Читать книгу 📗 "Мушкетёр (СИ) - Лопатин Георгий"

И тут в голове словно вспышка сверкнула, и довольно призрачная мысль, что готова была в любой момент развеяться, как легкий дымок на ветру, развернулась в четкий и ясный план.

– Да!

Андрей, что все это время вышагивал по камере от двери до стены, без сил рухнул на нары, полностью опустошенный, но счастливый, даже можно сказать словил экстаз сродни оргазму.

– Теперь посмотрим кто кого… – прошептал он с предвкушением и угрозой.

Мелькнула мысль, что может не получиться, но Градов от нее отмахнулся. Он собирался дать бой, даже если он станет для него последним. Рабом он становиться не собирался ни при каких обстоятельствах.

– Мы – не рабы, рабы – немы. Лучше сдохнуть в процессе, чем влачить скотское существование без надежды на спасение.

Глава 7

– Давай Апанас, время… – сказал один мужик другому, сгребая со стола медные копейки – выигрыш игры в кости. – Твоя очередь идти.

Эти двое для непосвященных и залетных выполняли роль прислуги при барском доме, ну и малец-горбун для мелких дел.

Играли в беседке обвитой хмелем, заодно ужинали, ну и выпивали, но в меру.

– Да нехай, еще посидят… – отмахнулся тот, сгребая кубики и беря стакан из которого только что пил брагу. – Ставлю три копейки…

– Да и так засиделись. Час уж как должны свою пайку получить. Иди.

– Еще посидят, чай не помрут. А мне отыграться надо. Чувствую, что повезет мне сейчас.

– Отыграешься… когда сделаешь свое дело, – возразил второй, главный в этой паре тюремщиков и он не собирался прогибаться даже в мелочах, потому как знал, стоит уступить хоть раз в мелочи и попытки его продавить продолжатся, а там и до потери главенства недалеко.

Хотя изначально их статус был равным, вон до сих пор в подвал ходят по очереди, но там, где собирается от двух и больше особей сразу же начинается выстраиваться иерархия, кто-то становится лидером, а кто-то – подчиненным.

– Ступай.

Главарь отобрал у напарника-подчиненного деревянный стакан с кубиками и с сильным стуком поставил его на стол, словно печать на документе-приказе поставил.

– Ладно…

Апанас нехотя встав из-за стола, позвал мальчишку:

– Эй, Зосим! Где тебя черти носят?! В подвал пора идти к этим червям!

– Здеся я… – выглянул горбатый пацан из-за угла дома.

– Идем.

Апанас взял жировую свечу, а горбун прихватил в одну руку ведро с водой, а в другую корзину с сухарями. Им уже все давно было подготовлено.

Первые две процедуры кормежки прошли штатно, Апанас и не ожидал от простых крестьян проблем, рабы они и есть рабы, рабская сущность уже въелась в их душу, так что они давно смирились, а вот при открытии третьей двери слегка напрягся и даже понадежнее перехватил гасило – мешочек с песком и свинцовой дробью. Там сидел ублюдок помещика Виноградова и он чувствовал, что от этого кренделя можно ожидать проблем.

Эти бастарды, как их называют благородные, не забитые крестьяне, мнят о себе невесть что… Вот и этот плод оприходования дворовой девки барином вел себя неправильно с самого начала. Апанас ждал, что тот начнет кричать, умолять, биться в истерике, может даже предлагать оплату за свое освобождение. Последнее он ожидал особо.

«Ведь не мог этот ублюдок, живя при барине и музицируя, не скопить грошей, причем на весьма значительную сумму и запрятать в тайнике. Если не сам барин его одарил, так наверняка успел украсть помаленьку, – думал он. – Может побить его как следует да вытрясти место, где он упрятал свои капиталы?»

Деньги Апанасу были нужны, как, впрочем, и всем прочим людям, другое дело что его снедал грех игромании и деньги улетали просто со свистом. Иногда даже на баб не хватало. Впрочем, когда припирало желание обладание женщиной, он просто шел в деревню и брал первую же попавшуюся особь женского пола, разве что откровенными старухами брезговал. Иногда даже до какого-то укромного места не доводил, не то, что до дома. Мог прямо на улице дело свое сделать. И никто ему даже помешать не пытался.

