Читать книгу 📗 "Неприкаянный 2 (СИ) - Калбазов Константин Георгиевич"
Да и сам я не стану отсиживаться в стороне. Глупо бы было не воспользоваться утренним туманом, тем более представляя примерный курс кораблей и время их подхода к берегу. Ещё и позицию для пушечки присмотрел. Тут бы не помешал серьёзный калибр, но и десантная пушка с соответствующими боеприпасами вполне подойдёт. Во всяком случае, самураям точно будет не до обстрела наших позиций…
Очередной свисток, и следующая мина с всплеском ухнула в воду. Мы сбрасываем их поочерёдно с левого и правого бортов, чтобы избежать нежелательного крена. А вообще у нас получается просто отлично. Другие паровые катера способны взять штуки три, четыре, и опускают их в воду с помощью стрелы. Муторно и малоэффективно. У «ноль второго» корпус стальной, и имеется палуба, ширины которой вполне достаточно, чтобы закрепить якорную тележку. Остаётся убрать стопор и она сама скатывается.
— Андрей Степанович, ставь буй, — когда последняя мина ушла в воду, приказал я.
— Есть, ставить буй, — откликнулся боцман и следом раздался очередной всплеск.
Порядок, ориентир встал на место. От него и будем отталкиваться при очередной постановке. А сейчас пора валить отсюда по бездорожью. Есть у нас ещё кое-какие дела.
— Снегирёв, курс триста сорок один, крейсерский ход, — приказал я.
— Есть, курс триста сорок один, крейсерский ход, — откликнулся рулевой.
«Ноль второй» начал быстро набирать ход, и вскоре встав на крыло, понёсся над водой уверенно выдерживая ход в двадцать четыре узла. Тут недалеко, не больше тридцати миль. С учётом отличной погоды, через час с небольшим будем на месте.
Я вовсе не собирался забывать о том, что именно сегодня генерал Оку направит на станцию Пуланьдянь один из своих стрелковых полков. Не задерживаясь там самураи проследуют дальше, вдоль железной дороги, в направлении станции Саншилипу. Вот на марше я и собирался их подловить.
Мы вошли в залив Адамса и прошли до его восточной оконечности. Отсюда наши миномёты вполне добьют до станции, и Большой Мандаринской дороги, проходящей мимо неё. Ещё в прошлое наше посещение, я наметил будущую стоянку катера, ориентиры, и наблюдательный пункт. Провёл учения, в холостую, ясное дело, у нас не так много боеприпасов.
Да и не поняли бы нас бойцы полуроты из четвёртой Восточно-Сибирской стрелковой дивизии. Как не оценили бы и взорванный нами мост. Так что, мы ограничили наше общение передачей им лошадей, после чего ретировались на катер, где не только переночевали, но и провели полдня, затратив их на рекогносцировку. Когда же после перестрелки с очередным японским разъездом пехота наконец удалилась, мы взорвали к нехорошей маме мост и ушли сами.
За время нашего отсутствия тут ничего не изменилось. «Ноль второй» встал на стоянку надёжно пришвартовавшись к одному из валунов, чтобы обеспечить стабильность позиции. Я лично проконтролировал установку второго миномёта вместо пушки, которую мы благополучно прибрали в сторонку, и выставил предварительную наводку.
Вообще-то можно было бы ударить шрапнелью, и несмотря на то, что снаряд снаряжён всего лишь пятьюдесятью шестью пулями, на марше такой обстрел наворотил бы столько, что мама не горюй. Поди найди в чистом поле укрытие от смерти падающей сверху. Тут просто залечь, как от гранаты или миномётной мины не поможет, нужна стена, глубокий окоп или козырёк. И где его взять на марше? То-то и оно.
Однако, я учёл этот момент, оснастив часть мин взрывателями с переделанных шрапнельных снарядов. Единственно пришлось поработать с составом замедлителя, так как мина будет лететь до цели около тридцати секунд, а это очень долго. Зато подрыв случится над целью, и пусть львиная доля осколков улетит в никуда, не менее четверти ударит по земле и японцам. И осколков должно получиться как бы не больше, чем пуль у нашей шрапнели.
Моя основная цель провести наглядную демонстрацию нового оружия, и мне просто необходима максимальная эффективность. Если повезёт, то мы ещё и маневрирование огнём покажем. Но тут уж всё зависит от того насколько сообразительным окажется командир полка. И тогда, глядишь, миномёты появятся в русской армии на десяток лет раньше, да ещё и в достаточном количестве.
