Читать книгу 📗 "Водная жила (СИ) - Тыналин Алим"

— Незабываемое зрелище! — восхитилась Тамара Викторовна, фотографируя происходящее фотоаппаратом «Зенит-Е». — Такого больше нигде не увидишь!

Савельев расхаживал по месту демонстрации и прислушивался к звукам:

— Товарищ Корнилов, а планируете ли вы развивать эту акустическую особенность?

— Обязательно, — заверил я, хотя еще утром об этом не думал. — Мы составим техническое задание на создание управляемой музыкальной системы и представим ее на ваше одобрение.

— А можно будет послушать концерт? — поинтересовался один из сопровождающих.

— К лету подготовим демонстрационную программу, — пообещала Галя. — Приурочим к празднику работников сельского хозяйства.

Когда демонстрация закончилась, комиссия была в полном восторге. То, что могло стать технической проблемой, превратилось в уникальную достопримечательность.

— Товарищ Корнилов, — сказал Савельев при прощании, — ваш опыт необходимо тиражировать. Но с сохранением всех особенностей, включая акустические.

— Непременно, Иван Федорович, — ответил я. — В следующем году соседние хозяйства получат аналогичные системы.

После отъезда комиссии мы с Володей остались у дождевальных машин, обдумывая перспективы развития «музыкальной темы».

— Знаете, Виктор Алексеевич, — сказал молодой инженер, — а идея с управляемым звучанием действительно интересная. Можно создать уникальный аттракцион.

— Главное, чтобы это не мешало основной работе системы, — предупредил я.

— Не будет мешать, — заверил Володя. — Наоборот, акустическая индикация поможет операторам контролировать режимы работы на слух.

Галя присоединилась к нашему разговору:

— А я уже придумала название для летней программы — «Симфония полей»! Будем показывать, как музыка помогает расти урожаю.

— Тамара Викторовна обещала написать большую статью в областную газету, — добавил я. — «Поющие трубы Алтая» — материал на первую полосу.

Мы стояли среди орошаемого поля, слушая постепенно затихающую «музыку» системы. То, что началось как техническая неожиданность, превратилось в новую возможность для развития хозяйства.

— Кто бы мог подумать, — сказал Володя, — что обычная физика может стать искусством.

— А я думаю, что все наши достижения — это искусство, — ответила Галя. — Искусство превращать пустыню в сад, мертвое железо в работающие машины, мечты в реальность.

Вечером того же дня весь поселок слушал рассказы о приеме комиссии. История с «поющими трубами» особенно понравилась местным жителям.

— Ну и дела! — смеялся дядя Вася. — У нас теперь не просто совхоз, а концертный зал под открытым небом!

— А что, красиво же! — поддержала тетя Груша. — Работаешь и музыку слушаешь!

— Главное, что начальству понравилось, — практично заметила Зинаида Петровна. — Значит, проблем с финансированием не будет.

И действительно, через неделю пришло официальное письмо из области с одобрением проекта и выделением дополнительных средств на развитие «уникальной акустической системы орошения».

Глава 23

Дождевальные машины

Я сидел в кабинете НИО за письменным столом, покрытым зеленым сукном, и изучал технические характеристики дождевальных машин, которые должны прибыть в наш совхоз по межхозяйственной программе.

На листах ватмана развернуты чертежи установок ДМ-100 «Фрегат». Детище отечественной мелиоративной промышленности, выпускаемое заводом «Кубаньсельмаш» в Краснодаре.

Кутузов сидел у противоположной стены, разбирая образцы почвы под микроскопом МБИ-6, но время от времени поглядывал на мои чертежи с плохо скрываемым любопытством. Петр Васильич носил очки в металлической оправе, которые постоянно сползали к кончику носа, заставляя его поправлять их указательным пальцем.

— Виктор Алексеевич, — не выдержал лаборант, отвлекаясь от препарата, — а правда, что эти машины могут поливать по кругу радиусом четыреста метров?

— Правда, Петр Васильич, — ответил я, показывая на схему. — Консольная система длиной до двухсот метров вращается вокруг центральной опоры. За двенадцать часов обрабатывает участок площадью пятьдесят гектаров.

