Читать книгу 📗 "Беглец (СИ) - Никонов Андрей"
— Вот ведь гнида, — вслух сказала она.
— Точно, — Пупко, лежавший на диване с холодным компрессом на лбу, страдальчески вздохнул, — твой этот знакомый, да?
— Он самый, — Лапина несколько раз глубоко вздохнула, успокоилась, погладила мужа по щеке и пошла искать Бейлина. Митя сидел в салон-вагоне и курил.
— Это он, — тихо сказала ему женщина, садясь рядом.
— Кто? — не понял Бейлин.
— Травин, идиот. Да не он идиот, а ты. Прикончил зря не того человека.
Она вкратце передала Мите свой разговор с Липшицем.
— Значит, толстяк не при чём?
— Ты удивительно догадлив, мой дорогой. Если бы ты хоть изредка думал, прежде чем делать, цены бы не было, — прошипела Лапина. — Теперь пойди, достань пакет, или я о твоей самодеятельности всё доложу куда следует. Погоди!
Бейлин и не собирался никуда идти. Да, он оплошал, ну и что, в его работе всякое случалось, случайные жертвы — это как брак у рабочего, плохо, но неизбежно. Курьер всё равно был в поезде, его багаж — в багажном вагоне, наверняка нужные бумаги лежат именно там. И вообще, именно он, Дмитрий Бейлин, был назначен главным на эту операцию, а Лапина случайно ко двору пришлась. Так он Варе и сказал.
— Нет, — та решительно мотнула головой, — Травин сказал, что едет без багажа, значит, только портфель. Постарайся в нём порыться, правда, его сейчас Липшиц у себя держит.
— Кто такой?
— Тощий брюнет из ОГПУ, ты его видел. Только учти, когда они до Ново-Николаевска доберутся, тю-тю бумажки-то, передадут сам знаешь куда, больше их не увидим.
— А Лившиц этот тебе ничего насчёт бумаг не сказал?
— Нет.
— Разберусь.
— Если вдруг не найдёшь бумаги, — Варя колебалась, стоит ли говорить Бейлину свою догадку, — принеси книжку, которую он читал, томик американского писателя. Возможно, мне показалось, но он слова надписывал красным и синим карандашом, будто из словаря. Вдруг переписал бумаги в книжку.
Митя с сомнением посмотрел на женщину, Лапина, по его мнению, была женщиной неглупой, но умом не практичным, а возвышенным, и уж точно не обладала криминалистическими талантами. Её, насколько он знал, завербовали совсем недавно и в основном за красивые синие глаза. И из-за дурака-мужа, ответственного совслужащего. А что в детали операции посветили, так это начальство маху дало.
— Да, я тоже её видел. Только какой идиот будет это делать, считай, всё на виду. Я понимаю, если невидимыми чернилами там написать, луковым соком, к примеру, или раствором ацетилсалицила, но чтобы карандашом, это феерическая глупость.
— Ты всё же принеси.
— Ладно, — Митя равнодушно кивнул, уж если женщина что-то вобьёт себе в голову, лучше не спорить, — а ты попробуй Лившица порасспросить, как ты это умеешь, вдруг бумаги у него. До Ново-Николаевска ещё часов пять ехать, справишься.
Тут поезд, перед этим замедливший ход, вздрогнул, резко затормозил, Варю бросило на Дмитрия, и они повалились на пол. Митя помог женщине встать, но ещё один удар снова свалил её прямо на него.
Паровоз серии Эш номер 4495, прицепленный к составу на Ярославском вокзале, был произведён в шведском Трольгеттане в 1922 году заводом «Нидквист и Гольм», и стоил 240 тысяч шведских крон, или двенадцать с половиной тысяч золотых червонцев. С тендером, полным угля, вес паровоза составлял сто двадцать пять тонн, он разгонялся до 55 километров в час. Советское государство заказало Швеции пятьсот таких паровозов, все они были сделаны по документации Луганского паровозостроительного завода, и только в последнюю десятку изготовленных машин шведы внесли изменения. Конкретно в этот паровоз они поставили устройство подогрева воды и новейшую пневматическую тормозную систему немецкой фирмы «Кнорр-Бремзе». Устройство подогрева воды до сих пор отлично экономило уголь, тормозная система редко работала в полную силу. Она была рассчитана на немецкие локомотивы ДГР Класс 01, развивавшие скорость до 125 километров в час, и с усилием на ось в 20 тонн, тянущие грузовой состав, из-за этого тормозной путь уменьшился в полтора раза.