Убедившись в том, что на позиции всё устроено должным образом, я кивнул Родионову, и мы двинулись с ним вверх по склону холма. Я налегке, только с оружием в руках, он с японским карабином за спиной, и кинокамерой на плече.
Весьма громоздкая штука, хотя после проведённой мною модернизации внешне уже мало походила на прежний синематограф. Изменилась и начинка, получив целый ряд дополнений. По сути, это был уже иной аппарат, правда патентовать его без получения соответствующих лицензий от братьев Люмьер я всё же не стал бы.
Несмотря на сохраняющуюся громоздкость, теперь снимать можно не только с треноги, но и положив камеру на плечо. Отпала необходимость постоянно вращать рукоять, хотя эта функция и сохранилась. Я установил пружину и заводной механизм, которого хватает на тридцать секунд съёмки. Даже не представляю, как Дмитрий управлялся с этим агрегатом, снимая невероятные кадры на палубе катера и миноносца. Виртуоз, да и только. Он реально влюбился в фотографию, а уж когда в его жизнь ворвалось кино, так и вовсе голову потерял.
До вершины шестьсот шагов по крутому склону, но мы выдержали это испытание. А ведь оба не так давно после ранения. Родионов и вовсе герой, такую тяжесть переть в гору. Впрочем, он вообще мужик здоровый. Ещё и кочегар. Изнурительной и монотонной работой его не пронять. А уж если на свежем воздухе, а не в котельно отделении, да проще пареной репы.
— Мы вовремя, — глянув в сторону станции и приметив серую ленту колонны пехоты, произнёс я.
Тут чуть больше трёх вёрст, а потому видимость не очень. Хотя шевелящуюся змею человеческой массы, поднимающей за собой пыльный шлейф не рассмотреть сложно. Пусть и без деталей.
— Это точно, — подтвердил Родионов, устанавливая камеру на треногу.
Выставив аппарат, он провернул диск с тремя объективами различной кратности, выбрав максимальное шестикраное приближение. После чего удовлетворённо кивнул и доложил о готовности.
Я не говорил, что решил вопрос с приближением картинки? Ничего сложного, при наличии нормальной слесарной мастерской и соответствующих линз. И то и другое я найти сумел. Поэтому теперь камера имеет трёх и шестикратные объективы, которые можно легко менять проворачивая не прерывая при этом съёмку.
— Ну что же, дамы и господа, сэры и… дамы, в общем, — подмигнул я Родионову.
Достал карманный фонарик и нажимая на кнопку отстучал вызов Казарцеву. Тот так же ответил мне фонарём. Чего зазря тиранить целый прожектор, если и так нормально.
— Ладно. Пожалуй начнём.
«Ориентир четыре. Ориентир пять. Угол сорок пять. Заряд максимальный. Десять мин. Огонь по готовности.»
Лаконично отстучал я целеуказания для двух миномётов, чтобы они не долбили в одно место. Едва получив сведения от Казарцева, Ложкин и Будко тут же засуетились у прицелов. Ни о какой панораме ясное дело речь не идёт. Обычная механика, мушка и целик, для наведения на ориентир и два угломера, горизонтальный и вертикальный.
Предварительно миномёты были уже выставлены, поэтому всего лишь через несколько секунд я расслышал как они хлопнули дуплетом отправляя в полёт первые гостинцы. Неполные три секунды, и очередной дуплет. Но теперь уже наметился незначительный рассинхрон. В итоге, к десятому выстрелу, Ложкин отыграл у Будко две секунды. Правда это не помешало тому выпустить последнюю мину серии ещё до того, как первая упала на землю.
А я тем временем уже отстукивал следующее целеуказание. Времени на полёт гостинцев затрачивается почти тридцать секунд, так что действовал я без спешки. Казарцев принял сообщение, сделал запись в блокноте, выдал код подтверждения, и когда комендоры закончили, передал новые вводные.
Я вскинул бинокль, и под стрёкот кинокамеры стал наблюдать за результатами стрельбы. Как и ожидалось мой «баллистический вычислитель» не подвёл и мины падали довольно точно. Сказался большой разброс, но он же позволил накрыть большую площадь, что немаловажно, учитывая разбегающихся в разные стороны солдат.
