Читать книгу 📗 "Муля не нервируй… Книга 6 (СИ) - Фонд А."

В принципе массовка — это вообще никакой роли не играет, будут актёры из «Мосфильма» или из театра Капралова-Башинского. А иметь в должниках директора театра — пригодится. Поэтому я согласно кивнул:

— Хорошо, Орест Францевич. Договорились.

Капралов-Башинский просиял и ушёл, довольно потирая руки.

А примерно через час меня уже выловил Глориозов. И вид у него был озабоченный не на шутку:

— Иммануил Модестович! — бросился трясти мою руку в приветствии он, — сколько лет, сколько зим! Вернулись из Югославии, а всё не заходите! Старика проведать не хотите!

— Ох, да что вы, Фёдор Сигизмундович, — улыбнулся я, — какой же вы старик? Орёл!

Глориозов просиял, но вид у него при этом был весьма озабоченный:

— Иммануил Модестович, тут такое дело… — он немного замялся, но уже более твёрдо закончил, — до меня дошли слухи, что вы в массовку к своему фильму набираете актёров Капралова-Башинского? Это правда?

— Правда, — кивнул я.

— Но как же так⁈ — вскричал, заламывая руки Глориозов, — как же так, Иммануил Модестович! Мы ведь с вами друзья! Мы почти братья на театральной ниве! Я же вашу Фаину Георгиевну под крыло по вашей личной просьбе взял! Мужественно терпел её придирки! И своим запретил с нею спорить! А вы теперь этого афериста Капралова-Башинского поддерживаете⁈ Как так-то?

У меня аж челюсть отпала. И я пробормотал:

— Да я даже и не думал, что это имеет хоть какое-то значение. Мы открыли набор на «Мосфильме». Они там начали кого-то набирать. А потом ко мне подошёл Орест Францевич и предложил ускорить процесс и дать своих актёров. Уже готовых на роли.

— Но почему он⁈ — побледнел Глориозов, — у меня тоже есть актёры на эти роли! И они все заслуженные! А не как у Капралова-Башинского, сброд один!

— Фёдор Сигизмундович, — попытался успокоить Глориозова я, — во-первых, Орест Францевич просто подошёл первым. Я даже подумать не мог, что для ваших заслуженных артистов участие в массовке имеет хоть какое-то значение!

— Конечно имеет! — аж подпрыгнул Глориозов, — этот фильм скоро прогремит, и участие пусть даже в массовке, для каждого артиста — это билет на большую сцену. Вы понимаете?

— Хм… — задумался я, — теперь начинаю понимать. Давайте тогда сделаем так, если останутся места, то наберём ваших. Вы же сами понимаете, что отменять своё решение я уже не могу. Но вот на следующий фильм, тоже советско-югославский, я дам вам приоритет. Договорились?

— Спасибо! — просиял Глориозов и принялся трясти мою руку, преданно заглядывая в глаза, — уверяю вас, Иммануил Модестович, вы не пожалеете! Мы же друзья!

Он ушёл, и я выдохнул.

Ну что, ещё кино даже не сделано, а уже за мной началась охота. То ли ещё будет, когда «Зауряд-врач» выстрелит в Европе и Америке. Ну, и у нас, само собой.

Ну что же, посмотрим.

В прекрасном настроении я вернулся в Комитет и двинул по коридору в сторону приёмной Большакова. С Изольдой Мстиславовной как раз есть что обсудить.

Но тут дорогу мне преградила Лёля. И была она в странном возбуждении:

— Муля! — прошептала она и криво усмехнулась, — я беременна!

Глава 16

Я посмотрел на неё и осторожно сказал:

— Не знаю, тебя поздравлять или сочувствовать?

— Почему это сочувствовать? — обиделась Лёля.

— Ну, разве в обществе не порицается, когда незамужняя девушка забеременела? — спросил я.

Радостное лицо Лёли скисло, и она недовольно буркнула:

— А вот в этом ты мне и поможешь!

— Жениться на тебе не буду! — категорически отрезал я, — у меня невеста есть, и наши семьи уже договорились.

— Да? — заинтересованно посмотрела на меня Лёля, — а кто она? Я её знаю?

— Какая разница, — буркнул я, — давай ближе к теме. От меня ты что хочешь?

— Ну это ты же посоветовал мне… ну… это… — она смутилась и покраснела.

Мда, нравы в этом времени ещё не такие испорченные и «про это» стесняется говорить даже беременная женщина.

