Читать книгу 📗 "Молчание матерей - Мола Кармен"
Девушка вошла в зал. Она боялась, что на ресепшен ее остановят, и выдумала правдоподобный предлог, но ее никто ни о чем не спросил. В зале тренировалось много народа. У Виолеты не было четкого плана, но вскоре удача снова улыбнулась ей. Судья перешел с одного тренажера на другой, оставив около первого красную алюминиевую бутылку с водой и полотенце. Виолета быстро подошла к его вещам и, беспокойно оглядываясь, капнула в бутылку несколько капель скополамина. Теперь ей оставалось только ждать. Десять минут спустя Бельтран слез с велотренажера, взял бутылку и сделал большой глоток. Виолета вышла на улицу. После тренировки судья наверняка пойдет в душ, но скополамин начинает действовать не сразу, так что все складывалось наилучшим образом.
Судья покинул зал раньше, чем она ожидала. К счастью, он был один и направлялся обратно к парковке. Встреча с друзьями сейчас была бы совсем некстати. Бельтран шел еле-еле, видимо, уже чувствуя недомогание. Он оперся на паркомат, оплатил парковку и, пошатываясь, направился к своему BMW. Когда Виолета приблизилась к нему, Бельтран шарил в кармане в поисках ключей.
— С вами все в порядке?
— Не понимаю, что со мной. Голова кружится…
— Присядьте!
Поблагодарив девушку с приятным акцентом, судья Бельтран пошел за ней к машине. Девушка открыла дверь и помогла ему забраться на сиденье рядом с водительским. Им овладел странный ступор; он словно выпал из реальности и не понимал, действительно ли девушка пристегнула его ремнем безопасности или это ему только кажется. Он услышал, как хлопнула дверца; девушка что-то сказала, но он не мог разобрать слов. Глаза слипались. До него донесся гул мотора. Последнее, что он запомнил, — улыбка девушки. Она показалась ему слишком счастливой.
Глава 62
Несмотря на поздний час — было почти десять вечера, — Мария Долорес, жена судьи Бельтрана, встретила полицейских в черном платье и жемчужном ожерелье. Она была надушена, накрашена — и охвачена паникой, по мнению Элены, совершенно необоснованной: почему небольшое опоздание мужа непременно должно было свидетельствовать о несчастье?
— Нет, это ненормально, он должен был уже вернуться. Мы собирались идти в ресторан, сегодня у нас годовщина свадьбы. Я звонила сто раз, он не отвечает.
Элена вошла в гостиную; на столе стояла большая круглая лампа, стену украшала репродукция пейзажа Сёра. Вскоре Мария узнает о тайной жизни супруга: о его отношениях с Моникой, о ребенке, которого он не хотел, и о чудовищном выходе из затруднения, который он придумал, наняв Бласа Герини. Но сейчас Элене не хотелось посвящать несчастную женщину в эти ужасы.
— В котором часу вы в последний раз с ним разговаривали?
— Он вышел из суда, сказал, что заедет в спортзал и вернется в половине десятого. С тех пор — ничего, я звонила много раз. С ним точно что-то случилось. Игнасио очень пунктуален, он всегда предупреждает, если задерживается.
На полке в столовой Элена заметила фотографию — Бельтран, Мария, а рядом две молодые пары. Возможно, кто-то из этих молодых людей — дети судьи.
— В какой спортзал он ходит?
— Около площади Испании, на улице Сан-Леонардо.
— Вы можете назвать модель и номер его автомобиля?
Элена попросила Ордуньо проверить, стоит ли машина на парковке спортзала, а заодно поискать на камерах парковки Виолету. Супруга Бельтрана сидела на диване, нервно теребя жемчужное ожерелье.
— Я сто раз просила его быть осторожнее, а он не слушал. Отказывался от охраны. На его-то должности, при такой работе! Вы знаете, что ему угрожали по телефону? Вам сообщили?
— Когда?
— В прошлом году, а он все равно ни в какую… Говорил, если за ним будет везде ходить охранник, он лишится свободы.
Элена понимала, что для Бельтрана свобода означала возможность встречаться с Моникой, а до нее — с другими женщинами. Со стены прихожей на нее смотрел Хосемария Эскрива; над головой основателя «Опус Деи» сиял нимб. Элена осмотрела особняк снаружи. На фасаде и воротах были установлены камеры.
