Читать книгу 📗 "Милан. Том 4 (СИ) - "Arladaar""
— Ребята, сейчас вы занимаетесь прыжками! — обратился Бронгауз к остальной группе. — Мы сейчас с Аделией Георгиевной на 10 минут отвлечёмся. Саша, Арина, давайте сюда, посидим на скамеечке, поговорим о текучке.
Тренеры и фигуристки расположились на скамейке, стоявшей у калитки. И если у Людмилы был довольный сияющий вид, то Смелая сидела довольно подавленная и злая. А как бы вы себя вели, если прокат, ещё недавно сделавший вас чемпионкой турнира в Германии, сейчас совсем не удался? И, судя по всему, у Сашки не было никаких мыслей по этому поводу. Не получилось и пофиг!
— Сейчас посчитаем, что вы теоретически заработали, — сказал Бронгауз и достал калькулятор. — Начнём с тебя, Саша. Ты не прыгнула каскад четверной тулуп — двойной тулуп. Чистый он принёс бы тебе 11 баллов. Бабочка принесёт тебе один балл в лучшем случае. Это минус 10 баллов. Со второго прыжка ты упала. 9.5 баллов базовой стоимости минус четыре балла за падение, минус 1 балл дидакшена. Итого всего три с половиной балла. Потеря шести баллов как минимум. Всё вместе ты потеряла на не сделанных прыжках 16 баллов. Но учитывая, что программа полностью не выкатана, это повлечёт падение в компонентах и минусах минимум ещё на 9–10 баллов, то есть ты потеряла в произвольной программе 25 баллов, будем говорить честно. Посчитай от своей в сумме в Оберсдорфе, 168 минус 25, это был бы результат примерно 143 балла. Ты набрала бы в общей сумме 200 с копейками и осталась без медали, уйдя под Луну Хендрикс. На чемпионате мира ты бы замкнула десятку, в лучшем случае. Я тебя не укоряю, понимаю, что бывает всякое, но мы должны разобраться, почему это произошло и как с этим бороться. И сейчас спрашиваю: Саша, что случилось?
— Не знаю, — промямлила Смелая и добавила то, что добавляют спортсмены абсолютно всегда: — Переволновалась, наверное.
— Хорошо, — согласился Брон. — Если переволновалась, значит, после выходных, на следующей неделе, будете ходить к спортивному психологу, хорошо вам знакомому Даниэлю Моисеевичу Гольдштейну. Всё ясно?
— Ясно, — пробурчала Смелая.
— Хорошо, а сейчас посчитаем то, что получилось у тебя, Аря, — сказал Брон. — Ты вместо двойного акселя прыгнула тройной. Добавляем к стоимости дупеля в 3.3 балла ещё пять баллов, плюс два возможных балла от арбитров, получается плюс 7 баллов. А учитывая, что впечатление от сегодняшней программы получилось, я бы сказал, офигенным, арбитры тебе добавили бы ещё минимум пять-семь баллов в компоненты. Ты получила бы за этот прокат плюс 12–15 баллов, набрала за произвольную программу около 160 баллов, обошла Грейси и заняла второе место на Небельхорн Трофи, даже при чистом прокате Смеловой. Вот и весь расклад. Ты понимаешь это? На следующей неделе мы продолжим тренировки и отработку тройного акселя до автоматизма. На Скейт Америка ты точно поедешь с этой произвольной программой, именно с таким прыжковым набором. Хочу ещё раз тебе сказать: ты большая молодец.
— Спасибо, — растрогалась Людмила. — Для меня очень важны ваши слова.
Смелая иронично хмыкнула, услышав подмазу от Сотки. Сашка моментально пришла в себя и сидела с очень самоуверенным видом, сложив руки на груди и болтая ногой, закинутой на другую ногу. В её понимании слова — это слова, а медалька золотая вон она, дома лежит! Она выиграла Небельхорн и точка!
— А сейчас продолжайте тренировку, — распорядился Брон. — И ещё раз напомню вам: мы вам не враги. Если нужна какая-то поддержка или решение какой-то проблемы, говорите, мы сделаем всё от нас зависящее, и вы получите максимально весомую поддержку…
… Весомой была и поддержка от Анны Александровны. Когда Люда приехала домой, мама после того как поздоровалась, первым делом спросила у неё, как обстоят дела с тройным акселем.
— Нормально, — с гордостью ответила Люда. — Завтра будет целиковый прокат произвольной программы. А ты что делаешь? Аааа… Что это???
