Читать книгу 📗 "Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович"

— Понимаешь, — ответил он, заложив руки за спину, — приезжал недавно ко мне один товарищ… Хороший товарищ. Мы с ним ещё по Высшей школе КГБ знакомы. Я там преподавал в своё время. Ну и он там работал. Потом пути наши разошлись. Хотя друг друга из вида не теряли, перезванивались, встречались иногда… Ну так вот. Когда мы наши рабочие вопросы обсудили, там уже начался разговор за жизнь, и я рассказал, что дочь замуж собралась. Тот удивился. Не рано мол, да и учится ещё. Потом стал про тебя спрашивать. Кто, что и вообще… Ты понимаешь, в один прекрасный момент я понял, что у генерала (а он, как и я, генерал-лейтенант) вопросы-то не праздные, а уж больно профессиональные. Особенно когда я рассказал, как ты людей лечишь. В общем, когда он понял, что я понял, что не просто так он свои вопросы задаёт, то быстро перевел разговор в другое русло, и через некоторое время откланялся. Вот теперь хочется мне узнать, как и чем ты наших смежников заинтересовал?

Я пожал плечами:

— Ну, даже если и заинтересовал, Сергей Михайлович, то что с того?

Он снова медленно двинулся вперёд, я держался справа, стараясь идти в ногу.

— Понимаешь, Арсений, мы — семья. Нравится тебе это или нет, но семья для меня очень важна. Особенно спокойствие в семье. Ты становишься членом нашей семьи, как, впрочем, и мы становимся частью семьи твоей. Поэтому если в семье возможно появление каких-то трудностей, проблем, то их лучше предупредить. Ты со мной согласен?

— Конечно! Профилактика — наше всё! — расплылся я в улыбке.

— Я рад, что ты умеешь шутить, но вопрос серьезный.

— Скажите, Сергей Михайлович, а ваш этот знакомый, он из какого управления?

— Интересный ты всё же человек, Арсений. Девяносто девять процентов населения нашей страны даже и представить себе не могут, что в КГБ есть какие-то управления. Интересно если я тебе номер скажу, то это для тебя что-то будет означать?

— Нет, конечно, это я просто так спросил. Так вот к вашему вопросу…

Ну а дальше я рассказал о солнечном ударе, после которого у меня якобы и появилась способность к исцелению. Как я начал эту способность развивать, чего достиг. Рассказал, как в один прекрасный момент ко мне пожаловал представитель конторы, как подробно с ним разговаривали.

Тут генерал и спросил, подписывал ли я какие-либо обязательства. На что я ответил, что не подписывал, и что даже предложений таких не поступало. Это, по-видимому, собеседника как-то обрадовало, с его плеч словно свалился тяжкий груз.

Потом я рассказал, что комитетчик этот представился сотрудником отдела, где изучают всякие непонятные и необъяснимые современной наукой феномены. Ну и так как мою способность к лечению невозможно уложить в рамки традиционной медицины, то мною, естественно, заинтересовались.

— А как же иголки твои? Или они просто для вида?

— Нет, почему, это самостоятельный вид лечения, а мои способности только дополняют эффект. Впрочем, и без иголок тоже нормально получается, — хмыкнул я.

— То есть ты хочешь сказать, что весь интерес к тебе со стороны конторских — благодаря твоим врачебным способностям?

— Ну почему же, не только…

— А что, есть ещё что-то?

— Есть пара интересных моментов… Вот скажите, Сергей Михайлович, то, что вы только что говорили про семью — это действительно так или просто, как говорится для красного словца?

— Хм, даже и не знаю, что сказать… На чем мне клясться, чтобы ты поверил? Не на Библии же…

— Даже на Уставе КПСС как-то несерьёзно, — улыбнулся я. — Просто поймите меня правильно… В данном случае выражение царя Соломона про мудрости и печали придется понимать буквально. Готовы?

— Даже так?

Лебедев остановился, и я остановился тоже. Он внимательно посмотрел мне в глаза, я не отвёл взгляда, и генерал кивнул:

— Готов.

После чего продолжил неторопливо шагать, я двигался рядом в его темпе.

— Помните историю с Джапаридзе? Помните, конечно, не много времени прошло… Так вот то, что я на него, с его слов, что-то типа порчи навёл — есть самая настоящая правда.

