Читать книгу 📗 "Участковый (СИ) - Барчук Павел"
Ну… В общем-то, получается, Профессор не врал, когда сказал, что почувствовал след мадам Ля Флёр. А если вампир не врал в этом, значит, велика вероятность, что в остальном тоже был честен.
В принципе, я Профессора из списка подозреваемых исключил еще во время нашего разговора. Вернее не совсем так. Сомнения, конечно, оставались, я исключил его из списка главных подозреваемых. Особенно после того, как он рассказал о Толике, который таскал труп туда-сюда. Ведь мог и не рассказывать. Вот, в чем суть. Черт его знает, докопался бы я до этого факта или нет.
Я посмотрел на часы, закрыл справочник и спрятал его обратно в кейс. Честно говоря, после всей этой информации чувствовал себя немного более подготовленным.
Но! Теория — это, конечно, хорошо, однако предстоящая практика в виде ужина с вампиршей вселяла в меня здоровый оптимизм, в котором, чего уж скрывать, все же прятались некоторые опасения. Так-то, Флёрова считается высшим вампиром и может воздействовать на сознание.
Для бодрости духа я решил перекусить. Из кармана пиджака, висевшего на вешалке, извлек тот самый подарок от Профессора — сосиски «Молочные», о которых чуть не забыл. Развернул бумагу.
Сосиски выглядели на удивление аппетитно. Я поджарил их на скрипучей электроплитке, обнаруженной под кроватью. Сковороду тихонечко стащил с общей кухни, взял из ящика, на котором стоял номер моей комнаты. Да, можно было не париться и приготовить ужин там же, в кухне, но рабочий день у обычных граждан закончился и они начали подтягиваться в общажную «трапезную». Я не был настроен на общение, а всем моим соседям, конечно же, хотелось поговорить. Особенно про найденный вчера труп. Поэтому пришлось устраивать себе ужин в комнате.
Аромат показался мне божественным. Съев пару штук, я почувствовал невероятный прилив сил и бодрости. Не знаю, связано ли это с тем, что Профессор вампир, но сукин сын однозначно знает толк в мясной продукции.
Ровно в семь тридцать я вышел из общежития. Кафе «Железнодорожник» располагалось, как нетрудно догадаться, недалеко от вокзала. Это было одноэтажное, длинное здание из желтого кирпича, с огромными окнами, в которых отражался багровеющий закат. У входа толпился народ — видимо, желающие провести вечер в приятном месте.
Я протиснулся внутрь и понял, что мои выводы насчёт приятного места были преждевременными. Если снаружи кафе выглядело просто старым, то внутри оно представляло собой настоящий памятник советскому общепиту во всей его сюрреалистичной красе.
Пространство было поделено на два «зала»: курительный и некурящий. В некурящем пахло котлетами, борщом и тушеным луком. В курительном — точно так же. С той лишь разницей, что ко всему этому добавлялся стойкий аромат табака. Гул голосов стоял такой, что, казалось, вот-вот с потолка посыплется штукатурка.
Советская система обслуживания была представлена здесь во всем своем великолепии. В наличии не имелось ни меню, ни официантов. У входа в оба зала висели доски с пришпиленными к ним листами бумаги, на которых от руки были написаны доступные сегодня разносолы. Ассортимент поражал воображение:
Суп-лапша домашняя — 28 коп.
Плов из баранины — 45 коп.
Котлета отбивная с гарниром — 38 коп.
Компот из сухофруктов — 7 коп.
Чай с лимоном — 5 коп.
Кофе «по-восточному» — 11 коп.
Пиво «Жигулевское» (0.5) — 35 коп.
Чтобы сделать заказ, нужно было отстоять очередь к кассе, назвать кассирше, угрюмой тете в засаленном халате, желаемые позиции, получить из рук в руки чек, а затем отнести этот чек на раздачу, где другая, еще более угрюмая тетя, с огромной ложкой в руке и с выражением лица палача, выдавала тебе твой заказ.
В общем-то, это была та же самая столовая, но по непонятной причине ее назвали кафе. А самое интересное, народу в заведении оказалось просто до хренища. Несмотря на то, что в меню значилось пиво, у многих на столиках стояли водка или вино.
Я пробился сквозь толпу, озираясь в поисках Ля Флёр. И нашел ее. Вампирша сидела в самом углу некурящего зала, за столиком у окна. Она казалась инопланетянкой, случайно попавшей в этот мир борща и грохота тарелок.
