Читать книгу 📗 "Профессия – превращатели! (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович"

[3] ГГ немного путает. Термин «гетайры» обозначает «друзья» или «спутники», но был введён задолго до Александра Македонского. В его времена так называли не только ближний круг царя, но и конную гвардию постоянного войскамакедонского царя из тяжеловооружённых всадников.

[4] Автор не разделяет энтузиазма ГГ. Великие достижения античной науки и производства легко забылись в Темные века. И даже удивительно, что их припомнили в более поздние эпохи.

[5] Полноправные граждане Херсонеса получали от города участок площадью 4,4 га для выращивания овоще и фруктов. Некоторые из них строили на этих участках особняки для проживания. Почти непременным атрибутом также являлся виноградник.

[6] Древние греки верили, что души умерших отправляются в подземное Царство Аида. И в то, что принесённая жертва способна ненадолго вернуть память душе родственника или друга.

[7]Апатит (от греч. ἀπάτη «апати» — обман) — группа минералов класса фосфатов с химической формулой Ca5(PO4)3(OH, F,Cl), основной компонент апатитовых руд, богатых фосфором (агрономические руды). Минерал, содержащий переменное количество фтора, хлора, OH-, а точнее — общее название для ряда родственных минералов группы апатита.

[8] Общая формула реакции: [С6H7O2(OH)3]n + n*x HNO3 = [С6H7O2(OH)(3-ч)(ONO2)[]n + x*n H2O, где x– степень замещения, а n — степень полимеризации целлюлозы. Свойства продукта в общем виде определяются именно числами n и x. Хотя есть и другие хитрости.

Глава 20

«Маловато будет!»

— Не получается у меня, Руса! И ни у кого не получится, мамой тебе клянусь! — горячился Пузырь. — Понимаешь, друг, этот твой силикат — совсем не стекло. Оно из жидкого в твёрдое постепенно переходит, сначала — жидкое, как вода, потом напоминает кисель, затем — смолу… И лишь после этого становится твёрдым. А тут это происхоит моментально. Не выдуть из него ничего.

Надо же, образования у мужика никакого, а как точно описал разницу между аморфными и кристаллическими веществами. Жаль, жаль… Я-то рассчитывал, что мы сможем некоторое подобие фарфора без долгих экспериментов сделать. Не получилось. Бывает…

— Ладно, а с большим стеклом что?

Тот довольно заулыбался.

— Нормально всё! Теперь делаем локоть в длину и две трети — в ширину.

Неплохо. Считай, вчетверо площадь подняли. Причём в моё отсутствие.

— Только без тебя шихту хорошо составлять не получается. Хорошо, что ты вернулся. Вовремя!

Вовремя-то вовремя, но — противоречит моей новой концепции. Нам нужно и без меня «закрывать» все производственные операции. Придётся и тут замену готовить. А из кого? Людей-то не хватает, самые толковые и так заняты. А новых еще предстоит искать и воспитывать. Дело не быстрое… Ну да ладно, «глаза боятся — руки делают!»

— Подожди, сейчас в расписании посмотрю, когда получится!

Я скинул со спины небольшой понтовый кожаный рюкзачок, извлёк из его недр блокнот, обшитый синей кожей, и начал листать. Не удержался, и в который раз погладил бумагу. Гладкая, белая, тонкая и прочная. Да, ещё немного напоминает по толщине лист ватмана, но уже тоньше, тоньше… И писать на такой — одно удовольствие! Правда, карандаши подкачали — мягкие они, заточить как следует невозможно. Зато цветов уже куча — зелёный, черный, желтый, красный, синий и фиолетовый.

Или, если по красящим соединениям, — малахит, уголь, окись железа (II), свинцовый сурик, индофенол и оксид железа (III).

Ну и в остальном всё «дорого-богато», как здесь и сейчас принято. На обложке наклеены буковки греческого алфавита, складывающиеся в надпись: «Руса Еркат, сын Ломоносов». Впрочем, это буква в букву совпадало с «хуразданской скорописью», введённой мной для нашей Рабочей школы.

Сам рюкзак наши девчонки выкрасили в лимонно-жёлтый цвет и украсили яхонтовыми и сапфирными «пуговицами». Сапфир был искусственным. Эксперименты, наконец-то, увенчались успехом. Оказалось, что для синей окраски добавлять в оксид алюминия нужно окись железа (II), причём в последний момент, когда корунд уже почти готов расплавиться[1]. Так что теперь у нас ассортимент искусственных украшений расширился.

