Читать книгу 📗 "Ломоносов Бронзового века (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович"

Ломоносов Бронзового века

Глава 1

«Уж попал, так попал!»

Поясница и левое колено крутили всё сильнее, а это означало, что старому Гайку надо превозмогать боль и идти как можно быстрее. Лучше бы даже бежать, да куда уж там! Почти полные шестьдесят исполнилось, тут надо радоваться, что боги сохранили ум ясным, а ноги по-прежнему позволяют ходить по родным горам и долинам.

Поэтому спешил, как мог. Надо спасать ту соль, что его эти скудоумные дети Носолома успели получить до обеда. Соль — это важно, без нее не сохранить на зиму ни рыбы, ни мяса, ни сыра, без неё не так вкусна каша. Так что их род Еркатов-речных и не пренебрёг бы этой ценностью и в прежние, обильные времена. А уж после несчастий, обрушившихся за последние полгода — и подавно не стоило гневить богов и предков.

Хотя начиналось всё с большой удачи. Прошлой осенью колхи, которые уже несколько поколений, как захватили другой берег реки, нашли в реке большой чёрный валун. И пришли к Еркатам торговаться. Тигран, родной брат Гайка, который тогда возглавлял род, обследовал добычу соседей и подтвердил: это не просто тяжёлый чёрный камень, это — тот самый камень, что дал имя их роду. Еркат — значит Железные. Из таких вот камней они железо и получали. Самое лучшее! Сейчас многие не верят, но в их долине все знали — давно, почти две дюжины поколений назад, именно железо стало основой огромной империи, её мощью, силой и богатством.

Увы, но старый рудник давно иссяк, теперь редко-редко удаётся найти те самые камни в реке. Поэтому теперь даже не каждый год этими камнями загружают особую печь, чтобы получить два-три таланта[1] лучшего в мире железа.

Торговались тогда с колхами долго, многократно призывая в свидетели богов и предков, яростно бранясь, плюясь, расходясь и снова встречаясь. Уставших спорщиков сменяли новые «бойцы», но, в конце концов удалось договориться. И о цене, и том, как именно провернуть сделку без обмана с обеих сторон.

Хоть с дикими соседями в основном царил мир, но полного доверия, ясное дело, не было. То и дело их молодёжь, чтобы удаль свою показать, «щупала» аборигенов на предмет не найдётся ли у тех чего-нибудь лишнего. Драной козы, мешочка соли, нескольких пригоршней бронзы или железа. На худой конец годился и лежалый копчёный козий бок с ледника, и девчонки, чтобы согреть ложе. Впрочем, при случае не брезговали и мужчинами, тех ведь можно с выгодой продать или заставить работать.

Впрочем, и соплеменники Еркатов не отставали, взять хоть того же Русу, одного из отроков, что соль добывают. Его мать в своё время украли у колхов в ответном набеге и поставили прислуживать в доме старейшины. Это уже потом, когда Руса родился, и стало ясно, что полонянка принесла крепкого и здорового мальчишку, Носолом официально признал его сыном, а его отец Тигран ввёл пацана в род, совершив особый обряд и призвав в свидетели богов и предков.

Из-за этого-то Тигран-младший, законный сын Носолома, постоянно и ревнует к единокровному брату. Старик даже остановился, чтобы вздохнуть, а потом и сплюнуть при мысли о такой дурости. В мире, данном нам богами ничего нет дороже родной крови! Потому-то так и почитают все предков, держатся за родичей и берегут детей.

Род — вот основа силы! Сам по себе любой человек, будь он хоть силачом-Носоломом, хоть редким мастером, вроде его брата, хоть хитрым умником, вроде него самого — это так. Тьфу! А рода-то почти и не осталось. Удачу свою Еркаты-речные решили в городе отметить. И как зима пошла на убыль, двинулись в путь. Закупились там тканью редкой, специями и сладостями, попировали вволю да и двинулись домой. И лишь здесь выяснили, что прихватили какую-то хворь.

Носолом тогда первым умер. Да и вообще, почему-то хворь больше уносила жизни мужчин. Нет, женщины и дети тоже страдали, но выживали чаще. Сильно тогда род пострадал, да только это ещё не было концом несчастий. Как-то в ночь заречные соседи ухитрились снять выставленные дозоры и обрушились на их род. Многих мужчин и стариков убили, остальных угнали. И имущество всё вывезли, не брезгуя даже старой одеждой и начавшей подгнивать репой.

