Читать книгу 📗 "Императрица Мария. Восставшая из могилы - Барятинский Михаил Борисович"

«Откуда она знает про две с половиной тысячи винтовок?» – подумал Болдырев.

В дверь просунулась голова Теглевой.

– Пришел Александр Васильевич Колчак, – почему-то шепотом проговорила она.

Мужчины встали.

– Мы не будем больше терзать вас, Мария Николаевна. – Болдырев поклонился. – Беседа вышла содержательной и полезной, как говорится.

Он хотел что-то еще сказать, но великая княжна, задумчиво смотревшая в окно, перебила его:

– Я все понимаю, господа! Все ваши намеки и полунамеки. Ножкой я топну! Я так топну, что… – Она не договорила и, увидев, как вспыхнули радостью лица мужчин, закончила: – А насчет Ижевска подумайте, время еще есть. Павел Павлович, вы ведь у нас войсковой атаман Сибирского казачьего войска, не так ли?

– Точно так, Мария Николаевна! – ответил Иванов-Ринов.

– Тогда я надолго с вами не прощаюсь. Нам надо встретиться на днях, чтобы вы рассказали мне о казачьих войсках в Сибири и на Дальнем Востоке: где, кто и сколько. О настроениях. Хорошо?

– Да, конечно, когда прикажете.

– Приказывать вам я пока, – княжна сделала ударение на последнем слове, – не могу, могу просить.

Маша поднялась и подошла к генералам.

– Если не трудно, господа, удовлетворите любопытство. Я всегда считала, что неплохо разбираюсь в воинских званиях. Но объясните мне метаморфозу. При первой нашей встрече вы, Василий Георгиевич, были в погонах генерал-лейтенанта, а вы, Павел Павлович, – генерал-майора. Сейчас же на вас погоны генерал-майора и полковника. Так?

– Да, ваше императорское высочество. – Болдырев вытянулся. – Дело в том, что чин генерал-майора мне, а полковника Павлу Павловичу присвоил государь. А остальные… – Он не договорил.

– Вот как? Спасибо, господа! – вздохнула великая княжна и улыбнулась.

Вслед за офицерами она вышла из комнаты. Молча смотрела, как Болдырев и Иванов приветствуют вице-адмирала Колчака, а затем, протягивая ему руку для поцелуя, сказала:

– Проходите Александр Васильевич! Я ждала вас.

XIII

Когда великая княжна вышла в гостиную, Николай с тревогой всматривался в ее лицо. Но, как говорится, тьфу, тьфу, тьфу! Маша была спокойна и даже весела. Да и по лицам офицеров было видно, что они вполне удовлетворены разговором. Их глаза на секунду встретились, и Маша выстрелила в него парой солнечных зайчиков. Николай вздохнул: похоже, все шло неплохо, Маша успешно сдавала свой первый экзамен общения с людьми не в роли скромной и малозаметной третьей дочери царя, а в роли фактической главы императорского дома.

Из-за того что Николай был человеком другой эпохи, он плохо понимал людей этого времени, а дед, еще слишком молодой, ничего путного подсказать ему не мог. Поэтому-то и волнение его было чрезмерным. Он не понимал, что все эти грозные дяди военные будут подчиняться, в общем-то, еще совсем девчонке просто по праву ее рождения. Обязанность подчиняться августейшей особе была впитана ими с молоком матери. И это обстоятельство давало Маше очевидное преимущество.

Вот и Колчак вытянулся и с пиететом приложился к ручке великой княжны не из-за большого уважения, которому еще взяться было неоткуда, а просто потому, что она – великая княжна.

Поздоровавшись, Маша пригласила адмирала в «кабинет».

– Вы уж извините, Александр Васильевич, что такая обстановка, но в номере три спальни, а кабинет не предусмотрен.

– Это неважно, – пожал плечами Колчак, – главное не форма, а содержание.

– И то верно! – согласилась великая княжна.

Замолчали. Колчак не стал продумывать начало разговора, полагая, что великая княжна сама начнет задавать вопросы. Так и получилось.

– Скажите, любезный Александр Васильевич, ведь вы покинули Россию в семнадцатом году, да?

– Да, я покинул Россию в конце июля семнадцатого года, направившись сперва в Англию, а затем – в Северо-Американские Штаты.

– Цель?