Пуговки были уже не чисто декоративными — в преддверии осени мне удалось-таки добиться петелек на одежде. И добиться, чтобы их обметали. После этого петельки на рюкзачке появились почти автоматически.

— Тэ-э-экс! — протянул я, рассматривая записи. — Послезавтра приду, сразу после обеда. И шихту намешаю, и термометрами займёмся.

— Термоскопами?

— Нет, братец, именно термометрами. Они посложнее, но и точнее будут. Будем учиться вместе. Я представляю, что нужно делать, а ты придумаешь, как.

А куда деваться? Мне надо плавить тротил[2], а без термометра — это даже не «русская рулетка», а гарантированный несчастный случай!

* * *

— Ну что, Руса, пошли, покажешь своё «оружие против крепостей»! Время самое подходящее.

Вообще говоря, мнения по поводу «подходящести» погоды у нас были разные, но резоны родичей мне нечем крыть. Во-первых, в сильный и затяжной дождь народ на поля не пошёл, то есть случайных свидетелей не будет. Во-вторых, в дождь звуки разносятся хуже и взрыв будет забит фоновыми шумами.

Ну и третье, главное. Наша война запланирована именно на дождливый период. Так что и испытание пройдёт «по-взрослому».

Тоскливый вздох мне удалось подавить, так что к шкафу я двинулся молча. Так, сначала раздеться. Теперь нацепим поддоспешник…

— Помоги, Левон! — попросил я.

Никак не привыкну к этой фиговине. К сожалению, нормально обращаться с такой капризной и чувствительной к влажности взрывчаткой, как пироксилин, ни у кого другого не получалось. Поэтому выдвигаться на «боевой рубеж» придётся мне самому. Уникуму-вундеркинду. Но с другой стороны, рисковать, подставляя под стрелы и камни мою умную голову, родня была морально не готова.

С трудом, но нашли компромисс. Голову мне прикрыли вполне себе толковым шлемом, а тело — доспехом из плотной кожи, обшитым стальными пластинами. Плюс наручи и наколенники из стали же. И плотные кожаные перчатки, покрытые снаружи пришитыми кусками железа.

Нет, вы прикиньте только вес всего этого! А ведь ещё и боевые сапоги, и сумка со снаряжением, клинок «последнего шанса» на поясе… И всё это — на теле подростка, которому и шестнадцати нет.

Левон, первый раз глянув, как я во всём этом передвигаюсь, сначала заржал, а потом, представив, к чему это приведет — начал стонать. Теперь у меня утром был час бега с утяжелениями и прочей гимнастики, а вечером — еще час передвижения во всём этом под прикрытием щитоносцев. Вчера нас для пробы обстреляли лёгкими стрелами без наконечников. Выяснилось, что «достать» меня вполне себе можно. Четыре полновесных попадания и пара «царапин» по касательной.

— Сегодня к рубежу снова пойдёшь под обстрелом! — предупредил начальник охраны «промзоны».

Че-е-его-о⁈ Я, между прочим, со взрывчаткой буду идти. А не дай Бог что⁈

— Именно потому, что ты должен понимать — всё серьёзно! — добавил он.

Эпическая сила! Только этого мне не хватало! Я достал из сушильного шкафа «скрутку» из четырёх пироксилиновых шашек, пару фитилей и взрывателей. Посмотрел на весы, но махнул рукой. Всего час назад я их взвешивал. Масса соответствовала идеальной влажности — 7% с отклонением не больше пары десятых процента.

— Идём, мучитель!

* * *

Насчёт обстрела Левон не шутил. Несмотря на проливной дождь меня попытались зацепить'. Но всё же погода и лучникам оказалась некомфортна, начали они поздно, темп не выдерживали, часто мазали… В общем, всего одно «касательное». А потом мы добрались до здоровенного валуна с выдолбленным в нем шпуром[3].

Гайк — в своём репертуаре. Даже тренировку он использовали для прокладки новой дороги. Да и чёрт с ним. Я достал предусмотрительно припасенную тряпку, затолкнул её в отверстие и достал. Чёрт! Она мокрая, как… Парни продолжали прикрывать меня щитами, а я торопливо выкрутил тряпку и снова засунул внутрь. Лишнюю воду удалось удалить только с третьей попытки. Я сделал зарубку в памяти — объяснить, что шпуры надо прокладывать с отрицательным наклоном, чтобы дождь их не заливал.