Читать книгу 📗 "Красно-белый. Том 5 (СИ) - Порошин Влад"
— Гуд гейм, — сказал он, пожав мою руку.
— Гуд гейм, — кивнул я, похлопав легенду мирового футбола по плечу, прежде чем он исчез обратно в толпе.
— Володя, давай за победу! — загудел Юрий Гаврилов, которому уже кто-то подарил кувшин вина.
— Давай по глоточку, — устало улыбнулся я, ещё не до конца осознавая, какое больше дело мы все вместе сделали.
На следующее утро я очнулся в кровати номера гостиницы «Иверия», который снимала моя подруга манекенщица из ГУМа Милана. О том, как проходили торжества по поводу знаменательной победы над сборной ФРГ со счётом 3:2, я помнил урывками и очень смутно. Ибо вино полилось рекой ещё в раздевалке тбилисского стадиона.
В моей памяти отлично запечатлелось, как к нам зашёл первый секретарь ЦК КПСС Грузии Эдуард Шеварднадзе, с которым я и мои товарищи осушили по бокалу. Затем всю сборную СССР повезли в ресторан гостиницы «Иверия». Там мы ели, пили, танцевали и, конечно же, пели со сцены под аккомпанемент каких-то музыкантов. По крайней мере, песню «С днём рожденья, родная» я исполнил раз пять. И если бы не моя красавица Милана, то местные барышни разорвали бы меня на несколько частей. А вот что я вчера наговорил и наобещал, этого моя память не сохранила.
— Мила, — шепнул я подруге, которая своим красивым обнажённым телом прижималась к моей груди, — твой номер ещё прослушивается?
— Что? — еле-еле разлепила один глаз манекенщица. — Номер? Какой номер? Аааа, мы же всё ещё в Тбилиси, — коснулась она ладонью своей головы. — Уехали твои милиционеры. Улетели вечерним рейсом.
«Они-то улетели, но вместо них могли остаться грузинские коллеги, — подумал я, вылезая из-под одеяла. — А с другой стороны, после победы над сильнейшей командой Европы, меня сейчас трогать до конца следующего 1980 года нельзя. Я свою годовую прописку в „Спартаке“ выстрадал, когда поймал на лицо футбольный мяч».
Я проследовал в ванную комнату и внимательно осмотрел свою покарябанную физиономию. «Хорош, нечего сказать, — усмехнулся я. — На болгарском курорте от меня будет шарахаться весь слабый пол, принимая за законченного алкаша. Зато мужики во мне сразу признают свою родственную душу. Только вот до Нового года я в завязке. Хватит праздновать. Здоровье и футбольное долголетие дороже».
— Володь, а я так и не поняла, ты завтра улетаешь в Ростов или в Болгарию? — вдруг из комнаты спросила манекенщица.
— Так я что, вчера растрепал про «Золотые пески»? — опешил я, выглянув из ванной.
— Если не считать того, что ты об этом несколько раз крикнул со сцены, то нет, ты был нем как рыба, — захихикала моя подруга.
— Вот что с человеком делает хитрое грузинское красное вино, в которое добавляют сахар, — проворчал я и, улыбнувшись, громко добавил, — да, завтра лечу в Болгарию. Но теперь этот факт прятать и скрывать не имеет смысла. Так как после вчерашней игры я — законный игрок «Спартака» вплоть до конца следующего сезона.
— А что будет потом? — грустно улыбнулась Милана.
— Потом может быть всё, что угодно, — пожал я плечами. — Будущее, моя дорогая, полностью зависит от нас и от «его величества случая». И хоть в спорте говорят, что везёт сильнейшим. Я просто уверен, что иногда может повезти и не самому сильному, и не самому умному, и не самому достойному.
Глава 15
В субботу 24 ноября я уныло смотрел на центральную улицу города Ростова-на-Дону, которая до революции называлась не то Садовая, не то Большая Садовая, а теперь носила стандартное советское название имени Фридриха Энгельса. За окном ресторана гостиницы «Московская» накрапывал дождь, и медленно проползали троллейбусы и немногочисленные автомобили. Кстати, ни в «Труде», ни в «Комсомолке» и ни в каких других изданиях тот факт, что по числу автомобилей на тысячу человек СССР уступал всем странам Западной Европы, Японии, ГДР, Чехословакии и даже Болгарии не упоминался. Почему вторая экономика мира, если верить статистике, не могла догнать и перегнать по количеству автомобилей на душу населения нищую Болгарию, ответ прост — руки у правительства не доходили до автопрома. Советская промышленность в поте лица клепала пушки, снаряды, танки, патроны и пулемёты.
