Читать книгу 📗 "Диагност (СИ) - Бикмаев Сергей"
А после этого они долго сидели с глинтвейном у камина и слушали аудиокнигу какого-то фантастического романа, в котором люди осваивали дикую планету, населенную только животными. Давно они так не отдыхали.
Наутро Влад повёл Юнну в подземные туннели, где была установлена его автоматизированная производственная линия. Именно о ней он и говорил, когда привёл с собой энергетическую сущность Костика. Костику было поручено следить за её работой. Ему ведь не нужно ни спать, ни есть. Только снимай показатели. Он присматривал за линией и даже пытался как-то воздействовать на окружающие предметы. Например, научился сдувать листы бумаги со стола. Более тяжёлые предметы пока не поддавались. Ещё он мог задуть свечу.
Влад подробно продемонстрировал и описал основные параметры работы линии. Затем он указал Юнне на стол с монитором и спросил, замечает ли она что-нибудь необычное. Юнна присмотрелась и ответила, что видит какое-то едва заметное мерцание над столом.
— Значит, ты можешь видеть Костика, — усмехнулся Влад.
— Кто такой Костик? — полюбопытствовала девушка.
— Костик — это дух покойного Лунева Константина. Я забрал его с места его гибели. Он почему-то не смог упокоиться, вот я и пристроил его следить за работой линии. Почти по его профилю, он при жизни был программистом, — пояснил Влад.
— Круто. А он разговаривает?
— Да. Он общается со мной мысленно, но понимает и слышит всех вокруг, и тебя тоже. Говорит, ты красивая. Может уронить бумагу со стола — так он показывает себя.
Внезапно лист бумаги упал со стола на пол.
— Здорово, я увидела его. Если хорошо присмотреться к этому мерцанию, то можно разглядеть что-то вроде очертаний лица, — сказала Юнна.
— Значит, у тебя тоже есть такие же способности, как и у меня. Другие ведь ничего не видят, — улыбнулся Влад, — так что вы сработаетесь. Только нужно настроиться на него, и ты сможешь его услышать.
Влад громко сказал: «Костик, а домовые существуют?»
— И что он ответил? — спросила Юнна.
— Говорит, да. Он их видит, и они его тоже. Но они его гоняют. Считают, что душам умерших нельзя жить в домах.
— Вот это да. И что, у нас тоже есть домовой?
— У нас нет. Дом новый. Надо попытаться переманить домового у бывшего егеря, но не факт, что он согласится. Пока я не пробовал. Зимой поеду, поговорю с ним. Вдруг он захочет к нам. Иначе он просто заснет, и его не добудишься. Только хозяин сможет его разбудить, а он уехал во Владивосток уже давно.
Влад забрал готовую продукцию и они вернулись в дом.
Тут неожиданно сработало радио и пошел экстренный вызов из Дальнегорска. Юнна ответила и радист сказал, что у них ЧП. На комбинате пострадал главный инженер и ему требуется операция, но он не транспортабельный, у местных врачей нет такой практики и они опасаются его оперировать, чтобы не навредить. Единственный вариант — вызвать Вольфа на операцию. Из Владика будут лететь много дольше. Влад принял вызов и собрав свой медицинский чемоданчик и вылетел в город. Титыч на этот раз остался. Ему явно не хотелось покидать теплый дом.
Влад прилетел прямо в больницу и сел на вертолетную площадку. Пройдя через приемный покой, его провели в палату. Главный инженер комбината был мужчина 55 лет от роду. В анамнезе инфаркт миокарда, почечная недостаточность после пиелонефрита и противопоказания на общий наркоз. Попал под вагонетку с рудой. Диагноз — политравма: переломы рёбер, травма живота и перелом таза с повреждением крестца. Блин, что с наркозом делать не понятно. На все аллергия. Да еще сердце слабое и почки тоже. Анестезиолог только развел руками. Ну не закисью же азота его накачивать. Тем более ее давно не применяют.
Влад решил наколоть его иголками, но сказал анестезиологу держать наготове пропофол. Мало ли что. Как только он ввел пациента в сон оказалось, что у него еще и гемо-пневмоторакс. Кожа на груди хрустела при нажатии — еще и подкожная эмфизема. Влад проколол большими иглами грудную клетку выпустил воздух. Сначала он купировал торакальное кровотечение, сняв опасность от гемоторакса. Потом занялся животом и уже в конце занялся тазом с крестцом. Убрал обломки тазовых костей, соединил их обратно и зафиксировал титановыми скобками. В общей сложности операция длилась шесть часов и все это время действовала именно его анестезия, а не химия. Он подписал протокол операции и отметку в табеле. Видеозапись операции прилагалась к истории болезни. Уже было раннее утро и он не стал оставаться, а решил лететь обратно, хотя ему предлагали отдохнуть в свободной палате. Только он заехал в офис экспресс-почты забрать свой заказ. Ему прислали материнские платы, сделанные по его чертежам. Пора заняться своим сервером.
