Читать книгу 📗 "Смертельный код Голгофы - Ванденберг Филипп"
— Я знаю, — начал Круцитти и кивнул в сторону письменного стола, на котором лежали свежие газеты, — довольно глупая история. Этот человек мог бы нам еще очень пригодиться.
— Почему это «мог бы»? Этот человек нам еще пригодится, и даже очень! — воскликнул Кальви высоким голосом. При этом его почти лысый череп побагровел.
— Но его посадили в тюрьму! — Круцитти сделал шаг назад. — Здесь пишут, что профессор из Германии находится под подозрением в убийстве!
— Что-нибудь доказано? Действительно мог этот самый — как там его имя?
— Гропиус!
— Действительно мог этот самый Гропиус совершить убийство?
Монсеньор Круцитти, так называемый поздно призванный, о ком говорили, что у него темное прошлое, про которое никто ничего не мог сказать, был в Ватикане ответственным за вопросы безопасности, шпионаж и борьбу с терроризмом. Круцитти ответил:
— Не имею понятия. Во всяком случае это очень загадочная история.
— Еще одна загадочная история! Монсеньор, это ведь ваша задача — предвосхищать такие события. Почему вы не предупредили профессора де Луку? Он мог бы и сегодня еще жить и приносить пользу. Мы же не можем все время валить всю ответственность на мафию!
— Ваше высокопреосвященство, вы же знаете, что причиной смерти де Луки стала его страсть к деньгам. Мы достаточно заплатили ему за молчание. «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне» [20].
— Да, именно так!
— Вот именно, ваше преосвященство. Во всяком случае де Лука мог бы остаться в живых, если бы его не призвал к себе мамона и не заставил согрешить против Бога и Церкви.
— Вы рассуждаете как деревенский священник с гор Абруццы, — сказал Кальви.
Круцитти побагровел от гнева, совершенно нехристианской добродетели, поэтому приложил все усилия к тому, чтобы подавить в себе любые эмоции.
— Позаботьтесь лучше о том, чтобы этот Гропиус ничего им не выложил. Это не должно произойти ни при каких обстоятельствах. Вы меня поняли, монсеньор? — Голос Кальви сорвался.
— Профессор сидит в камере предварительного заключения, ваше преосвященство! Что мне делать?
— Что вам делать? — закричал кардинал-госсекретарь в высшей степени возбуждения. — Вы должны вытащить его из тюрьмы! Он ни в коем случае не должен попасть на допрос. Привлеките лучших адвокатов страны, в конце концов. Пригласите доктора Паскуале Феличи. Он не только лучший адвокат, у него самые надежные связи в сфере высшей юстиции. Объясните этому адвокату, что для нас в высшей степени важно: этот профессор Гропиус должен оказаться на свободе во что бы то ни стало. Но поостерегитесь рассказывать ему всю правду. Я могу на вас положиться?
Круцитти сложил руки в молитвенном жесте и преклонил голову, как будто стоял перед алтарем, — кардинал-госсекретарь был очень восприимчив к этому жесту, — и ко всему прочему раболепно добавил:
— Ваше высокопреосвященство, я сделаю все, что в моей власти. И во власти Всевышнего.
Кардинал-госсекретарь поморщился, при этом его глубокие морщины обозначились еще больше, и прикурил новую сигарету.
— Мы поняли друг друга, — заметил он, покашливая, не столько из физиологической потребности, сколько из-за многолетней привычки, — выдумайте какую-нибудь историю. Скажите, что профессор из Германии приехал сюда, чтобы позаботиться о здоровье его святейшества. Немецкие врачи пользуются отличной репутацией. Но не смейте делать ни малейшего намека, почему мы так заинтересованы, чтобы Гропиус оказался на свободе. Также необходимо потребовать от адвоката Феличи соблюдения абсолютной конфиденциальности.
— Абсолютной конфиденциальности, — повторил монсеньор Круцитти, — само собой.
— Да, и еще одно, — кардинал Кальви направил указательный палец в потолок, — было бы неплохо, если бы там, наверху, никто и ничего не узнал о подробностях дела.
— Я понимаю, ваше высокопреосвященство. Мы будем действовать максимально осторожно и незаметно. Laudetur, Eminenza, laudetur!
