Читать книгу 📗 "Олигарх 6 (СИ) - Шерр Михаил"
Русское население будет сосредоточено в трех крупных станицах. Две из них уже существуют: это само село Тунканское и расположенное ниже по течению Торское. Их население увеличилось за счет переселенцев, особенно в Торском.
Третья станица создается практически с нуля там, где стоит Хинганский пограничный караул. Раньше постоянного русского населения здесь не было, но уральские казаки-староверы, пришедшие с Яном, сами пожелали поселиться в этих диких краях. К ним присоединилось еще несколько десятков семей простых староверческих переселенцев.
Они основали Хинганскую станицу и два отдаленных хутора: Норин-Хоройский и Окский, на месте одноименных караулов. Эти хутора расположены в бассейне реки Ока, который начинается за перевалом Нуху-Дабан, северного отрога самой высокой вершины Саян — Мунку-Сардык. До него по прямой меньше десяти верст.
Это сквозная арка в известковом утесе, через которую проходит тропа. За перевалом начинается Окинское плато.
Как новые казаки-староверы собираются постоянно жить в таких условиях, я лично не представляю, но Ян уверен в них. Из этих казаков будет сформирован Окинский взвод одной из сотен 1-го полка, и они будут постоянно охранять границу России в тех местах. Всего Тункинское станичное управление будет выставлять не менее трех сотен казаков.
Дальше, в сторону Бирюсы, службу будет нести переменный состав Нижнеудинского караула.
Кроме этих станиц, в Тункинской долине есть еще несколько русских хуторов, и скоро появятся железнодорожные разъезды, когда сюда придет дорога до рудника «Первенец».
На руднике постоянного населения немного — всего двадцать человек со своими семьями. А вдоль дороги Култук — Тункинская станица построены три больших почтовых станции. Их главная задача — обеспечение движения обозов с рудой.
Но самым большим своим успехом Ян Карлович считает создание Тункинского «колхоза».
Слово «колхоз», по моему мнению, лучше всего подходит для описания того, что Ян создал в Новоселово и его округе. Это действительно коллективное хозяйство в лучшем смысле этих слов.
Уезжая в Сибирь, он взял с собой бывших крепостных из одной из деревень, купленной нами в Рязанской губернии. Помещица, столичная фифочка, почему-то испытывала патологическую ненависть к своим крепостным и, унаследовав имение после смерти родителя, сразу же продала его мне. Ее условием было, что я выведу крестьян в какие-нибудь отдаленные российские земли.
Сделку оформлял Ян. Когда я предложил ему поехать в Сибирь, он попросил разрешения взять этих бедолаг с собой.
Об успехах нашего хозяйства в Новоселово эти крестьяне уже знали, и мало того, почти половина из них успела поработать у нас по найму. Поэтому они везде активно пропагандировали передовой опыт Яна Карловича. Четверть из них решила осесть в Нижнеудинском уезде, четверть отправилась в Забайкалье, а половина — в Тункинскую долину.
Все они, естественно, записались в казаки и стали основой организуемого Яном Карловичем «колхоза».
Неожиданно для всех, включая, вероятно, и самого Яна, дело сразу же пошло успешно. Нынешний год оказался настолько удачным, что осенью русские крестьяне почти поголовно начали вступать в «колхоз».
Конечно, главным фактором успеха в создании казачьего войска и Тункинского «колхоза» были мои деньги. Все казаки, как старые, так и новые, получили хорошие подъемные. На эти деньги они смогли приобрести всё необходимое для несения полноценной службы, включая по одной лошади, пригодной для строевой службы.
Молодые казаки в будущем также будут получать денежную помощь при поступлении на службу.
Царь-батюшка успел прислать уточнение порядка моей деятельности, радикально решив вопрос с подушной податью в Восточной Сибири. Её сумму, равную собранной за 1834 год, я обязан вносить в казну ежегодно, плюс доплата за каждую подушную душу, перебравшуюся в мои владения.
