Читать книгу 📗 "Хозяюшка Покровской крепости (СИ) - Осова Талия"
«Интересно, возможно ли заказать какие-нибудь учебники или книги для самообразования. Школы уже имеются и печатание развито, значит и литература должна быть доступной, - появилась у меня мысль, которую поспешила написать в виде просьбы. - А вдруг получиться?»
Калашников задумался ненадолго о чём-то, а я совсем сникла понимая сложность поставленной задачи.
- Будут тебе книжки, - выдал комендант спустя некоторое время. - Даже знаю к кому с этой просьбой можно обратиться. Значиться и бумаги нужно впрок заказать и чернил, - добавил уже значительно повеселевший.
Мне осталось поблагодарить мужчину и дожидаться своего заказа. Улыбка от предвкушения у меня была от уха до уха.
- Вот как привезут всё, тогда и выразишь свою благодарность, - улыбнулся мне по-доброму и отправился по своим делам. - Чаем своим поделишься, - кинул напоследок.
«А мне и сейчас не жалко такого мужчину угостить», - вздохнула и проводила нашего начальника крепости долгим взглядом.
Не знаю, что заметил в моём взгляде повар, который был свидетелем нашего с комендантом общения, однако выводы он какие-то свои сделал.
- Даже не сомневайся, девонька, - вставил своё слово Борис Прокопьевич. - Если Иван Федорович взялся, то обязательно всё добудет и тебя порадует лишний раз.
У меня сомнений на самом деле не было...
Среди привезённых вещей Камышиных, кроме мебели, нашлось много ещё очень нужного и полезного добра. Часть проблем отпали сами собой, а когда привезли и для меня кровать-тахту на высоких ножках и дополнительный небольшой стол с полками, так я совсем счастлива была. Теперь у меня был собственный уютный уголок.
«Умеет Михаил Парамонович Афанасьев своё слово держать», - улыбнулась вспоминая тот день, когда привезли новую мебель.
В избе стало чуть тесновато, но зато уютно и как-то совсем по-домашнему. Хотелось каждый раз возвращаться сюда, да и лекарь стал чаще ночевать дома, а не шляться ни пойми где.
«Это у него нормальной постельки просто-напросто не было, а сейчас на перинке спится спокойно и сладко, почти как под бочком у его вдовицы», - промелькнула неожиданная мысль.
На самом деле у взрослого мужчины вполне могла быть личная жизнь вне поселения при крепости. Она меня нисколечко не волновала. Своих забот хватало.
Заготовили мы так же около двух десятков небольших ящиков для будущей рассады и земельки плодородной. Лекарь мою задумку как-то сразу принял и без разговоров сделал заказ мастеру. Затем помог составить в сенях за ларями стопкой и прикрыть холстиной, правда от глаз моего дружка это не укрылось.
«Вот, зараза, глазастая! - вырвалось в сердцах. - И не отстанет ведь.»
- Тебе зачем это? - удивлённо уставился на мои заготовки. - Земли вокруг полно, а ты в коробушки нагребла, - глянул на меня с подозрением.
Хотелось треснуть его хорошенько, чтобы ни придумывал себе того чего не может быть.
«Но разве я достану до его дурной головы?»
Пришлось частично приоткрыть пареньку свою задумку и попросить, чтобы шибко не распространялся. Благо он читать мог, хотя и по слогам. Не представляю даже, как бы всё объясняла ему с помощью пантомимы. Главное, что суть уловил и язык за зубами придержал.
Вопрос с повседневной и тёплой одеждой не стоял теперь так остро. Вещи младшего братика Марии все собрала в узел и отдала Прохору для самого меньшого мальчишки в их семье. Она была мне ни к чему, всё равно перешивать её не планировала, как и вещи Аграфены. Шитьё занимает много времени и отнимает немало сил, поэтому оставила себе на вырост. Мне в настоящее время своей одёжи хватало. Отцовские вещи переложила сухой полынью в отдельный сундук меньшего размера и задвинула его в дальний угол под своей тахтой.
«Смысл добро переводить? Одежда добротная, может ещё кому сгодиться», - приняла решение.
