Читать книгу 📗 "Муля не нервируй… Книга 6 (СИ) - Фонд А."
Не успел я подумать, как на улице послышались голоса. Буквально через минуту в вестибюль ввалились наши: Корнеев, Толстиков, Болдырев, Павлов, Чвакова и, неожиданно, Алла Мальц.
При виде меня вся группа застыла в живописных позах.
— Бубнов, — воскликнула Чвакова и пьяно рассмеялась, — ты нас дежуришь тут, что ли?
Остальные тоже заржали.
А я смотрел на Аллу Мальц и понимал, что отправлять её обратно никак нельзя. Ведь я не хочу ссориться с её дядей, который так ловко пустил меня в Партию.
Чёрт! Ну вот как так-то? Ведь так всё хорошо было!
Если бы не эта Мальц, то мы вполне могли бы избавиться от этих малолетних придурков, скоропостижно отправив их на Родину. А теперь я же не могу всех отправить, а одну Мальц оставить?
И что мне делать?
— Ты вынюхиваешь, Бубнов? — прошипел Болдырев. Он нетвёрдо стоял на ногах и чуть покачивался.
— Идите по своим комнатам, товарищи, — тихо и угрожающе сказал я, — и не шумите. А то разбудите товарища Иванова. И администратор гостиницы увидит.
При упоминании товарища Иванова, все практически протрезвели и начали шустро расходиться по своим комнатам.
А я остался внизу злиться.
И вот что я скажу товарищам Иванову и Сидорову, чтобы они не трогали Аллу Мальц? Ну вот почему этой дуре не сидится в номере⁈
Но долго злиться мне не дали. Пришли Драган и Марко. Драган был низенький, квадратный, похожий на дворфа, а Марко, наоборот, бледнокожий и белобрысый, с невыразительными чертами лица и светлыми, словно ртуть глазами. Он напоминал вампира.
Я тихо провёл их на склад, где был реквизит, а заодно и мои ящики.
Хлопцы живенько перетаскали всё в машину и уже через двадцать минут отъехали прочь.
А я вернулся обратно. Я торжествовал. Всё удалось и, благодаря разгильдяйству этих шести загулявших оболтусов, товарищи Иванов и Сидоров крепко спали и меня не засекли. Спят сердешные. Ну а что, попробуй, подежурь всю ночь. Ладно было бы наше время, когда можно залезть в Интернет или погонять в какую-нибудь игрушку.
Я усмехнулся.
Так как контрабанда эта носила совсем секретный характер, то приходилось полагаться на благородство партнёра. Надеюсь, он меня не обманет и даст хорошую сумму. Хотя, мне кажется, что он ещё больше меня заинтересован в нашем сотрудничестве.
Я удобно устроился на диване и принялся размышлять, чем прямо сейчас заняться — на часах было без пятнадцати шесть. Спать уже не поспишь, а что-то делать — лень. И до завтрака ещё почти час.
А вот на завтрак вышли не все.
Лёля Иванова и Катя Лапина, свежие и отвратительно бодрые, весело щебетали, накладывая внушительными горками еду на тарелки. У нас в отеле был «шведский стол», что для наших делегантов было в диковинку.
Подошёл Богдан Тельняшев, хмуро поздоровался со всеми и принялся выбирать блюда. Затем спустились Ваня Матвеев и Фаина Георгиевна. Буквально через пару минут появился сначала товарищ Сидоров, затем, хмурый и не выспавшийся, товарищ Иванов.
Мы уже позавтракали, некоторые ещё допивали кофе и чай, разговаривали, а остальных всё не было.
Я напрягся. Ладно, я ещё понимаю, что Корнеев, Толстиков, Болдырев, Павлов, Чвакова и Мальц не проспались. Но они особо и не нужны. Экскурсия у них в десять часов вроде. Так что и без завтрака вполне обойдутся. А так-то они молодые, пару часов сна и снова — как огурчики. Водичку только пить будут.
Но меня беспокоило другое — где, мать его, Миша Пуговкин и Рина Зелёная⁈
Видимо, у товарища Иванова возник тот же вопрос. Потому что к Фаине Георгиевне мы подошли практически одновременно.
— Какой замечательный яблочный штрудель у них, — сообщила нам Злая Фуфа, как только мы поравнялись с её столиком, — с корицей. Даже я со своим диабетом не удержалась и попробовала.
— Ага, уже третью порцию, — рассмеялся Ваня и тоже положил себе ещё кусочек, — а вы пробовали?
— Скажите, Фаина Георгиевна, — проигнорировав оду штруделю, спросил товарищ Иванов, опередив меня, — где находятся Рина Васильевна и Михаил? Я их не вижу. На завтрак они не спускались.