Въезд в восточносибирские пределы теперь будет возможен только в одном месте — через мост, построенный Иваном на Бирюсе. Там будет стоять постоянный жандармский пост, который будет контролировать всех въезжающих в Восточную Сибирь и вести учет прибывающего податного населения.
Это, кстати, тоже сильно стимулирует развитие поселения на нашем берегу Бирюсы. Помимо дорожников и мостовиков, которые должны постоянно поддерживать их исправное состояние, здесь уже есть большая почтовая станция, а также планируется строительство железнодорожного разъезда.
Почтовую станцию придется значительно расширить, так как теперь здесь будут останавливаться сотни людей из-за проверок жандармов. Кроме того, необходимо будет создать и для них самих человеческие условия для жизни.
Как я буду собирать эту подать, государя не волновало. Поэтому я, естественно, освободил от неё казаков и установил им денежное довольствие, но только для тех, кто на службе.
Замечательно обстоят дела в Черемхово. До конца года железная дорога дойдет до Иркутска, и перед Рождеством там откроется регулярное движение. Одновременно началась укладка полотна в сторону Бирюсы. К весне должно быть завершено основное строительство комбината, и наконец начнется массовое производство станков и паровых машин.
Массовое, конечно, условно. Паровые машины, например, будут производиться не по одной в месяц, а регулярно: сначала одна в неделю, затем две и так далее. По крайней мере, до конца будущего года все наши срочные потребности в них будут закрыты.
Очень приятным и радостным было известие о том, что весной у нас будет второй пароход. Его уже спустили на воду, и он активно плавает по Ангаре и Байкалу. Зимой его разберут и доставят в Сретенск.
Последним приятным известием из Иркутска стало небольшое дополнение от Ивана Алексеевича. Месяц после рождения ребенка он провел в Иркутске, а когда доктора твердо заявили, что с дитём все в порядке и никакой опасности нет, сразу же вернулся к работе.
Сейчас он полностью занят строительством дорог от Култука на восток, в Забайкалье. Василий надеется, что брат возьмет на себя всё строительство до Читы. Главная задача — за зиму пройти маршрут Верхнеудинск — Петровский Завод — река Хилок — Чита. Попутно нужно окончательно разобраться с железоделательным заводом в Петровском и обеспечить доставку в Сретенск нового разобранного парохода.
Ксенофонт Пантелеевич тоже порадовал меня. Он со своими людьми успешно продвинулся по Амуру и начал обживаться на его берегах. Из-за опасения катастрофических наводнений станицу заложили почти в версте от реки, за линией длинных и узких озер.
Земли между озерами и Амуром, скорее всего, можно будет использовать для пашни. Но перспективы ведения хозяйства в заложенной казачьей станице станут ясны только через несколько лет.
Как и планировалось, самые отчаянные охотники ушли к устью Амазара. Только их оказалось не двадцать, а тридцать человек, включая девятку освобожденных декабристов.
Среди них был и Харлампий Иванов, шилкинский отшельник, народный «мститель», сжегший нашего соседа-помещика, насиловавшего своих крепостных.
Я с ним, естественно, побеседовал и поверил ему, что он будет верно служить и больше никогда не пойдет на преступление.
Почти на всем протяжении от Покровского до устья Амазара левый, русский берег Амура скалистый и местами очень обрывистый. Только в одном месте, в пяти верстах от устья Амазара, очень крутая прибрежная скала отходит от реки на сто саженей, оставляя на берегу песчаную и мокрую низменность длиной в пару верст.
Так примерно это место описали Василию разведчики, ходившие сюда прошедшим летом. Оно, по их мнению, гиблое и для постоянного проживания совершенно не годное.
Сейчас, конечно, под снегом не видно ни песка, ни мокроты, но место от этого не стало приятнее.
Выбора у есаула Телешова, к сожалению, нет. И он решил начать строить здесь сторожевой пост, который понадобится весной, когда мы пойдем вниз по Амуру.
Чтобы избежать опасностей, связанных с разливами Амура, два больших дома поста решили строить с высокими подклетами на единственном возвышенном месте прибрежной низменности.
