему и вызывающе (пусть только попробует мне запретить!) взглянула на Мэттью: – Ничего, если я тебя сегодня одного оставлю?
– Нет, конечно, просто…
– Я в порядке, – настаивала я.
– Ты уверена, Кэсс? – озабоченно спросила Рэйчел. – Если у тебя были проблемы со здоровьем…
– Вечер вне дома – как раз то, что мне нужно, – твердо ответила я.
Десять минут спустя мы уже были в пути, и по дороге в Браубери я рассказала ей о своей нечаянной передозировке. Рэйчел ужаснулась, что таблетки могли заставить меня бессознательно причинить себе вред, но, кажется, обрадовалась, когда я заверила ее, что больше не намерена принимать лекарства. К счастью, она поняла, что я не хочу дальше муссировать эту тему, и весь оставшийся вечер мы болтали о другом.