Читать книгу 📗 "Эта ложь убьет тебя - Питчер Челси"

И все-таки Брет плакал в темноте по ночам, когда оставался один. И теперь, когда на него смотрела только бледная, призрачная девочка, он чувствовал, как слезы жгут ему глаза. Он опустил голову.

– Я не хотел идти на ту вечеринку, – признался он. – Я ненавижу такие вещи, если говорить честно. Паркер всегда затевает какую-нибудь гадость, которую не может закончить, и я вмешиваюсь, чтобы его защитить. Но я понимал, что та ночь будет другой.

Он это знал, в глубине души, задолго до полуночи, когда пришло сообщение от Паркера: «Руби все еще дома?»

Брет ответил: «Да. Вероятно, она скоро ляжет спать. Поэтому…»

«Поэтому дуй сюда. У меня для тебя есть подарок».

Брет чуть не ответил «нет». Он устал, и ему хотелось домой. Но нужно было сделать работу, и он сказал себе, что после этой ночи Шейн никогда больше не обидит Руби.

Он никогда больше никого не обидит.

И поэтому Брет пошел на вечеринку на холмах. Он приехал туда как раз вовремя и увидел Гэвина, который шел, спотыкаясь, к кустам. Это был сюрприз, но Паркер был полон сюрпризов, а то была ночь неожиданных союзов. Паркер и Гэвин. Руби и Брет. Конечно, Руби не знала, что Брет за ней присматривает, но добрые дела совершают не поэтому. Ты защищаешь людей, потому что это правильно и потому что они в этим нуждаются. Возможно, Руби не была таким ангелом, каким ее считали люди, но она не была склонна к насилию. Она бы не причинила боль Шейну, а в данный момент Шейну нужно было причинить боль, чтобы он усвоил урок.

За то, что он сделал.

Брет был в этом уверен, шагая через лужайку перед домом Далии Кейн. Потом он увидел Шейна, лежащего без чувств на дальнем конце патио. Кто-то разрисовал его всего, и парень промок насквозь.

– Что случилось? – спросил он.

Паркер выскользнул из темноты, широко улыбаясь.

– Джунипер Торрес пыталась его утопить.

– Гм. Что?

Паркер рассмеялся, явно в восторге от такого странного поворота событий.

– Ты же знаешь, как она относится к моей девушке. Конечно, у нее хватило здравого смысла не пробираться тайком в спальню Руби… – Он задохнулся, стиснул зубы. – Ты готов это сделать?

Спазм сжал желудок Брета. Ему хотелось чувствовать волнение, хотелось верить, что он – герой, осуществляющий правосудие. Но когда Паркер поднял с земли обмякшее тело Шейна, он не почувствовал ничего, кроме ужаса.

– Нам следует его разбудить, – предложил Брет, принужденно улыбаясь. Он знал, что если произнесет это таким тоном, Паркер подумает, что он дьявольски зол и хочет, чтобы Шейн почувствовал каждое мгновение боли. Паркер уже смеялся. И Брет старался соответствовать, старался сделать вид, будто это старомодное кино, где люди дают пощечину со словами: «Я вызываю вас на дуэль!»

Но вызова не было, и дуэли не было. После второй пощечины Шейн все же очнулся. Когда он понял, что Паркер держит его за руки, а Брет стоит над ним, он поступил так, как поступил бы любой. Он стал вырываться. Он закричал.

Никто не пришел на помощь.

Может быть, вечеринка была слишком шумной или расстояние глушило звуки. Брет втянул воздух. Он будто чего-то ожидал, и не мог собраться с силами, чтобы напасть, пока Паркер не прошептал ему на ухо: «Он снимал ее без ее разрешения. Он опозорил ее перед всей школой. Что это за мужчина, который может так поступить?»

Пальцы Брета сжались в кулаки. Он точно знал, что за мужчина использовал момент наивысшей уязвимости другого человека. Именно поэтому его маму увезли среди ночи. Потому что его отец заснял ее на видео, пьяную и спотыкающуюся, и использовал эту запись как доказательство, чтобы посадить ее под замок.

Что-то сломалось внутри Брета. Все его колебания отпали, остался только гнев. Ярость. K тому моменту, когда в уголке рта Шейна показалась кровь, вечеринка уже заканчивалась.

