Читать книгу 📗 "Мое идеальное убийство - Пронина Анна"

— Что?! Забудем? Да, Сонечка, такого я от тебя не ожидал… Видимо, ты уже кое-что забыла! Неужели можно взять и отвернуться от того, что на наших глазах рождается, может быть, самый кровожадный и циничный маньяк современности? И только благодаря нам он еще не начал свою кровавую жатву!

— Леня…

— Что — Леня? Он же едва не убил проститутку там, в парке! Разве нет? Он и меня бы убил, я уверен!

— Но он…

— Ты защищаешь его? Ты серьезно? Человек на твоих глазах пытался зарезать другую женщину, пусть и падшую, он же на твоих глазах избил твоего мужчину, а ты его защищаешь?

— Я не…

— Не оправдывайся! Ты… Да кто ты вообще! Как ты можешь!

— Леня, но… — Слова застряли у Сонечки в горле, упреки Лени казались ей страшно несправедливыми, ведь она не пыталась никого защищать, просто хотела с холодной головой разобраться в том, что происходит, понять, почему Сахаров озверел и кинулся с ножом на живого человека. Если раньше ему это было не свойственно, значит, что-то его спровоцировало, но что? Прежде всего надо разобраться, так ей казалось. Однако сейчас все здравые мысли исчезли — стресс, усталость после дороги из города Энска обратно в Москву, крики и обвинения любимого человека сделали свое дело. Сонечка в голос разрыдалась.

Но Леня не замечал ее слез. Он распалялся от собственной злобы:

— Кто эти люди в сгоревшем доме за городом? — кричал он, вскочив с дивана. — Борис же как-то связан со всем этим! Может быть даже, он поджег усадьбу! И таки обагрил руки кровью!

— Он же раньше ничего не поджигал…

— Он и проституток раньше по кустам не резал! Заткнись! Я не могу больше слышать, как ты его выгораживаешь! Заткнись! Заткнись! — Леня влепил девушке звонкую пощечину. — И перестань рыдать! — каменным голосом продолжил он. — Принеси еще пива.

Не понимая, что сейчас произошло, словно зомби, Соня послушно вышла из комнаты за второй бутылкой.

Через минуту на полу рядом с диваном противно затрезвонил старый дисковый телефон.

— Это квартирная хозяйка, — сказал Леня спокойно, словно ничего только что не произошло. — Она всегда звонит на домашний. Я не сниму. Денег нет. Все ушло на эту чертову поездку. Но знаешь что… Деньги будут. Я скачал несколько файлов видеодневников той девчонки, Златы, на хард. Посмотрим, что с их помощью мы сможем вытянуть из Сахарова.

— Но мы же не нашли никакой связи с ним…

— Не важно! — Леня открыл ноутбук и вошел в интернет. На экране мелькнул баннер региональных новостей Энска и окрестностей. Он кликнул на него. — Так-так-так… А вот это уже интересно! Тут пишут, что в пожаре сгорела девочка, это Злата, наверное, и хозяйка дома, то есть Белла. А вот про няню ничего не пишут… У нее же не было документов, помнишь?

Соня молчала.

— Нет, дорогая моя! Судя по записям, эта Белла слишком умна, чтобы просто так взять и сгореть в пожаре, который сама устроила.

— Ты до этого говорил, что Борис устроил. — Соня явно запуталась в Лёниных мыслях.

— Дурочка, это я так, для красного словца, про Бориса сказал. Любой дурак, посмотревший дневники, поймет, что поджечь могла только Белла. А тут пишут, что она сгорела, а вину на себя взял Роман. Поехал крышей, видимо, окончательно.

— И что? — Соня ничего не понимала.

— А то, что если она устроила пожар, то, скорее всего, выжила! А за ее труп приняли как раз труп няни — этой Машки. Очень удачно, что Белла никогда не выпускала ее в деревню и на улице запрещала светиться. Да и похожи они были… наверняка неслучайно!

— А при чем тут Борис? — спросила Соня.

— Не знаю… Он у меня пока не вяжется с этой историей, но мы попробуем связать. Надо рискнуть и предложить ему выкупить у нас эти записи, — ответил Леня.

— Шантаж?

— Конечно! Он, родимый! Молодец, начинаешь включать мозги! — Леня ласково приобнял девушку, и Соня робко улыбнулась ему.

— Может, давай узнаем сперва, что их связывает — Беллу, Злату, Романа и Бориса?

