Читать книгу 📗 "Теория заговора (СИ) - Ромов Дмитрий"
А в принципе… А в принципе, вот же она эта возможность и есть. Как говорится, йеволюция, о кото’ой так долго твейдили большевики, свейшилась, товаищи… Так может, всё, что со мной случилось было не бредом, а шансом? Или предназначением, данным свыше? Так что, берётесь, товарищ Стрелец?
Руки, честно говоря, зачесались. Раз уж это наваждение не кончалось, то может быть, уже и не кончится? И тогда я бы мог попытаться… Провернуть спасение советской империи было бы непросто, но и время до прихода Горбача ещё оставалось, так что можно было попытаться придумать что-нибудь, в конце концов…
— Так изучили или нет? — усмехнулся Весёлкин. — Вы наизусть запоминаете или что?
— Уже запомнил, Алексей Михайлович, — кивнул я, отстраняясь от его удостоверения. — Немного неясно, там сказано, что вы оперуполномоченный по Ленинграду, а мы с вами в Тульской области сейчас. Странно как-то.
— Надо же, какой вы внимательный и вдумчивый читатель. Не думали о работе в органах?
— Внутренних?
Он не ответил, выжидательно глядя на меня.
— Нет, не думал, — покачал я головой. — Так что за интерес у Ленинграда к деревне Красноперниково?
— Сейчас объясню, — кивнул он. — У нас там центр находится учебный.
— Интересно…
— Догадываетесь, к чему я клоню? — доверительно спросил он.
— Нет, абсолютно никаких идей.
— Я хочу предложить вам сотрудничество.
— Какого характера, Алексей Михайлович?
— Настоящую мужскую работу. Я уверен, вам могло бы понравиться. И я видел вчера, на что вы способны.
Интересная картина вырисовывалась. Подобный разговор в моей жизни действительно был, но не сейчас, а через пару лет. Я закончил институт, получил диплом, год отработал на «Куйбышевазоте» в Тольятти, задержал несколько хулиганов на дежурствах в ДНД, я там прослыл легендарным дружинником. Ну а потом меня завербовали в контору. Мол, чего тебе на заводе киснуть? У нас то, у нас сё, движ, говоря по-современному, риск и понимание исключительной важности того, что делаешь.
В армии я, естественно, был отличником боевой и политической, десантура, опять же, Ош, потом учёба, поступление в ВУЗ, в институте — комитет комсомола, затем то же самое на заводе, кандидат в члены КПСС… В общем, совершенно положительный персонаж без единого пятнышка, одни плюсы.
…зарекомендовал себя, как надёжный, ответственный и инициативный работник. В коллективе пользуется заслуженным авторитетом и уважением товарищей…
Так в характеристике с места работы было написано. И из института, и из школы. Во всех характеристиках примерно одно и то же. Причём, у всех, кого я знал.
— Погодите, — нахмурился я. — Я ведь ещё институт не закончил. Хотите, чтобы я его бросил?
— Слушайте, вам осталось всего ничего, последний курс. И в принципе обучение можно заочно завершить, если вам так этот диплом нужен. Мы вас в институт общественных наук при ЦК КПСС устроим.
Ого! Это было место для обучения представителей западных компартий и участников радикальных движений. От марксизма до организации терактов. Любопытное местечко, где преподы ходили с длинными патлами и в рваных джинсах. Интересно-интересно… Своих там тоже обучали для работы с зарубежными товарищами.
— Преподавателем или студентом? — поинтересовался я.
— Я думаю, приняв во внимание диплом МХТИ, где вы сейчас учитесь, мы могли бы направить вас в аспирантуру. Там, между прочим, огромное поле для научных исследований.
Что за игру он устроил… Увидел, как я вчера вольных каменщиков отделал и сразу предложил заняться научной работой в институте, куда простой смертный никогда в жизни не попадёт? Кто мог бы поверить в эту хрень? Даже дебил Мурадян призадумался бы. Тогда зачем он так грубо рисует свою картину?
— Наука — это хорошо, — хмыкнул я.
— Языки есть у вас? — как ни в чём не бывало спросил он и, раскрыв папку переложил несколько бумажек.
— Английский более-менее, — кивнул я.
— А ещё есть какие-то познания?