— Вот оно как, — почти не сбившись с шага, буркнул себе под нос будущий тесть.

— Ага, — вздохнул я. — Вот и хотели они меня в своих интересах использовать, да только благодаря вам обломились.

— Интересно…

— Действительно интересно. Сейчас ещё интереснее будет… Как у вас сейчас отношения с Щёлоковым?

— С Николаем Анисимовичем? А какое это имеет значение?

— Имеет, Сергей Михайлович, ещё как имеет… И если я такой вопрос задаю, то поверьте, что для меня это очень важно.

— Ну-у, — с неохотой протянул генерал, — где-то к осени прошлого года как-то стали портиться. Какие-то комиссии в академию странные зачастили, придирки по пустякам начались… Видно было, что моей работой почему-то недовольны. Потом, правда, вроде как постепенно всё стало входить в норму, и сейчас я снова в неплохих отношениях с Николаем Анисимовичем.

— А не помните, после чего стали улучшаться отношения?

— Да нет… Всё как-то постепенно устаканилось, — пожал он плечами.

— Это хорошо, что постепенно, — краешком губ улыбнулся я. — Концерт на День милиции помните? Помните… К Щёлокову подходили? Подходили. Со свитой его здоровались, и благодарность за мои песни получали? Получали. Вспомните, кто рядом с министром стоял, и кого сейчас рядом с ним нет?

Генерал думал недолго.

— Чурбанов?

— Браво, товарищ генерал-лейтенант! В точку. Вот его рядом с ним нет — и всё наладилось.

— То есть ты хочешь сказать, что Чурбанов…

— Чурбанову сейчас не до интриг. Быть бы живу, как говорится. А в семье нашей, — я выделил это слово, — покой и порядок. Верно?

— То есть получается, что ты Чурбанова как-то… Сглазил, что ли? Не знаю, как правильно сказать, — смутился собеседник.

— Нет, Сергей Михайлович, сглаз тут ни причём. Мою способность можно использовать как для исцеления, так и наоборот. Не люблю, конечно, это делать, но, как видите, иногда приходится.

— Хорошо, — после небольшой паузы констатировал Лебедев. — В смысле, не совсем конечно, хорошо, но теперь мне многое становится понятным. Только вот откуда ты узнал, что у меня какие-то проблемы в отношении с этим… с этим типом?

— А это уже второй момент, — я мысленно выдохнул. — После этого солнечного удара стали меня кое какие виденья во сне посещать. Какие — даже не пытайте, не скажу. Но вот одно из них было после моего знакомства с вами, с вашей семьёй. Я же не знал, что вы генерал МВД. Впрочем, это ни на что бы ни повлияло. Вот и пришло ко мне одно виденье, в котором я Чурбанова увидел и понял, что он несёт прямую угрозу как вам лично, так и вашей семье. И Рите в том числе. Ну а дальше… Что получилось — то получилось. Тяжело было, вы же видели, наверное, какую отдачу мне пришлось на себя принять, едва на ногах держался. Но я, честно говоря, не жалею о сделанном.

Снова пауза, уже дольше.

— Да-а, дела, — протянул генерал. — Что ж, могу только выразить благодарность. А ещё что-то можешь рассказать?

— Могу, но не буду. Поймите меня правильно. По мелочи разве что.

После чего рассказал про аварию в мексиканском заливе, повторив то, что рассказывал Шумскому. Вот 3 июля и посмотрим, что получится.

— А товарищи из конторы в курсе твоих, как ты их называешь, видений? — спросил генерал, когда я закончил свой короткий рассказ.

— В курсе, как я понял, только один человек. Кому он эту информацию передает дальше, под каким там соусом — я, честно говоря, не в курсе. Скажу больше — и знать не хочу. Тем более, что видения эти до того редкие, что на них, возможно, даже и не стоит обращать внимания.

— Ну хорошо, — Лебедев остановился, наши взгляды встретились. — Будем пока считать, что интерес к тебе обусловлен пока только как к врачу, который использует интересные и эффективные методы лечения.

— Будем надеяться, — с готовностью согласился я. — И, Сергей Михайлович… Я понимаю, что моя просьба, скорее всего, лишняя, но всё же пусть наш этот разговор останется исключительно между нами.