Анна Александровна по привычке сидела в зале перед телевизором на диване и что-то смотрела в графическом планшете, держа в руке стилус, как будто решая, стоит ли что-то изменить в изображении, которое светилось на его экране. Люда с любопытством заглянула маме через плечо и увидела поразительную картину, которая вызвала непонятные чувства. Картина определённо была нарисована где-то в тайге. Над быстрой рекой, шириной метров 100, угрюмо нависал серый здоровенный скалистый обрыв, длинный как стена, наискосок испещрённый синими полосами, как будто заштрихованный неведомым великаном. На обрыве изогнулись от ветра кривые уродливые лиственницы, ели и сосны. Пейзаж был, похоже, нарисован акварелью в сумрачную погоду, так как был выполнен в тёмных тонах. Картина вызывала странное чувство непонятной тревоги и печали. Казалось, за углом зрения находится что-то нехорошее, присутствует какая-то трудно уловимая тень трагедии или зла.
Но самое поразительное — это то, что Людмила определённо знала это место или очень похожее, так как один раз ходила до него в поход и последний раз буквально полгода назад, в июле 1985 года, если считать по глобальному времени. Это место называлось «Синие скалы» и находилось вблизи села Елизаветинского, близ пионерского лагеря «Совёнок». Но откуда Анна Александровна знает это место? В «Совёнке» она никак не могла быть, потому что путевки в него давали только спортсменам.
— О, «Синие скалы», так круто! — машинально сказала Людмила и тут же поняла, что она полностью и с потрохами сдала себя маме. Ведь настоящая Стольникова с гарантией 100 процентов никогда не бывала в этом месте, в глухом медвежьем углу. Мама отреагировала точно так, как Люда себе и представляла. Она с большим изумлением уставилась на дочь, чуть не выронив планшет из рук:
— Откуда ты знаешь как зовут это место?
— Я не знаю, — промямлила Людмила. — Мне кажется, я где-то видела его, какая-то фотография в интернете, или что-то под вид этого. Сейчас уже не помню. Или… Ты говорила.
— Ничего я тебе не говорила. Никаких фотографий этого места в интернете нет, оно находится далеко в тайге, — заметила Анна Александровна. — Там сейчас всё заброшено и разрушено. Никто об этом месте не знает. По крайней мере, я не встречала в интернете ни одной фотографии «Синих скал» и ни одной картины, изображающей их. Это картина единственная, которая вживую нарисована с этой скальной формации.
— А откуда ты знаешь про эту картину? — с удивлением спросила Люда, проигнорировав все вопросы мамы, и стараясь перевести разговор в другую тему.
— Я знаю эту картину, потому что сама рисовала её. И знаю даже когда — 8 июня 1986 года. Мы ходили в поход на эти «Синие скалы» и едва притащились оттуда, так как началась гроза и в реке быстро поднялся уровень воды. Ещё немного, пара часов, и нам пришлось бы ночевать там, прямо в тайге. Но, Аря, ты меня очень удивила, когда назвала это место.
— А что такое «совёнок»? — опять перевела разговор на постороннюю тему Люда, сделав вид, что ничего не знает.
— «Совёнок» — это лагерь, в котором я отдыхала, когда мне было 12 лет, — мама с подозрением посмотрела на Людмилу, догадавшись, что дочь заговаривает ей зубы, не желая говорить, откуда она знает про «Синие скалы». — Я случайно попала туда. Родители постарались. Это было лучшее лето в моей жизни. Такого жаркого лета больше не было никогда, с такими интересными развлечениями и запоминающимися встречами. Этот сезон пронёсся как вспышка, как молния! Представляешь, к нам в лагерь приезжал сам Бутусов, когда ещё был неизвестен. Но откуда ты…
— Эта картина… — замялась Людмила. — Вызывает во мне странное чувство тревоги и беспокойства. Не знаю почему. У тебя великий талант. Что она означает?
— Ничего, — пожала плечами Анна Александровна. — Обычный пейзаж. Просто это очень опасное глухое место. Река неглубокая, но очень сильное течение и крупные валуны и скалы на дне, под которые может затянуть, а ниже шумит бурный порог, сливаясь прямо за эти «Синие скалы». Кажется, позже нам сказали, что там кто-то когда-то утонул. Вроде бы… Или мне это показалось? Мы пришли, когда была облачность, поэтому на этой местности лежала печать тревоги. Но в целом, было весело, мы жгли костёр, варили суп, потом уху, кипятили чай на костре. Такие вещи запоминаются на всю жизнь. Но всё-таки… Мне… Кажется, на этой картине было что-то ещё. Странно… Бред какой-то…