— Ого! — восхитился Кутузов, снимая очки и протирая их носовым платком. — А сколько таких машин нам поставят?

— Четыре штуки по плану первого этапа, — ответил я, складывая чертежи. — Но есть одна проблема. Машины изготавливались по лицензии западногерманской фирмы «Рейн-Мейн», и техническая документация приложена только на немецком языке.

За окном НИО послышался рев дизельного двигателя. Это Семеныч подгонял экскаватор ЭО-4121 к котловану, где готовил фундамент под очередную насосную станцию. Александр Михайлович работал в ватной телогрейке темно-синего цвета и валенках с галошами, несмотря на апрельское тепло за окном.

Дверь НИО распахнулась, и вошел Громов в парадном костюме темно-синего цвета с орденскими планками на левом лацкане. Директор совхоза держал в руках желтую телеграмму, значит, принес важные новости.

— Виктор Алексеевич, — объявил он, размахивая бумагой, — срочная телеграмма из Барнаула! Спецпоезд с нашими дождевальными машинами прибывает завтра в восемь утра на товарную станцию Барнаул-Восточный!

Я поднялся с кресла, взволнованный новостью:

— Михаил Михайлович, а транспорт для перевозки готов?

— Семеныча уже предупредил, — кивнул Громов. — Он готовит тяжелую технику. Говорит, каждая машина весит пятнадцать тонн, обычным грузовиком не перевезешь.

Кутузов отложил микроскоп и присоединился к нашему разговору:

— А разгружать кто будет? Там же кран нужен грузоподъемностью не меньше двадцати тонн.

— На станции есть козловой кран КК-20, — ответил Громов, — но оператора нужно нашего. Чужие боятся ответственность брать за такой дорогой груз.

Я быстро прикинул логистику операции. Двести километров до Барнаула, четыре машины весом по пятнадцать тонн каждая, плюс запчасти и техническая документация. Потребуется целый день на разгрузку и еще день на транспортировку.

— Михаил Михайлович, — сказал я, надевая телогрейку цвета хаки, — собираю бригаду. Нужны Семеныч с экскаватором, Железняков с прорабской бригадой, электрик Светлов для проверки электрооборудования.

— А кто поедет за документацией? — спросил директор. — Там же приемка по актам, печати, подписи.

— Поеду сам, — решил я. — Кутузов останется следить за системой орошения, а Володя Семенов поможет с технической частью на станции.

Через час у здания конторы была готова внушительная колонна техники. Семеныч привел тягач МАЗ-537 военного образца с полуприцепом-тяжеловозом, способным перевозить грузы до сорока тонн. Мощная машина болотного цвета с восемью ведущими колесами выглядела как танк без башни.

— Виктор Алексеич, — доложил экскаваторщик, хлопая рукавицей по броневой кабине тягача, — эту технику в стройбате освоил. Что хотите, то и довезем!

За МАЗом выстроились два ЗИЛ-130 с бортовыми платформами, УАЗ-469 для перевозки людей и мой мотоцикл «Урал» с коляской для оперативных поездок по станции.

Володя Семенов появился с толстой папкой технических документов и инструментальной сумкой. Молодой инженер был в рабочем комбинезоне синего цвета и ботинках на толстой подошве. Лицо выражало смесь волнения и профессионального интереса.

— Виктор Алексеевич, — сказал он, укладывая папки в УАЗ, — изучил всю доступную документацию по машинам «Фрегат». Но есть проблема, схемы электрооборудования только на немецком языке.

— А переводчика где найти? — озадачился Железняков, подходя к нам в ватной куртке и каске желтого цвета. — В районе вроде никого такого нет.

Громов почесал затылок под каракулевой шапкой:

— А постойте… Дядя Миша же в войну был, в Германии. Говорил, что язык знает. Может, поможет?

Михаил Иванович Воронцов, которого все звали дядя Миша, работал сторожем на складе ГСМ и слыл человеком бывалым. Ветеран лет шестидесяти пяти с орденской планкой на выцветшей гимнастерке, прошедший войну от Сталинграда до Берлина и два года немецкого плена.