Читать книгу 📗 "Я – Король Баварии ((Бедный, Бедный Людвиг)) (СИ) - Тарханов Влад"

— Хорошо, а что бы ты хотел изучить, что по твоему мнению, для будущего короля важно?

— Два главных вопроса: откуда берется богатство королевства Бавария? И конечно же, военное дело. Поскольку я уверен, что воевать нам придётся.

— Почему ты так в этом уверен, Людвиг?

— Пруссия! Она хочет объединить Германию под своим крылом. И делать она это будет не только через браки своих принцесс. Мне кажется, что объединение наших земель произойдет железом и кровью. И эти два вопроса весьма тесно связаны между собой — не имея богатой казны, нельзя содержать достаточную для защиты своей земли армию. Ну и третьим направлением — международная политика. В этом необходимо разбираться.

— Ты хочешь знать, кто нам друг, а кто враг?

— У Баварии нет друзей. Есть только временные союзники. Поэтому мне надо понимать, кто и как хочет использовать мою страну. И что можно этому противопоставить кроме военной силы. У нас слишком много соседей. Воевать со всеми — это путь к уничтожению государства.

— Весьма здравые мысли. Я удивлен, что ты до этого додумался… В прочем, насколько я понимаю, свои истинные мысли ты не доверял даже дневнику? Это разумно. Я подумаю над твоими словами, внук. Пойду в курительную комнату, мне недавно прислали весьма недурственные сигары. Тебе не предлагаю. Рано еще.

Ага! В ТОЙ реальности я был заядлым курильщиком. И сейчас периодически ловлю признаки абстиненции… Да! Очень хочется подымить, тем более, что сигары в это время не чета тем, что в ТОМ времени сворачивают бездушными машинами,… но… перехочется и перетерпится!

[1] Король Людвиг I Баварский действительно изучал русский язык.

[2] Один из предков Виттельсбахов, Оттон Светлейший, настолько активно выступал против власти Римских пап над светскими государями, что даже был отлучен от церкви.

Глава десятая

Людвиг на учебе

Глава десятая

Людвиг на учебе

Бавария. Ашаффенбург. Замок Йоханнесбург

15 июля 1860 года

Никогда я еще так не уставал, как во время отдыха у деда. Первое — конспирация! Дед мог меня разговорить, ибо несмотря на то, что я оказался в другом времени, работала память тела, кроме того, он действительно вызывал положительные эмоции. Просто как человек. Да, немного взбалмошный, отличающийся несколько оригинальным поведением, но при этом достаточно искренний и добрый. А посему приходилось все время себя контролировать, дабы не ляпнуть чего-то про космические корабли бороздящие просторы Большого театра. Второе — у меня произошла распаковка той информации, которую мне «заложили» перед отправкой. И теперь я перерабатывал полученные знания и думал, что могу приспособить к этому времени и этим же условиям. И пока что меня ждали сплошные разочарования. Например, козырь почти всех попаданцев — знания координат расположения полезных ископаемых на землях Российской империи. И нахрена они мне в Баварии? Мне бы полезные ископаемые Баварских Альп. Так фигвам — народная индейская изба получается! Хотя, конечно, при встрече, например, с российским императором эту карту можно как-то продать… Но сначала надо дожить до этой встречи и еще остаться на троне. Так и многие другие технологии, которые рассчитаны на полувековую временную маржу. То, что подходило для начала двадцатого века не прокатывает в середине девятнадцатого.