— Не знаю, — недоумённо пожала плечами Раневская и рассеянно помешала ложечкой в чашке с чаем, — но, может, они не завтракают? У нас отъезд с Мулей… в смысле с товарищем Бубновым, через пятнадцать минут. Они же не опаздывают. Скоро спустятся, так я думаю…
Товарищ Иванов объяснением удовлетворился, а вот я — нет. Потому что я точно знал, что Миша, как любой деревенский житель, привык с утра плотно завтракать. И такую привычку так просто не искоренить. Да и Рина Зелёная покушать большая любительница, хоть и рассказывает всем, что на диете.
Уж они бы завтрак точно не пропустили.
Обуреваемый нехорошими предчувствиями, я поднялся наверх и постучал в комнату к Мише.
Некоторое время ничего не происходило, а потом, буквально через миг, дверь открылась и на пороге возник Миша Пуговкин. И был он весь зелёный и на лицо мятый. Но даже не это ужаснуло меня — а то, что он был в одних трусах и небрит.
— Что с тобой, Миша? — с тревогой спросил я, — через пятнадцать минут выезжаем, а ты не готов!
— Ох, Муля, — простонал он, — плохо мне… я умираю…
С этими словами Михаил метнулся в санузел и оттуда раздались характерные звуки.
Я брезгливо поморщился, дождался в коридоре, пока он выйдет и зло сказал:
— Ты что, скотина, тоже бухать с этими ходил? Ты же обещал! Клялся, что больше ни капли!
— Я никуда не ходил, — слабым голосом простонал Миша. Он был бледный, как бумага. — Тошнит меня, Муля. Я всю ночь на унитазе просидел. Умираю. Не знаю, что это…
И тут я всё понял!
— Вы курицу вчера ели! — догадался я, — она за двое суток протухла. А вы ели…
— А что, выбрасывать? — огрызнулся Михаил, застонал, закрыл ладонями рот и опять убежал в туалет.
А я пошёл к номеру Рины Зелёной. Постучал и дождался, когда за дверью раздался шорох.
— Рина Васильевна, — громко сказал я, — это я, Иммануил Бубнов. Мы через восемь минут выезжаем. Вы готовы?
Некоторое время за дверью была тишина. А потом раздался слабый голос:
— Мулечка, я что-то приболела. Плохо мне…
— Вы тоже ели курицу?
— Откуда ты знаешь? — удивилась Рина Зелёная, но я не стал дальше продолжать диалог и сбежал вниз.
На меня с тревогой смотрели товарищ Иванов и товарищ Сидоров.
— У нас ЧП, — понуро сказал я, — Зелёная и Пуговкин отравились.
— Как Ромео и Джульетта! — ахнула Лёля, которая смекнула, что происходит что-то не то, и крутилась рядом.
— Отравился только Ромео, а Джульетта зарезала себя, — поправила её Фаина Георгиевна и фыркнула, — куда только смотрит ваше руководство! Даже Шекспира нынче не знают!
— Фаина Георгиевна, — сказал я, — а вы вчера курицу ели?
— Я слишком старая, чтобы есть мясо в дороге, — вздохнула она, — приходится себя контролировать, иначе не получается…
— Понятно, — кивнул я и, чтобы окончательно проверить мою гипотезу, позвал Ваню Матвеева.
Тот подошёл, весь изнывая от любопытства.
— Вань, — спросил я, — ты вчера Мишину курицу ел?
— Нет. Я не люблю курицу. И я никогда их не ем, — развёл руками он, — я ел только колбасу и огурцы.
— Понятно, — я развернулся к товарищам Сидорову и Иванову и сказал, — Пуговкину и Зелёной совсем плохо. Наверное, надо в больницу их.
— Не надо из в больницу, — фыркнул товарищ Сидоров, — я сейчас дам им одно средство, и они будут как новенькие!
— А вы уверены… — начал выражать сомнение я, но товарищ Сидоров ухмыльнулся и перебил меня:
— Да я всю войну фельдшером прошёл. У меня образование даже есть медицинское. Просто потом я уже по другой линии пошёл. Так что на ноги сейчас их быстро поставим.
— Но они всё равно опоздают же, — забеспокоился товарищ Иванов.
— А мы сделаем так, — принял решение товарищ Сидоров, — вы сейчас с товарищем Бубновым и Раневской езжайте. И звукооператор, что курицу не любит, ещё с вами. А Пуговкина и Зелёную я приведу в порядок и попрошу, чтобы от гостиницы служебной машиной их на съемки отвезли.
