Читать книгу 📗 "Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус"
Я очень в свое время порадовался, когда дядька Бахтияр строил здание моего института. Здание было «обычное», проект типовой школы на девятьсот учеников просто использовался — но я уговорил его подвалы выстроить высотой не в два с половиной метра, а пятиметровые, и вот как раз в этих подвалах и планировалось новые машины разместить. Кроме двух машин «старой конструкции» там было решено поставить и комп, разработанный Лебедевым (в варианте, «оптимизированном» в Горьковском политехе, с производительностью слегка за шестьдесят миллионов операций в секунду и памятью аж в четыре мегабайта), и отдельная группа потихоньку (так как комп предполагалось лишь к концу года поставить и запустить) дорабатывала уже используемые в институте программы под новую архитектуру. В принципе, их и так уже можно была на новой машине запускать: под машину Лебедева уже были сделаны кросс-компиляторы и большинство программ были готовы к работе. Но ведь при этом «новые возможности», вообще-то позволяющие выполнять отдельные операции в разы более эффективно, никак не использовались, и народ искренне хотел «ситуацию исправить». Не с точки зрения увеличения скорости счета, кодогенераторы «кросса» сами по себе были максимально оптимизированными под эту архитектуру, а вот новые возможности управления вводом и выводом пока в программах «игнорировались», и именно с этим парни борьбу и вели. С переменным успехом, но мозги у всех уже буквально кипели — и я обратил внимание, что лучше всего «охлаждать» кипящие мозги помогала музыка.
Причем музыка и в варианте «послушать», и в варианте «самим поиграть». Насчет «послушать» Зоя смогла все очень хорошо организовать: сводный областной оркестр преподавателей музыки каждое воскресенье концерты давал, и всегда залы были переполнены. Жаль лишь, что в Перевозе такие концерты не чаще раза в месяц давались, но во Дворце и другие коллективы часто концерты давали. Причем не только коллективы из «областной филармонии», к нам чуть ли не со всей страны артисты приезжали, так что «культурная жизнь» в Пьянском Перевозе буквально ключом била. По субботам вечером давались разные спектакли (и к нам на гастроли прилетали труппы и из московских театров, и из ленинградских, новосибирских, и я даже не знаю откуда еще), по воскресеньям музыкальные концерты давались. Обычно по два концерта: утром был концерт, на котором дети из музыкальных школ выступали (и зал тоже был, как правило, полон), вечерами уже «филармония» народ радовала.
Я сильно подозреваю, что популярность именно детских коллективов объяснялась еще и тем, что в школах (музыкальных) уже довольно широко стали использоваться «новые электронные инструменты», и детишки тренировались (очень качественно тренировались) исполнять главным образом «современную музыку». Потому что Наташа…
Наташа на основе моих «экзерсисов» создала произведение, которое все же сильно отличалось от запомнившейся мне «Королевской охоты», но у нее получилось все равно что-то очень неплохое. И запись этой пьесы две недели била все рекорды по продажам в магазинах культтоваров. А ведь народ-то у нас завистливый, многие прочие композиторы тоже захотели урвать кусочек славы. А так как музыканты в большинстве своем не только завистливые, но и достаточно талантливые, новые произведения просто валом поперли. А так как обычным путем «протолкнуть» их в филармонии (благодаря деятельности Союза композиторов) было очень сложно, музыкальная молодежь воспользовалась другим каналом и детские коллективы понесли «новую культуру в массы». Чем, кстати, воспользовалась Зинаида Михайловна, с большой выгодой для бюджета Минместпрома: пластинки с выступлениями «детских музыкальных коллективов» штамповались уже на трех пластиночных фабриках. Мне это «творчество» тоже определенную выгоду принесло: Наташа, со мной, зараза такая, не посоветовавшись, на пластинке со своим творением написала «музыка Шарлатана и Натальи Рубцовой». По минместпромовскому положению гонорар от выпуска пластинки был «одноразовым» и довольно скромным, и мне все же удалось от него отбояриться в пользу «молодой матери» — но Зинаида Михайловна, придя к выводу (совершенно справедливому) что «это Шарлатан новую денежную жилу откопал», четверть выручки от продаж всех таких «детских» пластинок теперь перечисляла в фонд «хотелки Шарлатана». Пояснив мне ситуацию просто:
— Куда правильно эти деньги потратить, ты наверняка решишь лучше меня. А так как денег тебе на все твои хотелки все равно хватать не будет, ты еще что-то не менее выгодное придумаешь…
Но пока мне пришлось тратить новые поступления на совершенно «старые затеи». В частности, на запасание качественных материалов для изготовления электрогитар. Вообще-то в мое время бушевали настоящие «интернет-войны» относительно того, из чего делаются лучшие электрогитары, и я из этих войн вынес свое мнение: лучшим деревом для простых гитар является ольха, а для бас-гитар — махагон. Да и то, махагон тут лучше лишь потому, что ольха недостаточно прочная для установки грифа с мензурой в тридцать шесть дюймов. Вообще-то и там, и там лучшим выбором (с точки зрения звука) был бы баобаб: у него резонансные свойства — как у пачки ваты и колебания струн не вызывают колебаний корпуса и, как следствие, звукоснимателя. Но у баобаба и прочность такая же, как у пачки ваты, баобабы слоны легко своими бивнями разламывают и жрут баобанину в трудную годину, так что приходится выбирать из чего-то более прочного. А ольха — и недорогая, и более чем доступная. Вот только ее в промышленных масштабах пока никто не добывал и уж тем более не сушил в целях изготовления музыкальных инструментов, а правильная сушка — это дело небыстрое и очень недешевое.