Дома отдохнув он вплотную сел за сервер. У него было 4 материнские платы по 6 процессоров каждый. Все они были подключены параллельно с отдельными оптоволоконными связями между собой и общей памятью. Каждая плата могла выдать 10 ^ 36 степени операций. Или ундециллион. Но фиг с ним, лучше говорить 10 в 36 степени, а то в этих терминах больших цифр можно и запутаться. И это на порядок выше, чем современные суперкомпьютеры. А там еще они и энергию жрут как не в себя. Им же охлаждение нужно, а его процы совсем не греются. Он обошелся одним общим вентилятором на корпус. Проблема только будет в мониторах. У них скорость отклика пока конечна. Там надо менять жидкие кристаллы на микросветодиоды. Они будут реагировать быстрее. Но их еще надо произвести. И нужно делать уже 3-Д принтер. А то с таким исполнением он три года будет запчасти делать на стороне. А если запустить все 4 платы, то это будет вообще улет. Еще процессоры памяти не сделаны. Они-то как раз сейчас и печатаются в тоннелях.
Наконец вышла их с отчимом книга под названием «Теория и практика метода клеточного замещения, и вопросы новых возможностей организма человека». Тираж был не очень большой, но издательство тут же получило заказ на переводы на пять европейских языков и четыре восточных. После этого его выдвинули на получение звания профессора комиссией ВАК и ушло на подписание в Минобрнауки.
Глава 12
Потом будто гром среди ясного неба — звонок от отчима. «Придется, — говорит, — в Стокгольм мотаться, медаль Пастера вручают на католическое рождество». Владу, сидя у камина с красивой девушкой, перспектива лететь на другой конец материка за какой-то цацкой на лацкан совсем не улыбалась. «Пусть отчим получит, — подумал он, — ничего с ним не станется. Зато покрасуется, потусуется среди этих аристократов, у которых в голове одна политология, да и та — не наука, а так, выпускают дипломированных недоучек». Вообще вся эта старая знать, казалось, выродилась до уровня какого-нибудь XIV века. И то, те хоть воевать умели. А эти… просто отбросы общества, но пока еще у власти. У Влада свои планы на жизнь, возиться с этими… не хотелось. Медаль Пастера, конечно, награда серьезная, раз в десять лет вручается. Но он даже на сотую долю не реализовал того, что у него в руках. Скоро тридцать стукнет, и ему вполне комфортно там, где он есть. Светские рауты его не привлекали. А вот на вручение Императорской премии ехать придется, тут уж не отвертишься. Аккурат перед Новым годом. И встречи с Юсуповыми не избежать, они такие мероприятия не пропускают. Ладно, недельку придется вырваться. Тут же позвонил, распорядился расконсервировать дачу. Квартиры сданы, а дачу он пока оставил за собой. Юнне оставил инструкции и вылетел в Москву. Вопрос, где взять подходящий гардероб, не стоял — в Доме Зинаиды Юсуповой сошьют все, что угодно. Там он и заказал фрачную пару из лучшего китайского шелка с египетским хлопком тройной скрутки. Жилет — льняной, белый, бабочка — темно-зеленая. Встретился с отчимом и матушкой. Анюта где-то в Альпах околачивалась, каталась на лыжах. И пока никто не догадывался, чья она дочь, пользовалась моментом. Мало ли в Бразилии Педров…
Вечером 30-го декабря они с отчимом и матушкой уже подъезжали к Кремлевскому дворцу. Каждому лауреату полагалось два сопровождающих. Была бы Анюта, взял бы её, а так отчим — фигура солидная, гигант науки со всеми своими регалиями. На нём мундир генерал-лейтенанта, ордена Святого Владимира, Анны 3-й степени, Золотой орел, знак академика и, конечно, медаль Пастера. У Влада скромнее — знак профессора и медаль Пастера. До орденов он пока не дорос. Награды и чеки вручал сам Император Иван VI, старший сын Ивана Пятого Победителя. Молодой, крепкий мужчина с проницательным взглядом и безупречными манерами. Высокий, под 190, плечистый. Видно, Юсуповские гены дали о себе знать — его матушка была из Юсуповых. На нём полувоенный френч, без единой награды. Все знали, что Иван Пятый говорил, что Императору неприлично награждать самого себя, он награждает своих подданных, а его награда — царствие небесное. С тех пор цари перестали принимать ордена, даже иностранные. Невместно.