— И как ты это узнаешь?

— Я могу съездить к этому Роману, поговорить, — предложила Соня.

— Ты думаешь, тебя пустят к человеку под следствием? И даже если пустят, с чего это он вдруг именно тебе что-то расскажет? Дурочка.

— Я не знаю, Леня. Но мне кажется, мы сделали ошибку, не расспросив ни о чем местных жителей, когда приехали на пепелище. Мы, конечно, были в шоке, но… В общем, надо попробовать. Глупо шантажировать человека, не зная, важна ли для него эта информация. А если ты попросишь у Сахарова деньги за видео и он скажет, что не заплатит? Ведь связь с ним неочевидна, и он наверняка это понимает. За что ему платить?

— Я не попрусь больше в эти ебеня, чтобы кого-то расспрашивать! И денег нет, — ответил Леня.

— Подожди, давай посчитаем все, что осталось.

Минут пятнадцать они перетряхивали вещи и ощупывали карманы. Кое-как насчитали три тысячи рублей с мелочью.

— Вот и отлично! — обрадовалась Соня. — Мне хватит на самый дешевый билет до Энска, оттуда поймаю попутку до Безымянной деревни и обратно.

Борис мало что помнил из своего детства в Иркутске. Разве что холодный противный ветер с Ангары, серые дома спального района, где они жили, безликую школу, в которой он держался особняком, ни с кем не общаясь.

После смерти матери в нем самом что-то умерло. Его чувства стали блеклыми, словно холодное, затянутое облаками осеннее небо.

С отцом они никогда не были близки и, надо сказать, ни тот ни другой к этому и не стремились. Александр Сахаров тоже долго отходил от смерти жены и в своем горе совсем не замечал сына. Он нанял ему няню, чтобы она следила за мальчиком, заботилась о нем. Сам же время от времени покупал Борису дорогие подарки, как бы напоминая о своем присутствии в его жизни. Но семьей их назвать было сложно: в большой квартире жили няня и мальчик, на кухне они иногда встречали мужчину, который считался здесь главным.

Когда Борису исполнилось шестнадцать, отец предложил ему пойти вместе на охоту. Борис согласился. Возможность легально убить живое существо — это интересно, это будоражило кровь юноше с рыжими волосами.

Стояла золотая осень.

На удивление погода была безветренной, тихой. Добрались до Байкала, взяли там небольшую лодку, через несколько часов ходу по зеркальной спокойной воде пристали к берегу охотхозяйства. В этих краях водились зайцы, лисы, олени, соболи.

Они шли по узкой тропке к домику местного егеря, и Александр рассказывал сыну:

— Южнее можно и на кабана сходить. Но если тебе охота понравится, я лучше потом возьму проводника, и мы с тобой мотанем на север. Там лоси. А в тундре — дикие северные олени. Но главное, сын, там такая красота! А северных оленей ты вблизи видел?

— Нет, — буркнул Борис.

— О, сын! Они, знаешь, не такие, как в мультиках. У оленя рога — вот такие! — Он показал размер руками. — Когда только отрастают, они мягкие, нежные. Потом становятся твердые, но как будто покрыты шерстью, приятные на ощупь. И нос у оленя такой мягкий-мягкий, шерстяной. Набегается — дышит так тяжело, теплым воздухом в ладонь. Олени трусливые. И чуют заранее свою смерть. Якуты, ханты, ненцы знают, как правильно оленя резать. И деликатес у них такой — свежая оленья кровь. Ее пьют теплой, прям из живого оленя, детям малым дают. В такой крови адреналина много, она на вкус то ли сладкая, то ли соленая, но оторваться невозможно…

Сахаров-старший рассказывал, как однажды попал к коренным ненцам на стойбище. Те как раз резали оленя. Это действо и последующее испитие крови всем семейством, включая двухлетнего мальчишку, произвело на Александра такое сильное впечатление, что он рассказывал сыну об увиденном во всех подробностях: как пахла густая горячая кровь животного, как оставляла на желтых узкоглазых лицах черные пятна, как гасла жизнь во взгляде оленя и как загорались глаза людей.

В какой-то момент Борису показалось, что есть между ним и отцом все-таки что-то близкое, что-то родное. Он смотрел на него, слушал этот жутковатый рассказ и думал, как хотел бы оказаться там, в тундре, с этим семейством и с отцом, хотел бы пить горячую пряную жидкость, вытирая рот рукавом шубы…