Выглядела Флёрова ожидаемо великолепно. На ней было элегантное платье темно-бордового цвета, подчеркивающее осиную талию и бледную, почти сияющую кожу. Рядом, на пустом стуле, лежала небольшая дамская сумочка. Перед Любовью Никитичной стояла чашка кофе, до которого она, кажется, даже не дотронулась.
Вампирша читала книгу — маленький томик в кожаном переплете. Забавно… Все эти потусторонние граждане буквально фанатеют по литературе и чтению. Интересно, почему? Хотя, может, дело в том, что являясь бессмертными они просто не способны остро чувствовать и переживать эмоции?
Вокруг Любови Никитичны будто существовал невидимый барьер. Никто не садился за соседние столики, персонал и посетители обходили ее стороной, а громкие разговоры, стоило кому-то поравняться со столиком вампирши, тут же стихали. Она была оазисом тишины и красоты в этом хаосе общепита.
Я подошел к столику. Вампирша медленно подняла взгляд от книги и улыбнулась. От ее улыбки у меня снова по спине пробежали мурашки. Я мысленно начал повторять: «Устав КПСС, статья первая… КПСС есть боевой испытанный авангард советского народа…». Хотя вообще не уверен, что у КПСС есть устав и в нем написано именно это. Слова сами собой всплыли в голове. Просто пытался привести башку в порядок, чтоб снова не впадать в состояние прострации.
— Точно по времени, — произнесла Любовь Никитична, ее низкий голос с хрипотцой показался мне самым прекрасным, что я только слышал. — Садись, Иван. Не бойся, я сегодня не кусаюсь. По крайней мере, не сильно.
Я вежливо улыбнулся в ответ, мол, оценил шутку, и уселся на стул.
— Прости за обстановку, — вампирша легким движением головы обозначила пространство вокруг. — Но здесь нас точно никто не подслушает. Слишком шумно. И слишком… смердно. Идеальное место для конспирации. Что будешь пить? Кофе, предупреждаю, дерьмо. Чай — сомнительная жидкость. А пиво… впрочем, пиво как пиво.
— Пожалуй, обойдусь, — сказал я, вспоминая правило из справочника о еде и питье. — Скажите…чисто интереса ради… А вы разве употребляете обычную пищу?
— Употребляем. Если того требует конспирация. Но по ощущениям это… Представь, что ты жуешь бумагу. Понравится? — Флёрова отхлебнула глоток своего кофе и поморщилась. — Брр… Да, точно дерьмо.
— Вы хотели поговорить о Жене. Так понимаю, это имя погибшего парня. — начал я без предисловий.
— Ну вообще-то, о Жене хотел поговорить ты. — Усмехнулась Вампирша. — Прямолинейность — хорошее качество для мужчины. Но для инквизитора — смертельно опасное. Что ж ты сразу так-то? В лоб?
Флёрова отложила книгу в сторону и оперлась локтями о столешницу. Я мельком увидел название — «Мастер и Маргарита». Вот это действительно забавно.
— Ладно… о Жене. — Продолжила Любовь Никитична, — Евгений Воронов. Паспортные данные, уж прости, не уточняла. Так звали парня. Он был… как бы это сказать… моим поклонником. Наивный, романтичный мальчик. Пару недель назад ехал мимо нашего города в Геленджик. Студент-заочник, археолог. Вышел из поезда во время стоянки, она здесь долгая, зашел в этот самый «Железнодорожник» перекусить. И увидел меня. — Вампирша снова улыбнулась, небрежно пожав плечами. — Все. Пропал. Бросил дела, отказался от планов, снял номер в гостинице и стал ходить за мной как привязанный.
— Вы… позволили человеку вот так перечеркнуть свою жизнь? — спросил я.
— А что мне оставалось? — вампирша хмыкнула, — Прогнать? Так он бы все равно вернулся. Объяснить, кто я? Нарушить Договор? Я не самоубийца. Он был милым, безобидным. Таскал цветы, читал стихи… Смотрел на меня такими голодными глазами. Не в том смысле, в каком смотрю я, — Любовь Никитична облизнула алые губы, — А по-человечески. Влюбленными. Это было… забавно.
— Вы им…ну… кормились? — предельно аккуратно спросил я.
Ля Флёр рассмеялась. Ее смех был таким же низким и хриплым, как голос.