Эх, боги, за что караете? Предки, почему вы отвернулись от нас?

От могучего и удачливого когда-то рода почти ничего не осталось. Из взрослых мужчин — вообще только он один. Да ещё эти два балбеса, что грызутся постоянно, как кошка с собакой вот-вот должны обряд посвящения во взрослые пройти.

Вот только толку-то? Ему самому мастерство давалось плохо, он всё больше насчёт достать, купить или продать промышлял. За то и ценили. Получить металл он ещё может, но, скажем честно, когда единственная оставшаяся печь развалится, то новую он поставить не сумеет. Впрочем, до этого ещё дожить надо.

Но дальше-то ещё хуже будет! Других мастеров вообще не осталось. И кого учить? Детей Носолома? Увы, но кроме крепкого тела больше ничем предки парней не одарили. Учиться они не любят, соображают медленно, обожают проказы и объединяются только для того, чтобы побить кого-то ещё. Вот драки они просто обожают, все в отца!

При этом оба с детства мечтали о славе воителя, и дрались не только на кулаках, но и с палкой, да и из пращи били просто мастерски.

Нет, в прежние времена глава рода мог только радоваться наличию пары сильных и боевитых парней, ведь кому-то надо и молотом махать, дробить руду и шлак, отражать набеги колхов да охранять произведенное железо, пока его везли в город. Но вот сейчас…

Старик глянул на небо и прибавил ходу, тут же поморщившись. Увы, но причиной гримасы была не столько усилившаяся боль в ноге, сколько душевная боль. Ещё в детстве он слышал сказки про то, как боги карают не слишком разумных людей исполнением их желаний, но не верил. И вот — пожалуйста! Убедился на собственной шкуре. Ведь всю жизнь он завидовал брату и жалел, что не его оставили главой рода. А теперь что, сильно рад? Когда, по сути, остался главой над самим собой? И отвечает за пару подростков, дюжину женщин и пару дюжин детей?

Нет, родня их тогда не бросила, подвезли еды, чтобы дожить до урожая репы, выходили младшего, схлопотавшего молодецкий удар дубиной в лоб. Как и жив-то остался?

Гайк посмотрел вперед, оставалось едва полсотни шагов. Его двоюродный внук, про которого он как раз думал, упрямо крутил привод водяного колеса, загоняя солоноватую воду небольшого родничка наверх. А там старший споро орудовал веником и лопатой, перегоняя воду по площадкам из обожжённой глины. Жаркое летнее светило быстро удаляло лишнюю влагу. При должной сноровке и некотором навыке можно было добиться, чтобы в подготовленные кувшины стекал уже тягучий рассол горьковатой соли, а всё лишнее выметалось к бортику, откуда потом лопатами его сгребали в огромный отвал. За века, что существовал этот промысел, накопился уже приличный холмик этих отходов.

Но сейчас надо было как можно быстрее остановить работу колеса и всем вместе срочно перегнать самую концентрированную часть раствора в специальный укрытый от дождя бассейн. И кувшины с рассолом успеть унести под крышу.

— Эй! Руса! Стой, хватит качать! — еще издали заорал старик, но то ли голос его уже потерял былую звучность, то ли последствия удара дубиной помешали Русе понять, что обращаются именно к нему, однако он продолжал размеренно ходить по кругу.

— Стой! Хватит, сын осла! Быстро наверх, помогай брату! Дождь скоро.

Нет, зря он парня бранил. Тот, наконец, расслышал и тут же бросился исполнять. Так спешил, что помчался наверх не по удобной тропке, а напрямую по склону. Однако сделав несколько прыжков, он вдруг завопил нечленораздельно, упал и покатился вниз по склону.

«Убился!» — охнул про себя глава рода. Но нет, уже миг спустя по окрестностям разнёсся яростный, хоть и совершенно непонятный вопль:

— Ах, ты ж жёваный крот! Перманганат магния трижды оттитрованный! Ангидрид твою валентность через медный купорос да с двойной перегонкой!