Читать книгу 📗 "Переезд (СИ) - Волков Тим"

Одни загадки, черт побери… Посоветоваться бы с тем же Гробовским! Доктор вдруг улыбнулся: так зачем же дело стало? Зарное-то рядом! Взять у Гладилина машину да и махнуть. Тем более, повод есть — проверить больничку! Да, накладные оттуда Озолс изъял — и те благополучно сгорели вместе с другими. Но, надо же переговорить с персоналом! Только обставить все, не вызывая у латышей никаких подозрений. Просто-напросто присланный из Москвы уполномоченный делает свою работу.

В уютном трехэтажном особняке на Вишневой, обиталище уездной ЧК, царила такая же неразбериха и суматоха, как на железнодорожном вокзале во время прихода московского поезда. Двери кабинетов были открыты нараспашку, входили-выходили курьеры, проводились допросы, проверки документации… Все беспрестанно курили, кто-то что-то печатал на «Ундервуде», кто-то ругался, Бурдаков же терзал телефон:

— Москва? Это Москва? Девушка, девушка, мне Совнарком дайте! Тьфу ты! Да что ж со связью-то? А, Иван Палыч! Давай чаю попьем? Только ты нашим скажи, чтоб чайник поставили… И дверь пока прикрой. Ага…

Опустив трубку, Михаил Петрович с остервенением потянулся и крякнул:

— Ох, что-то я засиделся… Уже глаза от бумаг рябят!

— Так они ж, говорят, сгорели? — удивился доктор.

Сумрачно кивнув, Бурдаков усмехнулся в усы:

— Накладные сгорели, да. Озолс, черт латышский, не уберег! Подозреваемых, говорит, допрашивали и вот… Ага, ага, знаем! Назвали шалав, да не уследили. Те еще работнички! Шалавы, кстати, уже признались — до суда в изоляторе посидят. Лет десять получат, не меньше!

— Жаль девок, — качнул головою доктор.

— И мне жаль! Красотки… Были. Нынче в синяках уже все… Да! — Михаил Петрович вдруг всплеснул руками. — А Озолс нынче под Гладилина копать принялся! Прицепился в нарушению декрета о национализации.

— Как так? — искренне изумился Иван Палыч. — Сергей Сергеич — принципиальный большевик! Член партии еще с прошлого века. Хорошо знаком с Владимиром Ильичом, с Бонч-Бруевичем. Да с тем же Дзержинским!

— Да хоть с самим Карлом Марксом! — глухо хохотнул Бурдаков. — Дело-то керосином пахнет. Моторный завод имени Робеспьера знаешь?

— Ну!

— Так вот! Озолс считает, будто Гладилин — заметь, за большую взятку! — отдал национализированное предприятие бывшему хозяину, Левенцову. А тот уже верну старое название — «Левенцовъ»!

Иван Палыч вскинул глаза:

— Ну, и правильно сделал! Это ж торговая марка. Бренд! А сам Левенцов — толковый инженер и управленец. Прекрасно знает завод… И рабочие его уважают. Так ведь для дела лучше! И не в собственность ему завод отдан — товарищ Левенцов просто назначен директором!

— Так-то оно — так, — покачал головой Михаил Петрович. — Но, ведь, сам знаешь — как посмотреть! Как посмотре-еть… Коли ЧеКа показатели понадобятся… Ай, не стоит и говорить. Гладилину сейчас не до нас — отписывается, отбивается…

— Жаль, — доктор потер переносицу. — А я у него хотел в Зарное машину спросить. Там, понимаешь, больничный персонал опросить надо. А то латыши, сам знаешь, как… Да! Телефонная связь есть?

— Когда как! Вот ведь черт, — закурив, выругался совчиновник. — Помнишь ту деваху из поезда?

— Ну да!

— Так я в милицию обратился, к этому их, начальнику, Красникову… Ну, чтоб ту наглую шалаву нашел! Он приказанье-то отдал, но сам…

— А что сам? — Иван Палыч прищурился. — Постой, постой… Неужто, опять Озолс?

— Так и есть! — Бурдаков подпрыгнул на стуле. — В точности. Отто Янович телеграфировал Рыкову о политической близорукости Красникова, и о его кратковременном пребывании в рядах меньшевиков. Ну и том, что пригрел бывших царских сатрапов. Но, за тех сам товарищ Семашко стоит! А за Красниковым-то — кто? Только Гладилин, который и сам-то нынче в опале. Кстати, Лаврентьев ко мне заходил, обещал, что шалавку поищут. Хоть в этом бы…

— А что тебе до нее? — удивленно протянул доктор. — Ну, опоила, обнесла… Подумаешь! Не ты первый, не ты последний.

