Читать книгу 📗 "Шайтан Иван 6 (СИ) - Тен Эдуард"
Раздался короткий, влажный хруст. Отсеченная кисть вместе с шпагой шлепнулась на окровавленный помост. Дэвид замер на мгновение, лицо его стало мертвенно-бледным. Лишь через секунду до него дошло. Сдавленный стон вырвался из горла, и он судорожно вцепился левой рукой в окровавленное предплечье, из культи хлестала алая струя.
— Савва! Жгут! Скорее! — устало бросил я, уже поворачиваясь к скамье. Ноги стали ватными, каждое движение давалось с трудом. Чудовищная усталость, копившаяся с начала первого поединка, навалилась свинцовой тяжестью, сковывая мышцы. В ушах стоял непрерывный, высокий звон, заглушавший гул толпы. Мир поплыл.
Глава 21
Английский посол, граф Генри Баркли, был в бешенстве. После вчерашней череды унизительных фиаско он осушил три бокала выдержанного бренди, прежде чем дрожь в руках унялась и наступило подобие спокойствия. Доклад для Форин Офиса, который ему предстояло составить, читался как приговор карьере. Он почти ожидал этого — после столь оглушительного провала неудачников не прикрывают. Он даже знал, что вскоре прибудет некий Габриэль Мильтон. Личность ему неизвестная… да какое теперь, к черту, имеет значение? Донвер убит. Генворд искалечен и лежит в лазарете Преображенского полка. Пришлось выложить тысячу фунтов отступных этому проклятому «казаку». Хотя… надо было отдать должное: дуэли он провел блистательно. Кто-кто, а Баркли, некогда первый клинок Гвардейского Йоркского кавалерийского полка, лейтенант Генри Баркли, знал толк в фехтовальном искусстве. Сумел одурачить этих высокомерных снобов и разделаться с ними с леденящей душу эффективностью.
Мысль о Донвере снова кольнула, как холодная игла: теперь ему предстояло оправдываться перед командором Ричардом Донвером, отцом погибшего. Настроение окончательно скатилось в бездонную пропасть.
— А я ведь предупреждал этих ослов! — вырвалось у него хрипло, в пустоту кабинета. — Нельзя недооценивать противника!
Горькая, простая истина в очередной раз торжествовала свою победу над глупостью и спесью.
Дверь кабинета распахнулась без стука.
— Добрый день, граф! — веско произнес вошедший подполковник Эндрю Мак Габен, военный атташе. Скотт из тех кланов, что веками верой и правдой служат короне, с холодным умом и острым языком.
Баркли даже не поднял головы от бумаг, которые бесцельно перебирал.
— И что же вы находите доброго в этом дне, Эндрю? — голос посла звучал плоским, выжатым до дна.
Мак Габен уселся напротив, откинувшись в кресле.
— Ну, Генри, не вешай нос. Весь свет знает — ты сделал всё, что мог, чтобы замять эту историю миром. Не твоя вина, что глупцы проигнорировали совет. — Он ткнул пальцем в воздух. — Очередной раз недооценили русских. Они вовсе не те неотесанные медведи, за которых их держат. Понял, как изящно они нас подставили? Выставили кровожадными сквалыгами, готовыми за пятьсот жалких фунтов перерезать глотки мирным подданным царя, который, к слову, умолял нас проявить христианское милосердие! Теперь мы — жадные негодяи в глазах всей Европы.
Мак Габен усмехнулся, в его глазах мелькнуло что-то вроде мрачного удовлетворения.
— Подумаешь, получили по задницам пару раз. По-моему, справедливо. Но вляпаться так топорно, с поличным… — Он покачал головой с явной досадой. — Судьба дала шанс отделаться легким испугом. Нет же! Надо было полезть дразнить русского медведя в его же берлоге. Глупость, чистой воды глупость.
— Что с того, что мы с тобой понимает, как все происходит в России. Эти Лондонские снобы и нас считают не очень умными, раз согласились служить в Российской империи — с горькой усмешкой проговорил Граф.
— Послушай Генри, ты выплатил русским тысячу фунтов? — Эндрю снизил голос до шепота.
— Да, под поручительство расписки Арчибальда Донвера. — Генри тоже понизил голос.
— Она оформлена правильно?