— Посоветовал тебе переспать с сербом? — спросил я, и лицо Лёли густо залила краска.

Но она нашла в себе силы и медленно кивнула.

— Да, посоветовал, — согласился я. — А от меня ты что хочешь?

— Что мне теперь делать⁈ — выдохнула Лёля. — Я осталась здесь, в Москве. И я беременна. Как долго я смогу скрывать своё интересное положение! Рано или поздно это станет видно. И тогда моя жизнь превратится в ад!

— А Петя твой знает об этом?

— Петар, — машинально поправила меня Лёля. — А как бы я ему сообщила? Вот жду приезда югославской делегации. С кем-нибудь и передам. Может, Мирка приедет…

При упоминании имени Мирка мой взгляд потеплел.

— Ну и хорошо, — сказал я, — значит, и проблем нет.

— Как это нет⁈ — аж подпрыгнула Лёля. — Сообщу я ему. А мне-то что делать⁈

— Так это уже Петар решать будет, — пожал плечами я, — он же твой мужик или как?

— А как он будет решать? — проигнорировав мой вброс про «твой мужик», огрызнулась Лёля, — он же там. Да и что он может? Обычный бюргер.

— И ты решила, что ваши с Петей проблемы должен решать я? — изумился я.

— Да, ты, — кивнула Лёля и злорадно добавила, — иначе я всем расскажу, что это ты меня подговорил с Петаром… ну… это…

— Обалдеть! — только и смог выговорить я. — Вот и делай людям добро.

Лёля с вызовом посмотрела на меня, и я решил поставить её на место:

— Нет, Лёля, я теперь принципиально помогать тебе больше ни в чём не буду, — сказал я, — если бы ты попросила по-хорошему — может быть. А разгребать чужие косяки я категорически не желаю.

— Ну, Муля! — глаза Лёли наполнились слезами, и она посмотрела на меня взглядом Шрека.

— Нет, Лёля, я манипуляции и шантаж не уважаю.

— Муляяяя… — зарыдала Лёля, плечи её аж содрогались.

Мимо прошли две сотрудницы из отдела архива и неодобрительно посмотрели на меня. Сейчас пойдут слухи.

— Тоже мимо, — равнодушно сказал я, — на меня слёзы не действуют. Даже от моей матери.

— Бубнов! — теперь уже лицо Лёли перекосило от злобы, — если ты не поможешь мне, я расскажу, что это ты отец ребёнка!

— А вот Зина Синичкина скажет обратное, — усмехнулся я, — и моя родня подтвердит.

— Что скажет? — не поняла Лёля.

— Причину, почему она меня бросила, — пожал плечами я. — И почему за мной не бегают девчата из Комитета.

— Потому что ты урод, Бубнов, — скривилась Лёля.

— Это ты считаешь и всегда считала меня уродом, Иванова, — ответил я. — А для остальных, я — довольно симпатичный парень из хорошей семьи с квартирой в Москве и прекрасными карьерными перспективами. Мечта любой девушки. А ведь поди ты, не бегают. А знаешь почему?

— Почему?

— Потому что у меня детей не будет, — сказал ей я (этот обман Мулиной матери сейчас мне был как ни когда на руку), — так что давай, вперёд, Иванова! Иди в профком и пиши заявление, что ты нагуляла ребёнка от меня. И вот тогда мы посмотрим!

Я оглушительно расхохотался.

— Какой же ты скотина, Бубнов! — прошипела Лёля.

— Ну уж какой есть, — сказал я и подытожил наш разговор, — чао, Иванова.

Я развернулся уходить, когда Лёля уцепилась за мой рукав:

— Мулечка, родненький, помоги мне, пожалуйста! Век благодарной буду! — она разрыдалась опять и на этот раз слёзы её явно были не «крокодильи». — Пожалуйста, Мулечка-а-а-а…

Я смотрел на неё, и мне совершенно было её не жаль. Так-то я всегда и всем старался помогать, но вот в данный момент мне помогать ей совершенно не хотелось. Уж слишком наглой и алчной она была. А если учесть, что смерть настоящего Мули лежит и на её совести, то и подавно. А ведь этого дурак любил её по-настоящему. Чем она бессовестно пользовалась. Я вспомнил в первые дни своего попаданчества её предложение поработать вместо неё в колхозе, пока она с Серёжей развлекаться будет, и отвернулся.

— Муля-а-а-а… — продолжала взывать к моей совести Лёля, — ну помоги-и-и-и… ты умеешь выкручиваться, а я теперь не знаю, что будет!