– Я бил его снова и снова, – сказал Брет, обращаясь к холодной, серой спальне. Изголовье кровати было закрыто простыней, которая скрывала написанные на нем слова, но он чувствовал, как эти слова проникают в него, предупреждая о том, что будет дальше.

– А потом? – спросил чей-то голос, и Брет поднял взгляд и увидел, как в комнату проскользнула какая-то фигура.

Дверь закрылась, они были заперты внутри.

29

Черный лебедь

Когда мир погрузился во тьму, сердце Руби забилось спокойнее. Впервые за ночь зуд в кончиках ее пальцев утих. Нервы расслабились, а дыхание стало ровнее. Цирковое представление заканчивалось, и она это чувствовала.

Ощущение было приятным.

Ее мысли были отражением темных, тихих коридоров дома, когда она выскользнула из ванной комнаты. Гэвин хотел пойти первым, но Руби остановила его, прикоснувшись к его плечу. Она больше всех остальных бродила по этому дому. Ее прятали в потайном коридоре и сталкивали с лестницы.

Имело смысл пропустить ее вперед.

И поэтому она пошла первой. Она скользила по полу на тонких ножках, и ее ступни в чулках, без туфель, шелестели по полу. Веревка висела у нее на руке. У подножия лестницы она остановилась, поджидая остальных. Ей хотелось взять их за руки и вместе с ними подниматься вверх по лестнице непреодолимой стеной, но, конечно, разумнее было прижаться к перилам. Занимать как можно меньше места на тот случай, если Брианна затаилась где-то поблизости. Руби подозревала, что это не так. В данный момент она должна охранять патио или прислушиваться в потайном коридоре, пока Паркер уговаривает Брета молчать. И все же глупо занимать больше места, чем необходимо. Они шли вдоль одной стороны лестницы друг за другом, и шаги их были беззвучными.

Это происходило. Это работало. Руби усмехнулась, когда они добрались до третьего этажа, их глаза уже привыкли к темноте. Она видела не так уж много, но могла определить, что коридор пуст. Куклы-убийцы не было. Им повезло еще и в том, что дверь в конце коридора оказалась открытой, как и дверь на балкон за ним. Руби видела льющийся в комнату лунный свет и небо цвета индиго, и это было самое красивое зрелище, какое ей доводилось видеть. Конечно, поскольку она была девочкой, а еще не призраком, ее тело подчинялось силе гравитации, и поэтому она не могла отправиться в плавание по небу.

Но она могла отправиться в плавание по бассейну.

«Да, – подумала Руби, – мы приближаемся к концу». Она нутром почуяла это, когда они проходили мимо открытой двери комнаты Джунипер. Невольно она повернула голову и посмотрела на фотографии внутри. Фотографии двух улыбающихся девочек в возрасте восьми лет, двенадцати, четырнадцати.

Руби и Джунипер.

У нее судорожно забилось сердце, и, не успев остановить себя, она сорвала со стены один снимок. Зернистый снимок, Джунипер и она сама в окружении маленьких кексов. Красный бархат, потому что его больше всего любила Руби – только это не имело значения в ее семье. Руби никогда не удавалось получить свой собственный торт. Трое из четырех девочек семьи Валентайн родились в ноябре, и к тому времени, как Руби пошла во второй класс, она делила свой торт на три части. Делила свои подарки. Делила празднование своего дня рождения. И даже тогда она не возражала против этого, пока ее мать не принесла домой торт с арахисовой массой, забыв о том, что у Руби аллергия на арахис. Это уже Руби не могла вынести. И все же она высидела весь праздник, помогала сестрам разворачивать подарки, а потом тихо выскользнула в ванную комнату поплакать. Она не могла плакать у себя в спальне, потому что она не принадлежала ей одной, как и все остальное в доме. Спальню она делила с Шарлоттой, а день рождения был общим со Скарлет и Мей, и ничего, совсем ничего не принадлежало одной Руби.

До того дня рождения.

Тогда Руби и Джунипер веселились вместе со всеми, но в середине праздника Джунипер почувствовала себя плохо. По крайней мере, так она заявила. Однако через два часа после ее неожиданного ухода Руби услышала стук в свое окно, бросилась к нему и увидела подругу, держащую что-то на подносе.