Читать книгу 📗 "Олигарх 6 (СИ) - Шерр Михаил"
Иначе на самом деле и быть не может. Тыманча действительно поразительно правдив и точен во всем, что говорит. А все, кто работают со мной, быстро понимают, что светлейший князь любит честность и порядочность во всем, и любая брехня выходит таким боком, что не приведи Господь. И все знают, что отрицательный результат тоже таковым является, и не всегда это плохо.
— И какой же практический вывод на перспективу?
Иногда Лев Иванович бывает чрезмерно словоохотлив, а сейчас у меня нет желания слушать чьи-либо чрезмерные рассуждения на любые темы.
— Думаю, что до Урюма нам действительно осталось пройти двадцать верст, и если ушедшая вперед партия справилась со своей задачей, то до водораздела остается всего пять верст, — говоря «всего» пять верст, господин рудознатец немного лукавит, они легко могут превратиться в «целых» пять верст.
На карте господина рудознатца действительно хорошо видно, что, расставшись с Горбичанкой, мы почти десять верст шли вдоль ее правого притока, какого-то безымянного, но достаточно большого ручья. С ним мы тоже расстались, взяв влево, и прошли так примерно версту.
Перед нами довольно противный хребет со странным названием — Собачкин. Он невысокий и пройти нам надо правее его самой высокой вершины, высота которой составляет примерно шестьсот десять саженей.
Ее высоту измерили горные инженеры и нанесли на карту. Хребет покрыт тайгой, местами редколесьем и марями.
Марями в этих краях называют редкий угнетенный лиственничный лес с большими участками безлесных болот. Их лучше обойти стороной даже зимой, если, конечно, ты не собираешься что-нибудь доставать из них. Русские частные золотодобытчики уже придумали способ зимней добычи золота в болотах.
Он очень простой. Дожидаешься, когда болото промерзнет на достаточную глубину, и роешь шурфы в болотной мерзлоте.
Работа, конечно, не сахар, но позволяет разрабатывать богатые болотистые россыпи. Поэтому желающих угробить свое здоровье в таких условиях достаточно.
Богатую болотную Карийскую россыпь мы тоже будем разрабатывать зимой. Но как — я еще не решил, а разумных предложений нет.
Если ушедшая вперед дорожная партия прошла свои пять верст и сумела начать оборудование временной станции, то следующий бросок на пять верст, и мы начинаем спуск с хребта к Урюму.
Но это при одном условии: если нам не придется обходить какой-нибудь крутой склон этого невысокого хребта.
— Надеюсь, по нашим молитвам, метель в ближайшие часы стихнет, и мы сможем послать вперед разведчиков, — я решил подвести черту под нашим разговором и просто помолчать.
Метель через несколько часов начала стихать, и еще до захода солнца установилась безветренная холодная погода.
— Ваша светлость, — обратился ко мне Ефрем, самый опытный и матерый казак-пластун. — Дозвольте, мы с Тыманчей пойдем вперед. Мы с ним до темноты пройдем пять верст, а ежели что, то можем и переночевать.
На несколько дней, по их мнению, устанавливается тихая и безветренная погода. Они только что на разведку выходили из юрты и, походив вокруг, вынесли такой многообещающий вердикт.
Я тут же без раздумий разрешил, и через пятнадцать минут они ушли вперед.
Сомнений в правильности своих действий у меня не было. До наступления сумерек больше часа, а до наступления настоящей темноты вообще больше двух часов.
Ефрем с Тыманчей — лыжники отменные, и за пару часов они должны пройти пять верст.
Заблудиться им нереально. Метки, сделанные разведчиками, видны очень хорошо. А кроме них есть еще и контрольные. Это тоже категорическое требование Василия.
— Думаю, они пять верст по этой снежной целине еще засветло пройдут, — вынес свой вердикт Иван Васильевич, глядя вслед паре лыжников, быстро поднимающихся по пока еще некрутому склону отрога Собачкина хребта. — Если, конечно, карта Льва Ивановича не врет, и впереди не окажется какого-нибудь неприятного сюрприза.
