Читать книгу 📗 "Меткий стрелок. Том III (СИ) - Вязовский Алексей"

— Цель вашего визита в Российскую империю? — снова последовал вопрос на английском.

— Торговля, — ответил я, но уже на русском.

Его лицо изменилось, в глазах мелькнуло удивление.

— Простите? — он тоже переспросил по-русски.

— Я сказал — торговля, — повторил я, еще более отчетливо, — Еще планирую переговоры с банками.

Таможенники, что стояли за его спиной, тоже заметно оживились.

— Откуда у вас такой чистый русский? — спросил офицер, теперь его тон стал гораздо менее формальным, но все еще оставался настороженным.

— Жизнь заставила, — я улыбнулся, — приходилось вести дела с русскими староверами на севере.

Он кивнул, словно удовлетворившись ответом, перелистал паспорт, поставил на свободном от пометок поле неразборчивый штамп.

— Добро пожаловать в Российскую империю, мистер Уайт. — Он вернул мне паспорт.

— Спасибо, господин офицер. — Я спрятал документ в карман. — Могу я задать один вопрос? Поезд до Петербурга отправляется завтра утром. Где мне лучше остановиться? Есть в городе приличные места?

— В городе несколько гостиниц. — пограничник задумался. — Советую вам гостиницу «де Франс» на проспекте Его Величества Императора Александра II. И там есть кухня, которая считается одной из лучших в губернии.

— Благодарю вас.

Я взял свои саквояжь, чемодан, таможенники лишь мельком заглянули в них, словно убедившись, что там нет ничего подозрительного, и пропустили меня. Покидая салон, я почувствовал на себе их взгляды. Удивление было осязаемым — американец, да еще и знающий язык. Это было странно и необычно для них.

Наконец я сошел по трапу на пристань. Запах угля и соленого ветра ударил в ноздри, смешиваясь с запахами рыбы и смолы. Я остановился, впечатленный.

Перед глазами стояла Либава, главные морские ворота империи на западе, и здесь кипела жизнь, как в муравейнике. Лес мачт и дымовых труб: у причалов теснились десятки судов — изящные парусные клиперы, которые казались живым приветом из прошлого, уступали место грозным пароходам с черными дымящими трубами, грузовым шхунам и баржам. Скрипели краны, грохотали колеса телег, сотни людей двигались в нескончаемом потоке: матросы в черных бушлатах, купцы в строгих сюртуках, рабочие в грязной одежде, что-то кричащие на своих языках.

Если приглядеться, можно было заметить, что порт активно расширяется. Слева велось грандиозное строительство Военного порта Императора Александра III — проекта национального масштаба. Тысячи рабочих, словно муравьи, возводили молы, доки и укрепления. Это был символ растущей военной мощи России, ее амбиций на Балтике, ее желания утвердить себя как великую морскую державу.

Пройдя по пристани, я нанял извозчика. Он был старым, усатым, в потертой фуражке. Он говорил с сильным акцентом, смешивая немецкие и латышские слова с русскими, но я его понимал.

— Куда едем, господин? — спросил он, помогая мне разместить багаж.

— В гостиницу «де Франс», — я отдал ему свои саквояжи.

— О-о, это хорошее место. — Он довольно закивал. — Но дорогое. Дерут втридорога.

Я забрался в повозку, и мы поехали. Улицы были вымощены булыжником. Каждое колесо отскакивало от камней, издавая приглушенный стук. Старые дома с черепичными крышами жались друг к другу, вывески на латышском и немецком языках пестрели на фасадах. Русских вывесок было мало, они терялись в этом калейдоскопе.

— Вы из России, господин? — спросил меня извозчик.

— Из Америки.

— О-о, — он удивленно присвистнул. — Далеко забрались.

Мы доехали до гостиницы, и я расплатился с ним, дав щедро на чай. У входа меня встретил швейцар в строгой ливрее, который, узнав, что я американец, заговорил со мной на английском. Но я собирался говорить на русском, чем вызвал уважительный взгляд и всемирную помощь — вокруг меня закрутился хоровод носильщиков, половых, лакеев. Все по высшему классу.

Мой номер оказался с двумя комнатами, окна гостиной выходили на проспект Императора Александра II. Оставив вещи и умывшись, я решил прогуляться по городу.