Михаил Петрович поиграл желваками:

— И все ж, хотелось бы наказать. Очень бы хотелось. Понимаешь, тут не только в моем самолюбии дело… Получается, она Советскую власть не уважает, не ставит ни во что!

— А меня вот больше Отто Янович напрягает, — честно признался Иван Палыч. — Я что-то совсем перестал его понимать. Вот честно! Ведь у него же есть вполне конкретное дело… А он что творит? Не понимаю!

— Э-э! — неожиданно рассмеявшись, Бурлаков шутливо погрозил доктору пальцем. — Да что тут и понимать-то? Все ж ясно, как Божий день. Порученное конкретное дело товарищ Озолс — в силу своей глупости — благополучно провалил! Нет, ну нашел, конечно, крайних, но… Мы-то с тобой знаем! Я думаю, он точно так же отыщет и «левых» аферистов. Которые все в перестрелке и погибнут. Ну, при захвате. Не сомневайся, дружище, так бы все гладко и прошло. Тем более, с таким покровителем. А ты — мы! И по тому же делу. И что же делать?

— Что?

— Да запутать все к чертям собачьим, чтобы никто никогда не разобрал! Создать кутерьму, видимость бурной деятельности… Отсюда все эти нападки на местных! Чтоб нам случайно не помогли. Ну, а нас Озолс всерьез не опасается. Мы же ревизоры, а не сыщики! Бумажные люди.

— А что начальник поезда-то говорит? — вдруг вспомнил доктор.

— Да ему-то что, — Михаил Петрович махнул рукой. — Вагоны с медикаментами отцепили, укатили за запасной путь. И все! Там ответственные уже местные власти. Приняли все по описи… Потом подъезжали машины, подводы… Грузили по накладным, развозили… Все! Концов не найти.

Вопрос с поездкой в Зарное Иван Палыч решил легко и непринужденно. Просто спросил авто у Озолса.

— Автомобиль? Зарное? — Отто Янович задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Ну что же… Не знаю, правда, что вы там хотите найти, но… Раз считаете нужным — поезжайте. Полдня вам, я надеюсь, хватит?

— Вполне.

— Н-ну… лаби! Хорошо. Кроме шофера, дам вам еще двух сопровождающих, отличных стрелков. Там, я знаю, беспокойнее. Линия фронта рядом, да еще бандиты в лесах. Когда уже товарищ Субботин их всех повыловит?

Товарищу Семашко Иван Павлович позвонил перед самым отъездом. Сказал пару слов, и просил помощи «в решении осложнившейся медицинской практики». Нужно было восстановить Аглаю в должности заведующей уездной больницей. Николай Александрович обещал решить вопрос уже в самое ближайшее время.

Немного успокоенный, доктор вышел на улицу и уселся в авто, все в тот же коричневый «Форд», на котором еще не так давно ездил начальник УЧК Гробовский.

— Ви знаете дорогу? Покашете? — с акцентом справился новый шофер, кудрявый бледнокожий парень в кожанке.

— Ну да, покажу, — пожав плечами, Иван Палыч уселся рядом с водителем. Конвоиры — пардон, охрана — разместились сзади.

В Зарном необходимо было действовать тонко, дабы не подвести своих. Тем более, что доктор не знал да и не мог знать, какие именно полномочия были даны сопровождающим его латышам.

— Там, за сосной, поворот — не пропустите!

— Лаби! (Хорошо)

Они проехали уже километров десять, когда один из стрелков вдруг посмотрел назад… а потом и вообще вытащил из полевой сумки бинокль и что-то по-латышски приказал шоферу.

Тот остановил машину. Чекист вскинул бинокль…

— Хм… За нами кто-то едет. Товарищ Петров, не знаете. Что за машина? Местная? Нате, взгляните…

— Хорошая штука! — взяв бинокль, заценил Иван Палыч.

Латыш неожиданно улыбнулся:

— Трофейный. «Цейс»!

— Я и говорю…

Доктор приложил окуляры к глазам…

Позади, по пыльной, высохшей после недавних дождей дороге, катил белый спортивный автомобиль, очень похожий на тот, что преследовал Иван Павловича в Москве! Только тот был с кранным капотом и крыльями. Этот же — чисто белый. В открытом салоне — купе сидело двое — в кожаных шлемах, в очках. За рулем, кажется, вообще была женщина — брюнетка. Или просто патлатый парень, Бог весть… Как тогда, в Москве, у вокзала!