А клен для грифов… Для простых гитар с мензурой в двадцать пять дюймов и отечественный подходил, а вот для басовок требовался уже канадский (наш слабоват оказался), накладки на гриф тоже чаще палисандровые делались (а лучшие, как на «моей» гитаре сделали, были вообще эбеновые). Но все это валюта, а в моем фонде о валюте никто даже и не заикался, так что приходилось нужные материалы добывать очень кривыми путями. Пока вроде получалось, хотя и с большим трудом, а вот что дальше будет я пока не знал и старался сразу уж впрок запасы сделать. Но в этом я тоже большого успеха не достиг…
Радовало одно: оказывается лучшая ольха для электрогитар росла как раз в СССР, в мингрельских болотах, так что предварительно удалось договориться о бартере с американскими гитаростроителями, но насколько этот бизнес будет успешен в будущем, тоже было непонятно. Зинаида Михайловна как-то договорилась с товарищами из Минвнешторга, там специального сотрудника на такие сделки назначили, и пока что заводику сырья хватало.
Но музыкальных инструментов «вообще» не хватало очень сильно. Ко мне Зоя (которая директором музыкальной школы была) прибежала с жалобой. Оказывается, сотрудники моего института как-то уговорили ее еще и «вечернюю школу» для взрослых, желающих научиться играть на всяком, организовать — а жаловаться она пришла ко мне на то, что там многие накупили себе пианин, цензурных слов для описания качества которых она подобрать не смогла. У нас эти инструменты уже на нескольких фабриках делались, и лучшими считались московские — и вот именно их она и не смогла точно охарактеризовать. Ну да, если сравнивать с концертной «Ямахой», стоящей в музыкальной школе, слова действительно подобрать непросто.
И я снова обратился к Павлу Анатольевичу:
— Понимаю, что слова мои прозвучат… странно, но мне, чтобы у меня в институте люди могли качественные программы писать, нужно полтора десятка очень хороших японских пианино.
— Да уж, удивлять ты умеешь, но раз ты так считаешь, то скорее всего ты прав. Вот только хотелось бы пояснений: сам понимаешь, такой заказ мне придется как-то у руководства обосновывать…
— Тут дело все в том, что люди, чтобы создавать очень непростые программы, мозги свои задействуют по-максимуму. И результат получают, но если им не дать после такой работы правильную разрядку, то они очень скоро просто спятят от перегрузки. Практика же показала, что разрядку лучше всего дает музыка, причем самый большой эффект — так как мозг в этом случае полностью переключается на другую задачу — дает самостоятельное исполнение этой музыки. Во-первых, человек исполняет то, что ему в данный момент больше всего по душе, а во-вторых… Тут чистая физиология: абстрактные задачи в голове человека решает левая половинка мозга, а эмоциональные — правая. И когда человек сам для себя на чем-то играет, у него левая половинка мозга полностью расслабляется, отдыхает и набирается сил для решения следующих задач. То есть полчаса музицирования дает человеку умственного труда отдых больший, чем двенадцатичасовой сон. Но фокус тут в том, что от игры человек должен получать удовольствие, а вот если играть на пианинах фабрики «Заря»… Я не хочу сказать, что они хлам производят, в принципе у них иногда попадаются и прекрасные инструменты. Но прекрасные почему-то в торговлю не поступают…