Каждый свободный день я стала проводить у Филиповых. Меня поразило по началу, что с парнем мы оказались однофамильцами, а потом осенило, что земляки частенько имели одни корни, проживая несколькими поколениями в одной станице или хуторе. У меня в роду были донские казаки, так что запросто мы могли быть дальней роднёй или родом из одного поселения.
В гостях делилась собственным опытом. Незнание некоторых бытовых моментов списывали на мою болезнь и купание в озере, где я могла повредиться, по их мнению, головой. Поэтому сильно меня не донимали, а старались научить или подсказать по-доброму.
- Марийка, не торопись тянуть куделью, - поучала меня Светланка почти как взрослая. - Чем лучше подготовишь, тем тоньше и аккуратнее нить выйдет.
Теперь у меня была собственная пряха и пришлось учиться на ней работать. Хорошо когда есть те кто готов помочь и научить всем премудростям. Баба Нюся сидела рядышком, поглядывала на нас и лишь посмеивалась на действия внучек. Сама она теребила шерсть в это время и готовила её для дальнейшей обработке.
- Вы бы лучше вязанием занялись, - бурчала Глафира. - Подошвы нарезали кучу, а обвязывать некому. Зря что ли тятька пеньки наволок?
- Глашка, ты как бабка старая всё бурчишь и бурчишь. От нашей бабули и то меньше укору слышно, - выговаривала сестре. - Покажу Марийке, как нить правильно тянуть и сядем рядком вязать. Успеем к торгу всё сделать, не серчай.
«А ведь и правда Глафира старушку напоминает», - пришла мысль.
Девочки имели общую семейную черту, которая проявлялась во внешности: светлые волосы с небольшой рыжиной и еле заметные канапушки, ясные голубые глаза и чуть вздёрнутый нос, вытянутую немного форму лица и приметные ямочки на щёчках, когда улыбаются.
- Батька их всех как с одного куста собрал, - смеялась по этому поводу Анна Андриановна. - Хоть бы один в мать пошёл.
Матушка семейства была высокой и темноволосой женщиной, при этом настолько сдобной, что хотелось прижаться к ней и не отлипать совсем. От неё веяло добром и теплом, которыми она щедро делилась со всеми детьми, включая и меня. Ласковый взгляд и вкусный кусочек мне перепадали даже чаще, чем родным деткам. Вне конкуренции был лишь самый младшенький и всеми залюбленный Фролка.
Мне интересно было наблюдать за сестричками. Они были старше Машеньки и всё норовили меня поучать и воспитывать как взрослые и умудрённые опытом матроны. Разница в четыре года со Светланой и в пять с Глафирой давала им такое право. До почтенной матери семейства каждой из них ещё было как до самого Санкт-Петербурга пешком, но я прислушивалась к их дельным советам и с благодарностью лишь кивала и прикладывала руку к груди. Им и этого было достаточно, потому их миловидные личики святились довольством и радостью.
«Старшего брата шибко не поучишь, а младший мал ещё совсем. Да и кто баб будет слушать?» - возникло у меня в голове.
Нам Прохор нарезал кожаных подошв разных размеров, проделал отверстий как сама показала. Его отец принёс со склада списанной пеньковой верёвки. Требовалось до первых крепких морозов навязать туфелек как можно больше и их свезут на торг при Омской крепости, а оттуда, возможно, и в Тобольск. За каждую пару и мне причитаются монетки.
«Почему бы не подзаработать? Всё равно свободного времени у меня теперь полно», - пришла здравая мысль.
Правда, мою обувку стали называть «лапотками», но меня это не сильно печалило. У девочек по форме они действительно напоминали по началу больше лапти чем туфельки, а так вроде, даже чуть ласково звучало новое название.
«Со временем придёт мастерство и ловкость», - приняла для себя мысль.
Грамоте девочки были не обучены, да и не стремились они к новым знаниям. Им хватало огорода и женского рукоделия, походов за лесными дарами и работы в поле на подмоге родителям. Научиться делать удобную и красивую обувь они изъявили более активное желание, чем учить буквы и цифры. Даже аргументы брата в расчёт не брали.