— Ордуньо, попроси у нее записи с этих камер. Если повезет, на них будет Виолета.
Ордуньо вернулся в дом. Увидев в окне свое отражение, Элена вздрогнула. Она постарела и казалась усталой и сломленной. Она вдруг вспомнила слова Бельтрана: «Я не считаю, что они плохо работают; они просто пока не поняли, что вершить правосудие — не их прерогатива». Может, они в ОКА тоже преступили черту? Она ведь сама мечтала о том, чтобы Виолета опередила их и успела отомстить судье. Стоит однажды выйти за грань — и каждый следующий шаг дается все легче. Ты сам не замечаешь, как это происходит, но начинаешь верить, что не обязан следовать законам. Именно это случилось с Бельтраном — он убедил себя, что может решать, кому жить, а кому умирать. Вообразил себя божеством, не допускающим ошибок. Неужели и она становится такой?
— Записей с камер у нее нет. — Ордуньо отвел Элену в дальний угол сада, подальше от коллег, и продолжил: — Она говорит, что здесь уже был какой-то полицейский. Он пришел примерно за полчаса до нас. Вот почему она так нервничала. Тот полицейский сказал, что ему нужно просмотреть записи с камер, чтобы удостовериться, что бандиты, которые преследуют Бельтрана, не появлялись около их дома.
— Вот говнюк.
Элена не нашла в себе сил произнести имя Анхеля. Как она могла поверить, что он отойдет в сторону и позволит ей довести дело до конца? Элена не сомневалась, что Виолета была ему абсолютно безразлична. Сарате хотел одного: получить от Бельтрана информацию о своем отце. Он действовал не как полицейский, а как сын.
Немногочисленные агенты ОКА, все еще остававшиеся в этот час в офисе на Баркильо, видели, как Элена и Ордуньо ворвались в кабинет Марьяхо. Инспектор Бланко редко выходила из себя; они могли пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда она кричала, и потому замерли, опасаясь, что гнев начальницы обрушится на них.
Мануэла, разбиравшая архив Буэндиа, перед уходом заглянула в ОКА забрать свои вещи и сразу почувствовала висящее в воздухе напряжение. Вдруг из кабинета Марьяхо донесся крик: «Ты о чем думала?!» Через стеклянную дверь Мануэла увидела, как Элена мечется по комнате, размахивая руками.
— Что там происходит? — спросила она у агента, своего ровесника.
— Не знаю, но выглядит все это так себе.
Сказав это, агент, которого взяли в ОКА после кафедры арабской филологии, торопливо ушел на кухню. Дождавшись, пока крики прекратятся, Мануэла постучала в дверь кабинета. Марьяхо сидела с потерянным видом, всматриваясь в видео с уличных камер на мониторе. На видео плотный поток машин мчался по шоссе за пределами Мадрида. Ордуньо сидел рядом с Марьяхо, в знак поддержки положив ей руку на плечо. Элена обернулась к Мануэле, как к ребенку, некстати вошедшему в комнату в разгар родительской ссоры.
— Что тебе нужно, Мануэла?
— Я хочу помочь; вижу, что-то произошло…
— Да просто Марьяхо как будто первый день в полиции, а так все нормально.
В голосе Элены звучала горечь; она явно сдерживалась, чтобы снова не сорваться на крик.
— Хватит уже, — отозвалась хакерша. — Откуда я, по-твоему, должна была знать, что Сарате отстранили? Я думала, он с тобой.
— Закрой дверь, — приказала Элена Мануэле и снова повернулась к Марьяхо: — Тебе не пришло в голову связаться со мной, когда Анхель поручил тебе проверить записи с камер?
— Элена, перестань. — Ордуньо попытался смягчить конфликт. — Сейчас наша цель — не Сарате, а Виолета, которая похитила Бельтрана.
— Думаешь, мы найдем ее раньше, чем она его убьет?
— Это шоссе А-1, верно? Оно ведет в Бургос. Я одно время жила в Сан-Себастьян-де-лос-Рейес и знаю эту трассу как свои пять пальцев, — сказала Мануэла, надеясь, что ее введут в курс дела.
И Ордуньо пошел ей навстречу — не потому, что считал участие девушки в операции необходимым, а для того, чтобы предотвратить очередную перепалку между Эленой и Марьяхо.