На следующее утро, около десяти часов — а может, было уже одиннадцать, ведь в тюрьме теряется всякое ощущение времени, — пришел охранник и отвел Гропиуса в комнату без окон, куда дневной свет попадал только через стеклоблоки, вмонтированные на ширину ладони под самым потолком. Пол был выложен серым кафелем, голые стены — выкрашены в белый цвет. В центре комнаты стоял стол из стальных трубок, с одной стороны к нему были приставлены два одинаковых стула. Из двери со стеклянным круглым окошком, которая находилась как раз напротив той, через которую ввели Гропиуса, появился элегантно одетый мужчина в двубортном костюме цвета антрацита, с зачесанными назад темными влажными волосами. В руках у него была черная папка с блестящими латунными замками. Он вошел внезапно, едва Гропиус успел присесть.
Грегор, очень удивленный, в ходе этой встречи обращал внимание на все мелочи, поскольку он не имел понятия о том, что же тут на самом деле происходило.
— Меня зовут доктор Паскуале Феличи, я адвокат, и мне поручено вытащить вас отсюда! — начал господин на чистейшем немецком и протянул Гропиусу руку. Его лицо казалось застывшей маской. Это впечатление усиливали очки в прямоугольной черной оправе, обрамлявшие его глубоко посаженные глаза.
— Гропиус! — в свою очередь ответил профессор на приветствие, — Грегор Гропиус. Позвольте спросить, кто поручил вам позаботиться обо мне?
— О да, конечно, вы можете спросить, — ответил адвокат с деловым видом, открывая папку и вынимая из нее блокнот для записей, — но не ждите, пожалуйста, от меня, что я отвечу вам. Так вы хотите выйти отсюда или нет?
— Да, конечно. Меня только интересует… Это Франческа вас прислала?
— Хм, — Феличи неприветливо скривился, — сегодня до 16 часов должна состояться проверка обоснованности вашего ареста. В 16 часов 30 минут вы будете свободны, в том только случае, если предоставите мне право задавать вопросы. Вы можете мне доверять.
«Почему бы и нет, — подумал Гропиус, — человек, который взялся вытащить тебя из тюрьмы, не может быть по другую сторону баррикады. И почему я должен сопротивляться этому?»
— Итак, начнем сначала. Вы убили Шебу Ядин?
— Господи, конечно же, нет! — воскликнул Гропиус, возмущенный до глубины души.
Адвокат оставался абсолютно спокоен.
— Где вы находились в момент совершения преступления — то есть позавчера, между 15 и 17 часами? Есть ли у вас свидетели?
— Я был с синьорой Франческой Колеллой в кафе, потом мы прогулялись пешком до центра города.
— Хорошо, очень хорошо. А кто эта Франческа Колелла, где она живет?
— Я думал, вы пришли по ее просьбе, доктор Феличи!
— Ваш комбинаторный талант достоин признания, но вы должны постараться отвечать на мои вопросы. Время поджимает.
Значит, все-таки не Франческа. Гропиус неуверенно назвал ее адрес и телефон.
Феличи записал его показания. После чего спросил:
— В каких отношениях вы находились с Шебой Ядин?
Предполагая этот вопрос, Гропиус успел подготовиться, но все равно ему пришлось изрядно себя сдерживать, чтобы не сорваться. Его мозг работал как в горячке. В сотые доли секунды он выработал для себя стратегию, дырявую, далекую от совершенства, но ничего другого ему не оставалось, он должен был что-то говорить.
— Дело в следующем, — начал Гропиус обстоятельно, чтобы выиграть еще хоть немного времени, — я хирург-трансплантолог. И во время одной из моих операций произошел, ну, скажем так, инцидент. Один известный археолог, его зовут Арно Шлезингер, умер после удачно проведенной операции. После вскрытия оказалось, что пришитый орган был отравлен. Загадочная история, виновником которой полиция подозревает мафию, да и я тоже. Но во время расследования, которое организовал я сам, выяснилось, что Шлезингер сделал сенсационное археологическое открытие, хотя особо не афишировал это. Такое открытие, которое для определенных заинтересованных групп людей имеет огромное значение. У Шлезингера была любовница, Шеба Ядин. Похоже, что эта любовница знала о том таинственном археологическом открытии. Чтобы пролить свет на это темное дело, я последовал за ней в Турин, где она хотела забрать в институте профессора де Луки ДНК-анализы. Эти анализы стоили двадцать тысяч евро.
