Читать книгу 📗 "Парагвайский вариант. Часть 1 (СИ) - Воля Олег"
Индейцы переглянулись и неуверенно ответили:
— Он тоже будет разрезан.
— Правильно, — кивнул Солано, манипулируя тростинками в руке. — Но магия Виракочи сильнее стали! Смотрите.
Он сложил тростинки вместе в пучок, произвёл магические манипуляции! И вытащил из разрезанной тростинки совершенно целый шнур.
Индейцы несмело приняли его из рук Солано и проверили. Он действительно был цел и невредим. В глазах кечуа вспыхнул священный трепет. Иван уловил этот момент — теперь они готовы были поверить в любое чудо.
— Теперь я покажу вам, как сила, дарованная мне Виракочей, позволяет мне игнорировать боль.
Солано накинул на кисть руки с оттопыренным больши́м пальцем кусок ветхой тряпки и принялся протыкать палец старыми ржавыми гвоздями. На лицах индейцев, и Поликарпо в том числе, застыл ужас. Насладившись эффектом, безмятежный фокусник выдернул все железные предметы, сделал магические пассы и сдёрнул тряпку. Палец был совершенно цел и невредим.
— Но чёрт возьми, как! — потрясённо произнёс Патиньо, сам не заметив, что фраза была в рамках христианской парадигмы, от которой он так принципиально отказался.
— Элементарно мой дорогой Поликарпо, — усмехнулся Солано. — Я протыкал вовсе не палец, а вот эту морковку, которой я незаметно для вас палец подменил. Она была спрятана в тряпке, когда я накрывал руку.
Зрители с изумлением смотрели на повреждённый корнеплод и чесали затылки.
— А верёвку я и не разрезал вовсе, — продолжил сеанс разоблачения фокусник. — Тростинка, в которую я её пропихивал, имела продольный разрез, не видимый для вас. Когда я складывал тростинку, то потянул за концы верёвки, и она по этому разрезу сместилась мне в ладонь. Вы видели, как я резал пустую тростинку, а то место, где было видно верёвку, я скрывал пальцами. Так что никакой магии. Только ловкость рук.
Лица индейцев демонстрировали разочарование. Им хотелось совсем другого.
— Чего раскисли? Если бы я вам не рассказал секрет, что бы вы думали обо мне?
Вопрос был задан индейцам и подкреплён наставленным указательным пальцем.
— Вот как ты считаешь, Супно, наделил ли Виракоча тебя своей силой?
Рослый индеец пожал плечами и отрицательно помотал головой.
— А мне кажется, он только что это сделал. У европейцев есть поговорка: «Знание — сила». И они совершенно правы. Именно знание их сделало сильнее вас, народа империи великого Инки. И даже сейчас, когда через меня вам досталось немножко знаний самого́ Виракочи, вы не принимаете его дар и готовы его отбросить. Не глупцы ли вы? Не зря ли я пытаюсь помочь вам?
В глазах индейцев зажёгся огонь понимания. В таком аспекте они не привыкли думать.
— Сила — это знания в первую очередь. Их я и могу вам дать. Те из вас, что примут этот дар, в веках прославят своё имя, — закрепил понимание Солано. — Вот вам тростник и морковки. Вот шнур, тряпки и по гвоздю на брата. Упражняйтесь друг перед другом. Добивайтесь, чтобы движения были естественными и со стороны ничего заметно не было. Когда научитесь этим трюкам, я покажу вам другие.
Иван Долов ни в коем случае не был фокусником в своей прошлой жизни. Но в детстве, как и любой мальчишка был очарован искусством иллюзий и кое-что читал по этой теме. А много позже, в девяностых, на телеканалы всего мира вышел увлекательный телесериал «Тайны великих магов», который Долов не без удовольствия посмотрел. Теперь этот видеоряд служил ему подспорьем в задуманном предприятии.
Индейцев же он учил простым фокусам для того, что бы они быстрее прониклись чувством собственной исключительности. Быстрее привыкли внимательно слушать то, что он говорит.
А пока ученики тренировались, Солано вернулся к реализации своей идеи, как сразить наповал целую толпу уважаемых шаманов. Он решил на их курултай — прилететь! Да, именно так. Спуститься с небес. Что может быть эффектнее для этого времени и для этих людей? А помочь ему в этом должен был самый обыкновенный дельтаплан. И не беда, что до дюралюминия и синтетических тканей ещё сто лет. Отто Лилиенталь прекрасно обходился парусиной и ивовыми ветками. Да к тому же немецкий пионер воздухоплавания не имел никакой теории и опыта предшественников. А у Солано всё это было.
Мысль о полёте пришла ему в голову ещё в гостях у Кураку Акуллек. И, убегая от парагвайских спутников, он забрал то, что должно было помочь ему в этой задумке, а именно набор бамбуковых шестов и большое, выгоревшее на солнце полотнище из хлопчатобумажной ткани, чем-то пропитанное для водонепроницаемости. Воздух ткань тоже почти не пропускала. По крайней мере, хозяин дома, обладатель могучей грудной клетки, не сумел продуть ткань, прижав её к губам. А простимулированная древним богом память Солано подсказывала, что человек своими лёгкими может создать давление полтора-два фунта на квадратный дюйм, что чудесным образом совпадало с расчётной нагрузкой на поверхность крыла дельтаплана.
Но тряпок и палок было недостаточно. Нужны были металлические узлы креплений конструкции и предельно прочные и надёжные расчалки. А таковыми Иван считал только шёлковые шнуры. На кузнечно-слесарные работы и на покупку фурнитуры требовались деньги, и начать надо было с их заработка.
* * *
Хосе Фейхоо, ректор Колледжа наук и искусств, потирал лысину и собирался с мыслями, чтобы начать писать очередное письмо с мольбой о материальной помощи своему учебному заведению. Да только к кому?
Креольская элита всё не может успокоиться и делит власть. Нынешний президент Перу Агустин Гамарра строит планы аннексии Боливии. Откуда здесь взяться деньгам на Новый Университет, открытый с фанфарами и речами о «свете разума для новой нации». Он теперь походил на старую библиотеку: пыльные аудитории, облупившаяся позолота на портретах, и два профессора-пенсионера, которым просто некуда идти, бормотали лекции двадцати студиозусам, чьи потрёпанные камзолы красноречивее слов говорили о выборе между философией и ужином.
— Отец Хосе, к вам посетитель, — просунулась в дверь голова Бенито — сынишки дворника, который исполнял роль курьера, бегая по городу.
«Кого там чёрт принёс? Прости, Господи!» — подумал ректор, не ожидая от визита ничего хорошего.
В дверь вошли двое: мужчина в выцветшем сюртуке — явно метис, чьи предки смешали кровь конкистадоров и инкских князей, — и худощавый мальчишка, чей взгляд странно сочетал детскую любознательность с холодной расчётливостью взрослого.
— Мы бы хотели арендовать у вас аудиторию, — после приветствий пояснил цель своего визита мужчина. — Для публичной демонстрации возможностей человеческого разума.
— Балаганщикам место на площади Майор! — возмутился ректор. — Здесь храм знаний, сеньор!
— Это не балаган или театр. Мы хотим продемонстрировать высокое искусство иллюзии и невероятные способности человека. Это ли не роднит нас с задачей, стоя́щей перед вашим колледжем?
Ректор посмотрел на них и недоверчиво переспросил:
— Что вы собираетесь показывать?
— Я могу запомнить сто любых слов, названных на любом языке, — вклинился в разговор мальчик. — И повторить их в любом порядке и последовательности.
Хосе Фейхоо несколько мгновений переводил взгляд с одного посетителя на другого, а потом потребовал:
— Докажите.
— Загадывать слова будете вы? — уточнил мальчик.
— Вот ещё, — усмехнулся ректор. — У меня здесь есть кому проверить вас. Идёмте.
И он повёл странных посетителей за собой по галерее, обрамлявшей внутренний дворик университета. Дворик был квадратным, со сторонами по двадцать метров. Большие окна аудиторий выходили как раз во двор, и было видно, что практически все они пусты. За одним исключением.
Ректор извинился перед профессором и прервал лекцию.
— Докажите свои слова, и мы поговорим об аренде.
— Хорошо, — кивнул мужчина и обратился к студиозусам. — Амиго, я вижу, у вас есть грифельные доски. Напишите на них нумерованный список ста любых предметов на любых языках, и мой ассистент продемонстрирует вам свою феноменальную память. Он без труда запомнит их и повторит в любой последовательности. Прошу.
