Читать книгу 📗 "Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич"

В голове вспылил письма, что я и в Воронеже читал, и здесь у Жука. Лицо Князя Ивана Федоровича Мстиславского, которого мой реципиент боялся как огня. До смерти, до дрожи в коленях. Ох и хочу я для тебя недоброго, боярин. Может, все вы такие, что у трона ходите. Вся семибоярщина, но ты — как стоящий за всякими делами страшными, за приводом татар на земли русские должен за все это ответить.

— Ну что? Молчишь чего, атаман? — Я нарушил висевшее достаточно долго молчание.

— Круг соберу. Завтра на совете слово свое скажу. — Он поклонился. — Я людей сюда вел татар бить. Про Москву с ними разговора не было.

Ох уж эта демократия. Или… Прикрывался он ею, чтобы взять паузу и все обдумать, с братом и близкими людьми, обговорить, обдумать.

— Тогда до утра тебе, атаман. — Я улыбнулся. — Работа ждет, огонь тушить.

Пришедшие поклонились. Васька вскочил, тоже кланялся, молчал.

Распрощались.

Дальше пошла рутинная работа. Раздавал приказы еще пару часов, пожалуй, до полуночи, может, чуть дольше. Люди в темноте, при свете звезд и месяца боролись с огнем. Возвращались в острог отправленные собирать скакунов и имущество. Докладывали, что собрано, и что в ночи уже не видать ничего, только ноги ломать.

Люди возились, работали, но силы постепенно покидали их.

Нужно было командовать общий отбой.

Всем сотникам и атаманам, кого встречал, говорил я о том, что все важное о потерях — завтра. Доклады, мысли — все на военный совет. Утром все соберемся, на заре в остроге в тереме за столом и думать будем, что да как.

Куда дальше двигаться и что делать.

День выдался непростой — вечером бой и ночь, борьба с пожаром.

Но и здесь мы побеждали. Огонь отступал, люди, что сражались с ним, частично возвращались. Грязные, закопченные, кашляющие, но довольные. Победа невероятно воодушевила их. Размещались лагерем на северном склоне холма, держась чуть поодаль от сгрудившихся, согнанных в кучу пленных степняков.

Раскладывали свои спальные места, натягивали тенты, жгли костры.

Многие, устроив ночлег, побрели к реке. Все же перед тем как отойти ко сну, нужно обмыться. После боя с татарами и настоящего огненного ада сделать это просто необходимо. В колодце столько воды не было. Попить — еще можно и на перевязки, более чистую использовать.

А для мытья — запретил я брать. Все в баню не влезут, даже если в очередь встанут и всю ночь париться будут. А на реке, перед сном у кого силы еще остались — самое то.

Когда завершил, казалось, все дела, нашел дремлющего в лазарете Ваньку, забрал с собой. Там же нашел теплой воды, что меня несказанно обрадовало. Доспех скинул, всю одежду снял, велел слуге обо всем этом хозяйстве поутру позаботиться. Проделал элементарные водные процедуры и двинулся в острог.

Посты стояли на месте. Меня пропустили, отвесили поклон.

Уважение бойцов растет — это отлично.

В тереме оказалось как-то безлюдно, только двое стрельцов на входе в сени и четыре девушки, забившиеся привычно в свой угол основной комнаты. Ванька сказал, что как с ранеными все основное покончено было, отпустил их. Наказал запарить назавтра каши и чего повкуснее на завтрак. Совет же будет, людей кормить нужно. Молодец, предвидел, что военный совет утром будет.

Сам он расположился в основной комнате, а я в уже привычных покоях атамана Жука. Улегся в облюбованное место. Рядом, как уже заведено стало, положил перевязь с саблей и пистолетом. Бебут, чтобы в случае чего, достать можно было.

Вздохнул и вырубился.

Ночь выдалась спокойной. Караулы не били тревогу. Лагерь спал крепко, отдыхали все.

Утро встретило жарой и духотой. Печка топила серьезно. На той ее стороне слышалась возня, значит, девушки уже проснулись. Одежду свою и доспеха, что Ваньке отдал вчера перед сном, не обнаружил. Выходит — либо спит еще слуга, либо не решился будить, а может, в это самое время чистит все и в порядок приводит.

Потянулся, встал, сделал легкую, комплексную зарядку, потянул мышцы, встряхнулся. Посмотрел в полумраке по сторонам. Нашел еще какие-то порты и очередной кафтан из закромов атамана Бориса Жука.

