Читать книгу 📗 "Куратор (СИ) - Киров Никита"

Некоторые детали меняют восприятие возраста на подсознательном уровне. Глубокие морщины на молодом лице, конечно, будут выглядеть как грим из дешёвого фильма. Но если всё делать в меру, вполне можно кого-то запутать.

Профессионального агента или чекиста — нет, но обычного человека — вполне.

И надо внимательно следить за дорогой, чтобы не наткнуться на знакомых, которые могут узнать.

Это маскировка на скорую руку. Получив деньги и инструменты, смогу делать грим надёжнее — с уплотнителями под щёки и нос, с разноцветными линзами, с париками и прочим.

Я покинул квартиру, по пути купил газетку со спортивными новостями и прошёл пару кварталов. Там располагался киоск, в котором делали шаурму.

Не особо популярный, но клиентура была. Мы с Петровичем прекрасно знали, кто её держит, но сами сюда никогда не заходили без нужды и без пароля.

Этот контакт мы завели в 90-е, и Трофимов о нём знать не должен. Об этом человеке в принципе мало знают — это было одно из его условий, чтобы работать с нами дальше.

И у него до сих пор много знакомств, которые мне пригодятся.

Я встал в очередь у окна, ожидая, когда сделают шаурму для полного парня, который листал телефон. Повар — жилистый бородатый мужик в чёрной шапочке, настолько смуглый, что почти казался чёрным — нарезал куриное мясо большим ножом, затем ловко всё это завернул в лаваш, хотя на левой руке у него не хватало пальцев.

Затем так же быстро и ловко он нарезал мясо для поддатого мужика и завернул. Запах от шаурмы такой, что у меня заурчало в желудке, но поддатый оказался недоволен.

— Э, а чё так сдачи мало? — возмутился он. — Я тебе тысячу дал, а ты мне сдачу, как с пятихатки!

Повар медленно повернулся к покупателю и протянул волосатую руку, на которой сильно выделялся толстый рубленый шрам. Он показал пальцем на сдачу, затем на ценник, затем на камеру-регистратор, стоящую над окном.

— Сколько надо — столько отдал, — мрачным голосом прохрипел он. — Или регистратор смотреть будем? Со мной ты не пошутишь. Приятного аппетита.

Поддатый мужик нахмурился, но решил больше не спорить и ушёл, иногда оглядываясь.

— Напарника моего уже достал, — пояснил повар, глядя на меня, и показал на ушедшего. — Каждый раз говорит, что тысячу дал, а сам пять сотен. Потом скандалит, покупателей пугает, полицию зовёт. Какую? — он кивнул на плакат с ценами.

— Не помните, как раньше, в прежние времена, шутили про вашу шаурму? — я усмехнулся.

— И как? — он нахмурил брови.

— Купи шаурму — помоги Хаттабу, — с нарочитым акцентом произнёс я.

— Это шутка — ваша ровесница, — повар нахмурился сильнее. — И она была не очень смешная даже в те времена, когда…

И тут он замер. Оглядел, на каком пальце у меня кольцо, из какого кармана пиджака торчит спортивная газетка и какого цвета у меня галстук.

И до него дошло, что я сказал пароль. Старинный, который мы когда-то обсудили в начале нулевых, можно сказать, в шутку, но он запомнился. И до сих пор его помнит.

— А ему уже помогли, — медленно сказал повар, называя отзыв. — Соус у него был настолько острый, что аж желудок свело от судорог.

Он вытер лоб полой передника.

— Этот ваш чёрный комитетский юмор, никогда его не понимал, — повар покачал головой. — Но вы кто? Я думал, что раз Петрович умер…

— Петрович умер, но его дело живёт. Надо поработать. Сможете помочь с одним делом, как моим друзьям в старые времена?

Он посмотрел на меня очень внимательно, а я на него. С этим договориться можно, но остальные — слишком себе на уме.

Глава 17

После короткого разговора я отошёл от киоска и подождал, пока Ильясов его закроет.

Аслана Ильясова я знал давно, ещё с девяностых. Хотя это был контакт Петровича, который тот завёл ещё во времена КГБ.