— Русский…
Вообще-то я ещё на испанском довольно сносно изъяснялся и немного на арабском, и даже на суахили.
— Это не беда, всегда можно наверстать. У нас есть методики для быстрого и эффективного овладения языками.
— Погодите, — задумчиво проговорил я, — вы что для зарубежной работы кандидата ищите?
Он помолчал с многозначительным видом и рассмеялся:
— Ну, я так понимаю, вам сразу разведчики и резиденты представились? Скажу откровенно, это из области кинематографа. У нас всё значительно проще, но всё равно интересно, это я могу гарантировать.
Выражение лица у него было открытое, дружеское, всем видом он демонстрировал эмпатию. Приятный такой молодой человек. Ну, то есть с вершины прошлого меня молодой, а для меня нынешнего он должен был казаться старшим товарищем.
— Но институт этот вроде не в Ленинграде, а в Москве находится, — заметил я.
— Я вижу, вас на мякине не проведёшь, — подмигнул он. — На самом деле, это не имеет значения, поскольку начинать вы будете в Питере, а потом уже вернётесь в столицу. Сначала спецподготовка. Ну, как вам предложение?
— Неожиданно, — пожал я плечами. — Да и странно немного. Вроде обычно это дело иначе происходит.
— Ты имеешь в виду наш сегодняшний разговор? — поднял он брови. — Вы, то есть…
— Ну, да, вроде того. Отбор ведь довольно тщательно ведётся, после ВУЗа, после того как человек зарекомендует себя, проявит. А я что? Штукатурам накостылял? Но вы не поэтому приехали. Вы же эту папочку собрали ещё до всех шабашников, так?
— Послушай, — снова сбился он на «ты», — ты должен понимать, у нас идёт война. Люди живут полной жизнью, радуются этой жизни, а мы воюем. Для нас с водружением знамени над Рейхстагом ничего не кончилось. И враг наш хитёр и опасен, хочет раздавить нашу страну, разорвать на куски. Слышал такую фразу, воевать с Россией на территории России и за счёт России? Так вот, это не пропагандистский лозунг и не фигура речи, поверь. Только дашь слабину разок и уже над городами братских республик взовьются чужие флаги и появятся бесноватые фюреры, выращенные западными разведками. А есть ведь ещё и внутренний враг, тот, кто притворяется своим.
О как… неожиданно…
— Не сомневаюсь, — кивнул я. — Но это немного про другое.
— Ни про какое не про другое, — чуть хлопнул он ладонью по столу. — И поэтому мы ведём непрерывный мониторинг для поиска перспективных кандидатов. И в армии, и в вузах, и в общественной работе. Повсеместно.
Ух-ты, мониторинг. Словечки какие интересные… Я не подал виду, что обратил внимание, но он почувствовал, что я заметил. Матёрый кент в свои тридцать с хвостиком, не зря, видать, до глубокой старости служить будет…
— Мониторинг — это заимствованное слово из английского языка, — пояснил он. — Означает отслеживание в режиме реального времени. В нашем случае — постоянный контроль и поиск тех, кто нам подходит.
— Я догадался, — кивнул я.
— Отбор по-разному может идти, — продолжал он. — В нашем конкретном случае мне нужно только ваше согласие. Форму, бумаги, довольствие я беру на себя.
— А проживать где?
— Пока останетесь в своём общежитии, поскольку потребуется некоторое время на бюрократические процедуры. А потом общежитие с отдельной комнатой со всеми удобствами.
— Ясно. Подумать можно?
— Думайте, — с некоторым удивлением пожал он плечами, мол, чего тут думать-то?
То, что этот Алексей Михайлович был связан с системой, сомневаться не приходилось. Видел я его в ГРУ и Прошин ему явно оказывал уважение, заискивал даже. Правда, непонятно, как он перепрыгнул из КГБ в службу конкурентов, но ладно, как-то смог, стало быть. В конце концов, я и сам, начав в «конторе» оказался в военной разведке. Но со мной, как раз, всё было понятно.
В начале девяностых я уволился из госбезопасности. Ситуация к тому времени совсем нездоровая сложилась. Только дело было не в безденежье и никудышном матобеспечении, и не в том, что в газетах на нас всех собак вешали. Это вообще роли не играло, поскольку сами мы верили, что работали ради страны и держались из последних сил. За идею, в общем.