Надел все это, перепоясался, вышел в основную комнату.

Как и думал — девушки суетились у плиты. При виде меня замерли. Что они, черт возьми, здесь все такие шуганные.

Махнул рукой, работайте, мол, не отвлекайтесь.

Прошел сквозь сенцы, вышел во двор. Прохладно было. И, казалось, будто снегом все окрест занесло. Но нет, это пепел от пожара вчерашнего оседал. М-да, огненная стихия давала о себе знать.

Двинулся к колодцу, там заметил Ваньку.

— Доброго утра, хозяин. Скоро готово все будет. Доспех цел. Кафтан, ну… Чистить надо, сушить. Вы пока лучше в новом побудьте.

— Доброе, Ванька. Понял. Скажи мне, что раненые?

— Так, это…

— Лазарет на тебе. Все проверить, опросить. Ясно?

— Сделаю, хозяин. — В его голосе его звучало полное уныние.

— Ванька, учись помаленьку. — Хлопнул я его по плечу. — Польза будет в дальнейшем.

Увидел краем глаза от колодца, что во двор зашли Яков и Тренко. Подьячий выглядел устало, привычно болезненно. Нелегко ему далась ночка, видимо. Тренко, чуть более чистый, чем в ночи, и все такой же довольный.

Махнул им рукой, двинулся вперед.

— Ну что, собратья. На военный совет. — Вопроса в интонации моей не было. Раз пришли, значит, для этого.

Оба служилых человека кивнули.

Мы зашли внутрь, в основной комнате было как обычно сумрачно. Девушки носили на стол пищу, готовящуюся в горшках ночью. Шинковали что-то, резали, делили по плошкам. Народу сегодня здесь соберется прилично. Многих я ждал — всех командиров вчерашней битвы.

— Пантелея бы найти. — Глянул я на Якова. — Он же из твоих.

— Да, уже и не скажу так. Твой он человек, бился подле тебя. — Ответил тот.

— Думаю, личным телохранителем сделать его. Личной охраной. Человек дельный, крепкий. В строю ему на коне биться тяжко, уж больно крепок. — Улыбнулся, наблюдал за реакцией.

— Как скажешь, воевода. Мы теперь тут все… — Яков глянул на Тренко и после короткой паузы добавил. — Мы тут все твои люди.

Интересное уточнение, хорошее.

В комнату заглянул Ефим, двинулся за стол.

— Дело у меня к тебе. — Обратился к нему. — Пантелей же с тобой бился, плечом к плечу, с нами там внизу, вместе? Остался при тебе?

— Нет, он с Серафимом потом, как-то пошел. Вместе со стрельцами, с посошной ратью.

В лазарете я вчера этого богатыря не видел. Такого пропустить сложно, даже в темноте. У Серафима вроде бы тоже не наблюдал и со стрельцами не ходил он татар бить в последний удар. Неужто погиб?

Вздохнул сокрушенно. Если так, неприятно это. Но, война она такая — забирает лучших.

— Не кручинься, воевода. Да жив он. Такой здоровый, еще и в кольчуге был. Что с ним сделается. — Усмехнулся Тренко.

— Да кто же знает. Угореть мог. Да и… — Я скривился. — От стрелы в глаз кольчуга не спасет.

— Это верно. — Он посерьезнел.

Мы ждали, постепенно стали подходить остальные атаманы и сотники.

Изменения относительно первого военного совета некоторые прослеживались. Во-первых, пал полусотенный стрельцов. Отважный парень стрелу в горло получил. Поэтому над ними теперь самый старый верховенствовал. Сам седой, усищи длинные, борода, сухой, но жилистый. Видно, что опытный воин.

Во-вторых, атаман полковых казаков перевязанный пришел. Рука на подвесе, голова в бинтах, бледный весь. Но, вроде раны несерьезные, слушать может и за своих людей говорить тоже.

На этом потери заканчивались, и начинался прирост. Прошлый раз в комнате было плотно и достаточно душно, а сейчас народу набралось еще больше. Хоть на улице совет проводи.

Григорий, по моему мнению, как человек за имущество, полученное от татар отвечающий, пришел усталый, недовольный совершенно. По лицу видно, что злой и измотанный. Плюхнулся на лавку. Пока остальных ждали, задремал.

Иван Чершенский сидел рядом с братом в том же месте, где на прошлом совете один Василий сидел. Пришли вдвоем, поклонились, как-то холодно. Васька на место указал. Замерли, молчали, ждали, миски подставили, ели приготовленное девушками.