Ильясов — мужик, поживший долго и повидавший всякого, он старше меня. Родом из Ингушетии, переехал в Чечню ещё в восьмидесятые, прошёл Афган, а после служил в отряде чечено-ингушского ОМОНа.

Когда начался развал, он вступил в дудаевскую оппозицию, а во время первой войны воевал на нашей стороне в составе чеченского ОМОНа. Ситуация с этим отрядом была непростая — боевики считали их предателями, а наши им особо не верили.

Но сам Ильясов нам помогал по разным делам, и в каждую свою командировку я с ним связывался.

В конце войны Ильясов был ранен и попал в плен, там его хотели казнить. Но мы с Петровичем подсуетились, напрягли связи и агентов и смогли внедрить его в банду одного из полевых командиров, который думал, что Ильясов целиком на их стороне. Так что к моменту, когда началась Вторая война, наш агент действовал вовсю.

К тому времени я работал с ним чаще сам, потому что Петрович ушёл на пенсию. Аслан передавал нам данные о планах своего командира. И, хоть он сильно рисковал, он смог предупредить нас о нескольких засадах, тем самым спасая колонны войск от гибели. И благодаря ему мы поймали несколько предателей, которые получали деньги от боевиков.

Но главная его операция произошла в начале 2002-го. В её суть меня не посвящали, она была секретной, и ей занимались мои коллеги из Центра. Я же был подключён только для эвакуации агентов, а также самого Ильясова и нескольких его связных и союзников, которые участвовали во всём этом.

У меня получилось эвакуировать его и большую часть группы, которую Ильясов помогал провести в расположение войск боевиков в ущелье. Что случилось, я не знал, но у всех было приподнятое настроение.

А через несколько дней стало известно, что известный боевик и террорист Хаттаб помер в страшных муках от отравления ядом.

Допусков к этой информации у меня не было, и что случилось там, я точно не знал. Разве что, мог уверенно сказать, что Ильясов сам яд не подсыпал, ведь он не был приближённым Хаттаба, а тот никого к себе не подпускал. Но Петрович потом долго шутил по этому поводу, говоря, что шаурму у него никогда пробовать не будет.

И пароль с шаурмой для Хаттаба и отзыв придумал он сам, когда Аслан переехал в наш город на постоянное жительство и открыл первый киоск. У него здесь были родственники, вот он и спокойно живёт себе уже третий десяток лет.

И всё же, я к нему приходил и позже. У Ильясова оставались контакты — в диаспоре и в этом городе, и в области, и в других городах, и среди бывших боевиков, ведь они толком не знали, что всё это время он работал с нами. Мы периодически с ним сотрудничали, когда искали радикальных исламистов, что могли оказаться в городе или регионе.

Со временем он почти отошёл от дел. Но какие-то контакты у него оставались до сих пор.

Я сидел на скамейке в стороне. Аслан закрыл киоск, снял фартук, переоделся и вышел уже в костюме с таким видом, будто у него свой бизнес, а шаурму он готовит для души.

Впрочем, бизнес был, ведь ему принадлежало несколько точек общепита, а готовить он любил и порой мог постоять за прилавком сам.

Хоть киоск и закрылся, но запах курицы и соуса всё равно оттуда доносился. Можно попробовать съесть одну, желудок Толика такое переварит без последствий, да и Ильясов готовить умел хорошо.

Он сел на скамейку рядом со мной, внимательно разглядывая меня. Взгляд проницательный — запомнит и узнает, даже когда я снова буду выглядеть как Толик, но ничего не передаст.

Пожалуй, он единственный, кто не подведёт точно.

— Чем обязан? — спросил Ильясов. — Я уже отошёл от дел.

— Отошли, Аслан Ахметович, да всё равно помогали долгие годы, — сказал я вежливым голосом.

— Школа Кузьмина и Давыдова, — он одобрительно кивнул. — Старые чекисты всегда были вежливыми, вот и вы научились.

— Что есть, то есть. Долго мусолить не буду, — я перешёл к делу. — Никитин в городе.

— Какой Никитин? — Аслан нахмурил густые брови.

— Тот самый.

Он посмотрел вперёд и сжал кулак так, что я услышал, как захрустели пальцы. У него к нему тоже были личные счёты, но какие именно я ещё не знал.