— Да, а зачем тебе Эндрю это?
— Послушай Генри, Арчи хвастал передо мной, что у него на счёте лежит двадцать восемь тысяч фунтов. У меня есть знакомый, который за определённую сумму может исправить расписку Арчи на десять тысяч. Стоимость услуги тысяча фунтов, остальное делим пополам. — в глазах Эндрю горел огонь алчности.
— А если родные Арчи поинтересуются куда делись деньги? — Испытывающее смотрел Генри на Эндрю.
— Генри, мы то откуда можем знать куда он их дел. Карты, женщины, мало ли причин потратиться.
— Разве долговая расписка может являться банковским подтверждением?
— Вполне, Генри, в определённых ситуациях, которые сложились у Арчи. Он же прибыл без гроша в кармане и без документов.
Глядя в глаза Генри, Эндрю понял, он уже в деле.
— Но при условии, что мы вернём тысячу фунтов в кассу посольства.
— Согласен, Генри! — усмехнулся Эндрю.
Кабинет генерала Бенкендорфа.
— Ну, Леонтий Васильевич, как все прошло? — спросил Александр Христофорович, отложив перо. — Столица гудит, как улей. Невероятных слухов — хоть отбавляй.
— Прошло… терпимо, Александр Христофорович, — ответил Леонтий Васильевич, устроившись поудобнее в кресле напротив. — Западные газетчики отработали исправно. Описали происшествие с леденящей душу правдивостью. Особо подчеркнули, что Его Императорское Величество всеми силами противился дуэли, но был вынужден уступить настойчивости англичан. Граф Васильев сыграл свою роль безупречно: после их отказа изобразил искреннее сожаление так натурально, что тронул бы и камень. И все это — на глазах у полусотни дипломатических миссий. Что же до графа Иванова-Васильева… — Леонтий Васильевич позволил себе едва уловимую усмешку, — … то он попросту разделал тех господ под орех. Правда, зрелище вышло излишне кровавым. Ну, да Бог ему судья.
— А сам полковник? Говорят, ранен? — поинтересовался Бенкендорф, пристально глядя на собеседника.
— Пустяк, Александр Христофорович. Царапина на левом бедре, не более. После представления он отбыл со своими людьми к князю Андрею. Там, слышал, до глубокой ночи праздновали победу.
— Без излишеств? — в голосе генерала прозвучала привычная настороженность.
— Вполне благочинно. Сам граф, говорят, отличился на кухне — приготовил плов и еще какое-то мясное блюдо. В остальном — чинно, благородно. Разве что песни были… хоровые. — Леонтий Васильевич сделал паузу, давая понять, что пели, видимо, не совсем салонные романсы.
— Леонтий Васильевич, — удивился Бенкендорф, — вы что, присутствовали на сём торжестве?
— Увы, не удостоился чести, — отозвался тот с легкой иронией. — Но полковник Лукьянов и Куликов поделились впечатлениями. Оба, замечу, смотрят на графа Иванова-Васильева с нескрываемой симпатией. Со слов Лукьянова на праздновании присутствовал великий князь Павел, цесаревич желал тоже присутствовать, но постеснялся заявиться без приглашения. — Дубельт хмыкнул.
— Это действительно было? — удивился Бенкендорф.
— Да, Александр Христофорович, сам великий князь рассказал об этом. К слову, Александр Христофорович, — Леонтий Васильевич положил на стол аккуратную папку, — полковник Лукьянов представил исчерпывающий доклад о подготовке отряда ССО под началом ротмистра Мылышева. Там же содержатся его выводы о целесообразности дополнительного оснащения отряда… особым снаряжением, разработанным по чертежам самого графа Иванова. Некоторые образцы уже имеются. Лукьянов настаивает на вашем личном присутствии для оценки. Также в папке — рапорт о завершенной операции в Москве. Параллельно поступили доклады от московского полицмейстера, начальника жандармского управления и из канцелярии господина губернатора. Всё — по московскому делу. Обращаю ваше внимание, Александр Христофорович, об очень негативном и неприятном отзыве Московского вице-губернатора о графе Иванове с требованием наказать сего наглеца и мерзавца, и красочное описание гадости, мерзости сотворенного им по отношению к высокому должностному лицу находившемуся при исполнении. Очень занимательное чтиво.