Кстати, мне оказалось весьма забавным мнение хроноаборигенов о будущем. Почему-то все они уверены, что двадцатый век будет веком всеобщего счастья и изобилия. А две мировые войны и Третья — ядерная в двадцать первом столетии — не хотите ли? Убедился окончательно, что сей век — век романтизма и пустопорожних фантазий. Кому бы подкинуть нечто вроде правды? Жюль Верну? Пусть хоть что-то о новом мире появится в его романах… А то его литературные потуги сейчас выглядят слишком дилетантски. Читал я его непутевые заметки: «Первые корабли мексиканского флота», «Драма в воздухе», естественно, на французском[1]. Впечатлен не был. Собрался с мыслями и написал ему письмо якобы от имени изобретателя, который собрался строить подводный корабль, но смертельно болен и понимает, что денег на свой проект не найдет. Письмо содержало комплименты его литературному таланту и чувству стиля (тут я несколько льстил автору, пока что это не было заметно) и заканчивалось словами о том, что автор изобретения не сможет воплотить его в жизнь, но надеется, что его детище оживет в произведениях автора. Интересно, об этом письме кто-нибудь из биографов Верна вспомнит? А сам Жюль?

(профессор Фридрих Бенедикт Вильгельм фон Герман)

Сегодня я понял, что к моим словам и нашему разговору бывший король, и по совместительству дед моего нынешнего тела, отнесся с вниманием. Как я это понял? Да по весьма интересному человеку, который приехал навестить Людвига в его нынешнюю резиденцию. Я только примчался с утренней пробежки, когда увидел, что в ворота замка въехал экипаж, но кто прибыл — мне разглядывать оказалось как-то не с руки. А вот за завтраком дедуля познакомил меня с невысоким и весьма болезненного вида пожилым человеком, в уставших глазах которого светилась учительская мудрость и какое-то разочарование, что ли…

— Знакомься, Людвиг, это господин фон Герман. Он известный экономист, я пригласил его для того, чтобы он достаточно популярным языком дал ответ на волнующие тебя вопросы о государственном богатстве. Господин фон Герман профессор Баварского университета, он много сделал в качестве председателя Комитета судей на Всемирной промышленной выставке в Мюнхене. Так что уверен, ваши беседы будут тебе интересны.

Более ничего интересного за завтраком не происходило: профессор делился столичными (мюнхенскими) сплетнями, обсуждали своих общих знакомых по университету. В свое время именно студенческие волнения привели к отставке короля, как я выяснил позже, профессор фон Герман всегда оставался сторонником политики монархов, а потому отношения с прогрессивным студенчеством у него не складывались. Но и попыток устроить профессору обструкции не было: его лекции считались образцовыми и потерять такого преподавателя студиозисы не желали. Время суровой радикализации студенческих протестов пока еще не наступило. Наш разговор состоялся после полудня. Профессор выбрал для него уютное местечко на берегу Майна, в котором жара не так остро чувствовалась, ибо эта беседка была увита плющом, скрывавшим ее от солнца, а небольшой ветерок от реки давал спасительную прохладу.

— Итак, Ваше королевское высочество… — весьма официальным тоном начал беседу профессор.

— Простите, господин профессор, но я буду настаивать… именно настаивать на том, чтобы вы называли меня по имени, и никаких чинов. Ибо тут я в роли вашего ученика и просто человека. И мне будет неудобно весь этот официоз. Он только будет мешать воспринимать ваши слова и мысли. А мне так много нужно узнать!

— Простите… Людвиг. Это несколько непривычно, я все-таки…

— Сейчас вы мой учитель — и поэтому я даю вам ПРАВО называть меня по имени. Но только во время наших с вами бесед. Вы согласны?

— Да, конечно, ваше… (наткнулся на мой осуждающий взгляд, поперхнулся)… Людвиг.

— Итак, элементарное я понимаю: казна Баварии наполняется с налогов. Но откуда берется народное богатство, что в королевстве есть полезного из ископаемых и иных природных ресурсов? Вот что меня интересует на этот момент. Вторым вопросом может стать пути увеличения этих ресурсов, не только финансовых, но их в первую очередь. Я понимаю, что мои интересы весьма обширны, но… в тоже время мне крайне необходимо их уяснить.

Надо сказать, что профессор не выглядел обескураженным, по всей видимости, старый Людвиг в письме его предупредил, в чём будет заключаться его консультации молодого принца. Он чуть скосил свой нос клювиком, как-то недоверчиво покачал головой и произнес: