Читать книгу 📗 "Беглец (СИ) - Никонов Андрей"
Будь здесь окружной город, например, Барабинск, с подотделом милиции и окружной прокуратурой, а него, Сергея, уже взялся бы следователь, но в обычных деревнях никаких милиционеров и прокуроров не было, один участок обслуживал десятки, а то и сотни квадратных километров. Новости о попавшем в засаду поезде эти участки получат уже завтра утром, телефонограммой или по телеграфу, вместе с его, Травина, описанием. В первую очередь станут искать на железнодорожных станциях и в больницах, пока найдут Герасима — пройдёт ещё три-четыре дня. То, что искать будут, Сергей не сомневался, как-никак, возле поезда валяется убитый чекист, и ещё один — в самом поезде, а милиционеры, те, которые его подстрелили, и свидетель-проводник подскажут, кто это сделал.
За несколько дней он отлежится, оклемается, рана-то пустячная, да и крови вытекло не так чтобы много, и тогда доберётся до тракта, только не до Кандагуловки, а где-нибудь рядом — двадцать вёрст, это три часа быстрой ходьбы, плюс ещё время, чтобы в темноте село миновать. По Сибирскому тракту наверняка движение оживлённое, путь ещё не развезло, документов, как на железной дороге, никто не требует, вот там он и найдёт попутку, а на ней доберётся до большого города. Например, до Ново-Николаевска, где живёт полторы сотни тысяч человек, там затеряться — пара пустяков. Ну а уж оттуда до нужного места он доедет, хоть на перекладных. И пусть это будет не так быстро, как на курьерском поезде, время у него, Травина, ещё есть, целых две недели.
То, что он очнулся живым — уже удача, без сознания Сергей провалялся минут пятнадцать, за это время вполне могли прикончить и обобрать, но нет, в себя пришёл, когда его заносили в каменный дом возле церкви, немногословные мужики, рослые и крепкие, положили Травина на лавку в выбеленной комнате с двумя окнами и шкафом со стеклянными дверцами, ещё через некоторое время пришёл врач, точнее, тот, кто на селе исполнял обязанности лекаря, вытащил пулю, засевшую неглубоко, и аккуратно Сергея заштопал. В движениях эскулапа чувствовалась сноровка, вопросов лишних он не задавал, сделал своё дело, и ушёл. А ещё через час, когда Травин немного поел и даже подремал, пришёл Гриша со своим допросом.
— Так что мне, здесь переночевать? — Сергей похлопал ладонью по лавке. — Я привычный, без претензий.
— Нет, найдём тебе место попригляднее, — Григорий пододвинул в его сторону бумажник, удостоверение и книжку, — оружие пока себе оставлю, потом сдам куда следует. То, что вы, товарищ, бандитов не испугались, это хорошо, только сам знаешь, нельзя без разрешения.
Травин мог бы возразить, что у самого Григория на револьвер разрешения наверняка нет, но делать этого не стал — ссориться с самозванным представителем власти из-за такой мелочи он не хотел. В комнату заглянул тот самый врач, что его штопал, при виде него народный милиционер подтянулся. Ростом лекарь был не ниже Травина, и в плечах почти такой же, массивный подбородок был гладко выбрит, на носу блестели круглые очки в золотой оправе.
— Вот, закончили беседу, дядя Петя, то есть Пётр Лаврентич, товарищ всё рассказал, от бандитов спасался, пулю ухватил, а теперь вот отлежится денёк, и по своим делам, — доложил Григорий.
— Это хорошо, — врач подошёл к Сергею, оттянул ему веко на левом глазу, потрогал лоб, пощупал пульс, — организм крепкий, молодой, на фронте с такими ранами в атаку шли и германцев на куски рвали. Вам, товарищ, повоевать довелось?
Сергей кивнул.
— Значит, привычные. Давай-ка, Гриша, как встать сможет, его к Сазоновым, скажи, чтобы накормили товарища Добровольского, и бельё чистое дали, а в баню ему пока нельзя, шов разойдётся. И передай Мухину, что у нас новый едок, крови много потерял, печёнки ему надо полфунта, пусть пришлёт. У Сазоновых дочка в войну за ранеными ухаживала, медсестричка, знает, что делать. Только, Сергей Олегович, гостеприимство, оно вещь хорошая, да заплатить придётся, люди за труд должны вознаграждение получить.
— Сколько? — Травин внутренне усмехнулся, похоже, тут на незваных путешественниках наживались. Но, похоже, ошибся.
— Еда-то у нас, почитай, общественная, при нужде всегда делимся, за это не возьмём, да и грех путника не накормить. А вот Сазоновы постирают вам, одёжку починят, опять же, уход нужен какой-никакой, дадите за день три рубля, и будет с них. Не жалко денег-то?
— Для хороших людей и за дело — никогда, — кивнул Сергей, и тут же пожалел, голова закружилась до тошноты. — Вам сколько за труды?
— Помогать страждущим — моя обязанность, — строго сказал дядя Петя, — Советское государство конституцией определило бесплатную медицинскую помощь всем нуждающимся. Отдыхайте, а как
Встать он смог через полтора часа, и то с помощью Гриши. Солнце за окном клонилось к закату, подсвечивая тающий снег, людей на улице не наблюдалось, зато, когда они вышли в коридор, за закрытыми дверьми по соседству слышалось пение.
— Детишки занимаются, — пояснил милиционер, — на круг ребятни с полсотни наберётся, три дня в неделю по семьям помогают, а четыре — учатся, учительница у нас новая, из города прислали, старается. Да вот она.
Им навстречу шла черноволосая совсем ещё молодая женщина в красной косынке и белой рубахе. Свободного покроя юбка почти не закрывала колени, на ногах у учительницы были короткие валенки. При виде незнакомого человека девушка вскинула глаза, чёрные и большие. Сергей мог поклясться, что видел её раньше, причём не где-нибудь, а в Пскове, перед отъездом, только тогда она была одета в цветастые юбки, и на шее монетка одинокая болталась.
— Товарищ вот к нам забрёл, Анна Ильинична, — вылез вперёд Гриша, — бандиты ранили.
— Откуда тут бандиты? Что вы мне сказки сочиняете?
Голос у учительницы был низкий и чуть хрипловатый, и вообще, Травин присмотрелся, и уже сходства с цыганкой не находил — и возрастом женщина оказалась была старше, лет тридцати, и скулы не такие высокие, и вообще, из общих черт только цвет волос да глаза оставались. Словно наваждение накатило, и спало.
— Ничего не сочиняю, — милиционер обиделся, — да сами вот Сергея спросите. Глядите, идёт еле-еле, качается, бок ему прострелили. К Сазоновым веду, стало быть, прямо соседями будете.
Учительница равнодушно пожала плечами, распахнула дверь, выпустив звуки хора наружу, и скрылась за ней.
— Она тоже у Сазоновых живёт, — Гриша от встречи с учительницей раскраснелся, — что с них взять, лавочники, пережиток, вот и комнаты сдают. Ох и боевая девица, я тебе скажу, по всему своё мнение имеет, слова не скажи, сразу поперёк. Но детишкам нравится, песни с ними поёт, истории рассказывает, ещё счёту и письму учит.
Сергей мог бы добавить, что Грише она нравится тоже, но влезать в чужую личную жизнь он не хотел. И не любил.
Сазоновы жили в просторном деревянном доме с флигелем, с виду зажиточное домовладение потихоньку приходило в упадок, и стены кое-где повело, и дранка валялась, видимо, сорванная с крыши, и забор покосился. Возле дома стояла будка, в которой лежала лохматая собака, при виде чужака она вскочила и залаяла что есть мочи, бросаясь насколько позволяла цепь. Таких собак Травин не опасался, брехливые — они разве что облают, тихие намного опаснее. В сенях их встретила пожилая женщина с крючковатым носом и косым левым глазом, на шее у неё белел бинт. Женщина беспрестанно вытирала красные руки о передник и молчала.
— Приютить велено, — важно сказал Гриша, старательно артикулируя, — вот товарищ заплутал, а ещё ранен, так Пётр Лаврентич распорядились, чтобы в баню не водить и постирать, а харчеваться он у вас будет, продукты я занесу после. Да ты, Серёга, не тушуйся, она немая. Слышить не слышит, и говорить не может, какой-то недуг у неё, но по губам понимает. В общем, тётя Сима ейное имя, или по чинному, Серафима Прокловна. Ты располагайся, у них места полно, трое сыновей было, в войну и сгинули все, только дочка осталась. Тётя Сима, проводи гостя в комнату.
Серафима кивнула, крепко схватила Травина за руку, и потащила за собой, особой радости от появления постояльца в ней не чувствовалось. Коридор из сеней вёл в флигель, разделённый на четыре комнаты и крохотную кухоньку и примусом, комнаты разделялись узкими печами, одна из них топилась. Тётя Сима ткнула пальцем в примус, потом — в дальнюю из дверей, покачала головой, показала пальцем на смежную комнату, кивнула. Травин понял, что примус лучше не трогать, и с хозяйкой насчёт выбора жилья согласился, видимо, две остальные комнаты стояли пустыми, чего их понапрасну топить.