– Скажем так, военно-дипломатическая. Первоначальная цель – участие в подготовке американцами Дарданелльской операции – оказалась фикцией, так как никакую операцию американский флот не готовил. В итоге все свелось к контактам с военно-морским командованием, посещению кораблей и учений. Даже лекции читал по минному делу в военно-морской академии САСШ. Все было интересно, но, увы, бесполезно! Когда собрался вернуться в Россию, пришло известие о большевистском перевороте. Тем не менее я все равно решил ехать и отправился из Сан-Франциско во Владивосток. Но добрался только до Японии. Там получил известие о выходе России из войны и решил дальше не ехать.

– Почему?

– Мир с Германией, заключенный большевиками, считаю унизительным. Я понимаю, что эта война по большому счету России была не нужна, но уж коль ввязались в драку, то выходить из нее нужно только победителем. Да и где он, этот мирный договор, теперь, когда немцы в Ростове?

– Хорошо. А что было дальше?

– Дальше я попросился на английскую службу, – вздохнул Колчак и, увидев вопросительно изогнувшиеся брови княжны, продолжил: – Поскольку желал продолжить борьбу, а с английским флотским руководством у меня установились наиболее теплые отношения.

– С кем именно?

«Господи, она ведь как будто допрашивает меня», – растерянно подумал адмирал и ответил:

– С первым лордом адмиралтейства адмиралом Джоном Джеллико, например.

Он замолчал, ожидая нового вопроса. Не дождался и продолжил эту свою то ли исповедь, то ли доклад:

– Англичане отнеслись к моей просьбе благосклонно, и уже тридцатого декабря я получил назначение на Месопотамский фронт. До него я, впрочем, так и не добрался, так как в марте восемнадцатого года в Сингапуре получил приказ возвращаться. Первым же пароходом я вернулся в Шанхай, где моя английская служба и закончилась.

– То есть как? – удивилась княжна. – Англичане отозвали вас в Шанхай и расстались с вами? Тогда зачем отзывали?

Колчак покраснел.

– Русские военно-дипломатические круги в Китае и на Дальнем Востоке прочили меня в вожди Белого движения. Я встречался в Пекине с русским посланником князем Кудашевым, в Шанхае – с председателем правления Русско-Азиатского банка Алексеем Ивановичем Путиловым.

«Оба-на, – подумала Маша, – это я удачно зашла!»

От этой фразочки Николая ей стало весело. С трудом скрывая смех, она спросила:

– Господин Путилов в Шанхае?

– Да. Насколько я понял, он восстановил деятельность Русско-Азиатского банка на основе его иностранных отделений.

– Как вы думаете, если пригласить его в Омск, он приедет?

– Если пригласите вы, ваше императорское высочество, – Колчак сделал намеренное ударение на титуле, – то обязательно приедет. Он убежденный монархист!

Великая княжна кивнула, а адмирал продолжил:

– В мае я стал главным инспектором охранной стражи КВЖД. По согласованию с генералом Хорватом готовилось вооруженное вторжение на русскую территорию.

– Генерал Хорват – это председатель правления КВЖД?

– Да, Дмитрий Леонидович сначала строил КВЖД, а потом бессменно руководил дорогой. До сентября этого года был временным верховным правителем России. Сейчас – верховный уполномоченный на Дальнем Востоке, подчиняющийся Директории.

– Верховным правителем? – переспросила великая княжна.

– Да. Там было образовано что-то вроде правительства в изгнании. Но существовало все это недолго, только до сентября этого года. В моем подчинении находился только отряд полковника Орлова. Также действовавшие в полосе отчуждения КВЖД отряды атаманов Семенова и Калмыкова мне не подчинились.

– Почему?

Колчак вздохнул.

– Понимаете, Мария Николаевна, эти атаманы себе на уме. По сути, их выдвинула революция. Они молодые, амбициозные, авторитетов не признают. Семенов, например, из низов, сын забайкальского казака, выслужился до есаула. Не слишком образованный, малознающий, но вместе с тем неглупый и ловкий, умеет зажечь казацкую массу. Офицеры-дворяне его раздражают – «господа»! В чем-то он, конечно, прав. Он воюет с большевиками с конца семнадцатого года, а господа офицеры? Здешний омский «бомонд» – прекрасный пример. Немудрено, что такие, как Семенов, не очень-то рвутся ему подчиняться.