Поначалу-то, конечно, мужики пытались возмущаться, даже как-то толпой собрались, если можно считать толпой пять человек, да только он всех их отходил, так что зубы во все стороны летели, да кости хрустели, когда ломались руки или ноги и не помогли им палки. Да и как иначе, если он превосходил всех на две головы в росте? Ну и опыт драк, он ведь не какой-то там мужик сиволапый, а природный казак, с самим Пугачевым по молодости куролесил.

В последнее время ему и вовсе полюбилось брать девок на виду у их мужей или отцов. Ворвется в дом, даст мужику в лоб гасилом, так что тот с ног валится и глаза в кучу собрать не может, а пока глава семейства приходит в себя, задирает подол его жене и…

Зосим открыл дверь прерывая сладостные воспоминания Апанаса.

– Дядька… кажись этот… того…

– Чего «того»?

– Кончился… вона лежит… на полу и не шевелится…

Отбросив пацана от проема, Апанас, просунув руку со свечей в проем заглянул сам внутрь камеры. И правда, этот ублюдок преподнес все-таки сюрприз, крайне неприятный, потому как с него денег теперь не получить, да и нагоняй от хозяина они тоже выхватят.

– Ах ты ж сучий потрох… – сплюнул Апанас и со смесью растерянности, досады и злости уставился на лежащее тело.

Свет жировая свеча давала довольно скудный, но было видно, что виноградовский ублюдок каким-то образом порвал себе вены на правой руке и под ней натекла уже целая лужа.

«Вон и морда в крови… похоже, что перегрыз», – пришел он к заключению.

Такое на его памяти еще ни разу не случалось. А занимался он этим в той или иной форме… да практически всю сознательную жизнь. Казаки в это время были для крестьян частенько ничем не лучше всяких поганых татар, что налетали на поселения ради захвата полона. Разве что лишь в последнее время их хорошо прижали, и теперь налетами занимались откровенные банды от которых официальное казачество стало всячески открещиваться. Ну а кто-то перешел вот на такую форму работорговли пойдя под «крышу» различных аристократов.

Что до растерянности, то никто не ждал, что пленники могут свести счеты с жизнью, слишком это не вязалось с христианской моралью, по которой самоубийца однозначно попадал в ад. Церковь в этом направлении хорошо поработала за века промывки мозгов дабы паства была послушна и не думала артачиться, сбегая от кабалы в том числе вот таким весьма радикальным образом и продолжало горбатиться на властьимущих.

«Может все дело в том, что он ублюдок, бастард и ближе к бла-агародным, а те уже не столь религиозны как крестьяне и вполне могут удавиться или застрелиться от всяких глупостей вроде неразделенной любви, хе-хе, – подумалось ему. – Да, пожалуй в этом все дело…»

– Держи, – сунул Апанас свечу в руки мальчишки.

А сам, сняв веревку-ограничитель с двери, вошел внутрь, чтобы вытащить тело.

– Вот ведь скот… обосрался…

Впрочем, это обычная и ожидаемая реакция. Он бы сильно удивился если бы тело не произвело посмертную дефекацию, а так все оказалось в пределах ожидаемого.

Апанас наклонился чтобы взяться за ноги сдохшего пленника, как тело резко дернулось и правая нога, что до этого момента была полусогнута, распрямилась и врезалась пяткой ему в грудь. В последний момент Апанас все же успел среагировать, но все же оказался недостаточно проворен, чтобы совсем избежать удара. Тут и возраст, тут и расслабленный образ жизни с отсутствием тренировок, ну и конечно не совсем трезвое состояние.

Но и такой удар оказался весьма действенным и тать получив удар в солнечное сплетение пяткой упал на спину, схватившись за грудь руками и захрипев. Может что-то хотел сказать мальцу-горбуну, что стоял и смотрел на происходящее широко открытыми глазами, да с отвисшей челюстью вместо того, чтобы с криком бежать прочь из подземелья зовя на помощь второго бандита.

Андрей тем временем резво вскочив на ноги обрушился на татя, что начал ворочаться на полу в попытке встать и частично у него это уже получилось, но тут он получил мощный удар ногой в голову, а потом еще и еще.