— Пока его карта очень точная. Как и прогнозы Тыманчи. Надо быть готовыми завтра всем вместе идти вперед. У меня этот утренний паникер все равно доверия не вызывает. Давайте к нему сегодня присмотримся, и если что, оставим его здесь. Пусть лучше будет сторожем.
Внезапно налетевшая ночью метель и ударившие почти тридцатиградусные морозы на одного из рабочих Льва Ивановича произвели ужасное впечатление. Прошедшим утром он от страха дрожал как осиновый лист, и казалось, что еще немного, и он бездыханным упадет на землю.
Его товарищи неожиданно для меня еще и посмеивались над ним. Увидев, что мне это не нравится, один из них добродушно сказал:
— Сидор, ваша светлость, от первых сильных морозов всегда почти помирает. Но быстро оживает и потом как ломовая лошадь везет.
Эти слова меня не убедили, но мужик как в воду глядел. Следующим утром Сидор действительно был бодр и свеж. От вчерашней паники осталось только два виноватых взгляда, которыми он ответил на мой невольный немой вопрос.
Я немного опасался, что пять дней похода уже утомили моих спутников. Но шестое утро показало, что пока об этом говорить рано.
После завтрака мы устроили совещание, чтобы решить, что делать дальше. Его инициатором был Лев Иванович. Он считал, что надо дождаться возвращения наших разведчиков.
Если быть до конца честным, то надо признать, что мы немного поспешили. Вернее даже сказать, ошиблись с расчетами потребности в юртах. Я считал, что будет достаточно на временных станциях ставить максимум две.
Но их неожиданно на каждой станции стали устанавливать по три штуки, и уже получается, что когда мы перейдем хребет, юрт у нас уже не будет.
Иван Васильевич тоже считал, что надо дождаться возвращения Ефрема и Тыманчи, но не сидеть сложа руки, а идти основной частью нашего отряда назад до Верхней Горбицы, чтобы быстрее доставить необходимые комплекты юрт. Их там больше десяти комплектов, специально завезенных заранее.
Выслушав оба предложения, я решил немного иначе.
— Итак, господа, мое решение таково. Ждем наших разведчиков два часа. За это время разбираем одну из юрт и готовимся идти дальше.
Мой расчет оказался правильным. Через час вдалеке появились две движущиеся точки, которые оказались возвращающимися нашими разведчиками.
Люди, отобранные Василием в строители дороги, оказались дисциплинированными. Они выполнили его требование обязательно строить лагерь перед каждой ночевкой и, несмотря на усталость, поставили юрту.
Глава 25
Спуск в долину Урюма мы начали двадцать пятого ноября.
Все эти дни, воспользовавшись установившейся ясной и безветренной погодой, мы основательно готовились к этому.
На вершине Собачкина хребта, правее которого пролегла наша дорога на Урюм, был сооружен примитивный маяк. Примерно в версте от него на северном склоне хребта расположилась временная дорожная станция из трех юрт.
Это место выбрали по двум причинам. Первая и главная. Оно хоть и расположено на северном более холодном и ветреном склоне хребта как бы укрыто среди скал. И здесь почти всегда затишье и почему-то очень мало снега.
Вторым плюсом было близкое, метров двести, соседство со старым небольшим горельником. Весь сухостой на нем оказался из категории высококачественного и пользуясь установившейся погодой дорожники сразу же начали его валить. И когда мы начали спуск к Урюму за нашими спинами уже начали подниматься деревянные стены постоянной дорожной станции, которую все стали не сговариваясь называть станция Маяк.
Самую высокую вершину хребта тоже стали называть Маяком, только горой.
За эти дни к нам подтянулись все отставшие члены нашей экспедиции. До Маяка пробили сначала хорошую лыжную тассу, а затем и настоящий зимник, по которому даже прошел первый обоз.
Он привез десять комплектов юрт, которые понадобятся нам уже в долине Урюма, дополнительные запасы продуктов, теплой одежды и инструменты.
Спуск к Урюму оказался неожиданно очень простым и легким.