Спустившись по лестнице, я вышел на центральную улицу. Толпа здесь была плотной, смешанной. Больше всего было латышских рыбаков и рабочих в грубых суконных куртках и высоких сапогах, что-то бурно обсуждавших между собой. Их шипящая речь была непривычна для моего слуха. Рядом с ними сновали немецкие купцы и ремесленники, одетые в строгие костюмы, их выправка была безупречной. Они явно составляли элиту города, это было видно сразу — по их гордой осанке, по тому, как они с презрением смотрели на простых латышей. Я видел и русских — но их было немного: чиновники в казенных сюртуках, офицеры и моряки в мундирах, что выделялись на фоне толпы. Они держались особняком, словно чувствовали себя чужими на этом празднике жизни.

Я прошел до набережной Либавского канала, где были расположены склады и пакгаузы. Запах рыбы был здесь особенно сильным, смешиваясь с запахом смолы и дуба. Канал был забит лодками, а на берегу лежали сети и рыбацкие снасти. Я смотрел на все это, и мне стало ясно. Этот город, этот порт, все это очень номинально принадлежало России. Настоящие хозяева здесь — немцы. Они владеют банками, торговыми домами, верфями. И в случае войны — они легко переметнутся на службу кайзеру.

Глава 20

Поезд, словно могучий зверь, тяжело пыхтя, вырывался из объятий Либавы, оставляя позади сумрак портовых доков и соленый ветер Балтики. За окном купе первого класса, куда я недавно переместился после утомительного пути морем, проносились бесконечные, заснеженные равнины, усыпанные редкими деревнями. Деревянные избы с крышами, словно присыпанными сахарной пудрой, мелькали в окне, сменяясь темными еловыми лесами, укутанными в белый саван. Воздух в вагоне, хоть и был несколько спертым от угольного дыма, казался спасительно теплым. Я сидел у окна, наблюдая за этим чужим, но каким-то до боли знакомым пейзажем, и ощущал странное предвкушение. Россия. Моя Родина. Точнее не так. Почти Россия! Курица не птица, Прибалтика — не заграница.

Мое купе, предназначенное на двоих, на удивление оказалось пустым. И это было отлично — у меня было время закончить читать отчет по патентной системе Российской империи и разобрать телеграммы, что я получил из Штатов перед отъездом. Поезд медленно набирал ход, равномерное покачивание убаюкивало, погружая в легкую дрему. Я пытался сделать одновременно две вещи — побороть сон и отогнать образ Беатрис Ченлер. Ее смех, «игра на публику», ее глаза, ее тонкий аромат, который, казалось, все еще витал вокруг меня. Глупо. Непростительно. Мне нельзя было так отвлекаться.

Решительно запретив себе думать о Беате, я начал вчитываться в телеграммы. Ожидаемо Марго сильно обо мне беспокоилась, ругалась за этот несогласованный визит «инкогнито» в Россию. Ничего, из Питера я ее успокою дополнительно. Беременность протекала беспроблемно, супругу даже перестало тошнить. Это было из плюсов. Из минусов, тетушка продолжала пить кровь Марго. Она требовала, чтобы Артур вернулся домой из «богопротивного Нью-Йорка». Дескать, чему он там научится и какие болезни подхватит… Наследника Корбеттов надо поступать в университет, подыскивать подходящую партию для женитьбы. С последним было не поспорить. Артуру надо учиться, да и женить его было бы не лишним.

Пометил себе в еженедельнике заняться этим сразу после возвращения в Штаты.

Из Нью-Йорка тоже было много сообщений. Телеграфировали все — директор банка, Артур, Кузьма… Последний был обижен, что я не взял его с собой, но послушно отчитывался о новоселье в офисе, окончании ремонта. Банк и брокерская контора начали работать, принесли мне первые серьезные деньги. На утоплении крейсера Мэн мы продали в короткую бумаг правительства США на семь миллионов долларов на Нью-Йорской фондовой бирже. Добавили на понижение еще три миллиона на объявлении войны. Векселя и бонды снизились на шесть процентов, это принесло нам почти пятьсот тысяч долларов чистой прибыли. Мой приказ выкупать бумаги в длинную после падения удивил мистера Дэвиса. В Штатах никто не верил в быструю победу американцев в войне — готовились к затяжному конфликту. Но я то знал, что испанцы сольются очень быстро, уже к августу. Так что можно уже продавать в короткую и их долговые бумаги тоже. Но для этого нам нужно открыть представительство в Европе. Я подумывал насчет Лондона. Все-таки финансовый центр мира…