«Эх, Болгария, жемчужина у Чёрного моря», — тяжело вздохнул я, так как моя поездка на курорт «Золотые пески» в срочном порядке отменилась. Как я и предполагал после победы над сборной ФРГ, тучи над моей буйной головушкой развеялись. К моему вопросу всё же подключился первый секретарь Московского горкома, Виктор Гришин. Как только прозвучал финальный свисток, он позвонил на дачу товарища Брежнева и пожаловался, что футболиста Никонова хотят незаконно перетащить в московское "Динамо' и тем самым навредить всей сборной СССР по футболу. А товарищ Брежнев на радостях, сделал звонок своему любимому зятю, товарищу Чурбанову, и распорядился до окончания московской Олимпиады меня не трогать.
Затем Гришин связался с Андреем Петровичем Старостиным и обрадовал его удачным разрешением этой насущной проблемы. А Андрей Петрович обрадовал меня, что в Болгарию я теперь не лечу, а отправляюсь вместе с командой на последнюю календарную игру против СКА из Ростова-на-Дону. На мой наивный вопрос: «что сейчас будет с путёвкой?», он ответил просто: «не бзди, не пропадёт».
К сожалению, вопрос с Сашей Калашниковым повис в воздухе. И вероятность его перехода в стан «Динамо» Москвы была близкой к ста процентам. На Калашникова, который в нескольких матчах сыграл очень прилично, уже настроился главный тренер динамовцев Иван Иванович Мозер. Хотя было не факт, что самого Мозера оставят во главе команды, пролетевшей мимо медалей чемпионата. В любом случае братья Старостины пообещали Александру, что они не позволят его сослать в реальную воинскую часть. И если потребуется, то кому надо напишут, а кому смогут — позвонят.
Кстати, тренерский штаб и в частности братья Старостины ещё не решил — играть мне в завтрашнем матче или нет. По медицинским показаниям, всем кто выступал за сборную в эту среду, чтобы избежать травм рекомендовалось матч пропустить. Но эти показания не распространялись на меня, у которого всё было в полной норме. Даже синяки и царапины на лице зажили раньше срока. В общем, мою странную персону можно было посылать хоть в космос, хоть в шахту, хоть на подводную лодку. Поэтому Николай Петрович Старостин сказал, что решение об участии в матче будет принято завтра перед игрой.
— Володя, всё же объясни, как ты отбил на последних секундах удар Крала-Хайнца Румменигге? — спросил меня корреспондент «Советского спорта» Валерий Винокуров, который собирал материал для финальной статьи о новом чемпионе СССР по футболу, то есть о нашем кросно-белом «Спартаке».
— Дело в том, что футбол можно смело сравнить с игрой в быстрые шахматы, где чаще побеждает тот, кто быстрее соображает, — пробурчал я, перестав пялиться за окно. — Если вы помните, то мяч вылетел за пределы штрафной, а Румменигге, остановив его грудью, скинул чуть левее. Следовательно, что мне оставалось делать? Центр ворот контролирует Дасаев. В дальний правый угол из-за скопления игроков, которые перекрывают траекторию мяча, попасть сложно. Вот я и нырнул в незащищённое место — в левый нижний угол.
— И правда, логично, — согласился Винокуров. — А если бы мяч пошёл немного выше?
«Тогда я бы здесь уже не сидел. Я бы лежал на черноморском берегу Болгарии и загорал. И потом ещё не факт, что остался бы в „Спартаке“, хотя ничья с одной из самых сильных команд Мира оставляла такие шансы», — усмехнулся я про себя, а вслух сказал:
— На удар чуть выше среагировал бы Дасаев. Румменигге нужно было целить в левую «девятку». Тогда бы нас могло спасти только чудо. Кстати, если вас интересует, заслужили ли мы победу над сборной ФРГ, то нет. Максимум наиграли на ничью.
— Да? — удивился корреспондент, который прославился тем, что год назад написал разгромную статью по поводу поражения всех наших сильнейших команд в Еврокубках.