На перегоне Кожурла — Коргат, километров через пять после станции, пути делали резкий поворот, опытный машинист знал, что скорость здесь надо снизить. Лесопосадки, устроенные, чтобы пути не заносило снегом, за несколько лет разрослись, не позволяли рассмотреть путь за поворотом, и когда поезд выскочил из-за холма, оказался в сотне метров от товарного состава, стоящего неподвижно на рельсах. Заскрежетали колодки, паровоз резко замедлил ход, и рассыпая искры, заскользил в сторону последнего насыпного вагона товарняка. Казалось, столкновения можно избежать, немецкая система не подвела, надёжно блокируя колёса, но не хватило каких-то сантиметров — паровоз, практически остановившись, уткнулся метельником в сцепку вагона. Аварии не случилось, и паровоз, и товарный вагон остались стоять на рельсах. Пассажирам повезло меньше, особенно тем, кто решил отдохнуть на верхних полках, простыми ушибами не обошлось. Травин слетел с дивана на втором толчке, ударился боком об угол табурета, тяжело поднялся, посмотрел в окно, но ничего интересного разглядеть не смог. Он постучал в дверь.
— Эй, что случилось?
За дверью тяжело дышали и матерились.
— В уборную хочу, — заявил Сергей.
— Потерпишь, — злобно ответили снаружи.
Травин снова посмотрел в окно — до лесополосы, то есть до свободы, было рукой подать. Их разделяла только толстая решётка.
Липшиц выскочил из поезда вслед за машинистом. Он сильно ударился головой, не удержавшись на ногах при первом рывке, и теперь над виском разливалась боль, захватывая часть лба и глаз. Боль мешала сосредоточиться, помощник уполномоченного злился, и решил, что сам разберётся с виновником происшествия.
— Пойдём, посмотрим, кто такое натворил, — сказал он.
Машинист кивнул, на его взгляд, повреждения были незначительные, кабы не товарняк, вполне можно продолжать путь. Он поправил фуражку, и поспешил по шпалам за помуполномоченного. Начиная от вагон-салона, составы стояли ровной линией длиной почти в полкилометра, когда Липшиц с машинистом дошли до середины товарного поезда, то увидели сам паровоз, от которого к ним не торопясь шла целая делегация из трёх человек. Липшиц достал револьвер, откинул барабан, убедился, что тот заполнен, засунул обратно в кобуру. И решительно зашагал навстречу виновникам аварии.
— Вы там совсем с ума посходили, — заорал он, когда до человека, круглолицего, в шапке-ушанке и тулупе. шагавшего во главе троицы, оставалось несколько шагов, — где сигнальщик? Почему не послали против хода?
— Так это, — забормотал круглолицый, — нет его.
Он остановился, растирая покрасневшие руки, засунул их за пазуху. В товарном составе насчитывалось пятнадцать вагонов, и встреча произошла возле третьего.
— Как это нет?
— Убёг.
— Куда убёг? — не понял Липшиц.
Он потянулся к револьверу, оглянулся на машиниста, словно прося помощи, двое спутников круглолицего, высокие мужики, перепачканные угольной пылью, один просто здоровый, а второй — с объёмным животом и толстыми щеками, обошли их с двух сторон. Образовался небольшой треугольник, в котором Липшиц и машинист оказались в центре, почти зажатые с боков.
— На тот свет, — осклабился круглолицый, распахивая полу тулупа, под которой прятался обрез, — и ты побегёшь, ежели пукалку свою только тронешь.
Двое спутников круглолицего тоже выхватили обрезы — опиленные до цевья двустволки с обтёсанными под пистолетную рукоять прикладами.
— Не балуй, — предупредил машиниста один из них, стоило тому потянуться к карману, — жизня не стоит того. Богатый поезд, да, Лукич?
— А то, — круглолицый важно кивнул, косясь на Липшица, — буржуи едуть заморские, с полными карманами. Эй, ты, носатый, гони сюда наган, тебе сказано. Пальну, как решето будешь.
Липшиц кивнул, шансов у него не было, дуло обреза упиралось ему в левый бок. К тому же из револьвера он стрелял до сих пор только по соломенным чучелам. Чекист поднял одну руку вверх, другой расстегнул кобуру, положил раскрытую ладонь на рукоять пистолета, показывая, что готов его отдать, нащупал пальцем спусковой крючок, выстрелил в землю через кобуру.
