Читать книгу 📗 "Варлорд. Политика войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит""

Воспользовавшись паузой, правительство в Мадриде спешно укрепляло дисциплину и оборону и даже расщедрилось на четыре министерских портфеля для анархо-синдикалистов из CNT. Заведовать промышленностью поставили известного мне по Барселоне активиста и журналиста Хуана Пейро, заместителя Аскасо по газете Solidaridad Obrera — он даже успел немного поработать на остеклении нашего авиазавода.

И первое, что Хуан сделал — затеял совещание по увеличению военной продукции, куда пригласил меня и главных инженеров Grander Inc. Однако непонятно — то ли для примера остальным, то ли, наоборот, для битья, то ли вознамерился по примеру Асаньи повесить на меня еще десяток-другой заводов.

Оставив Северный фронт на Дуррути и Пабло, я отправился в Мадрид, вызвав туда же Белла и Сурина. Термена дергать не стал — радиопроизводство это мое и только мое, незачем даже республиканскому правительству совать в него нос. Тем более, что у Льва Сергеевича чрезвычайно важная задача по радарам.

Из всего комплекса Nuevos Ministerios за три года успели построить только южное крыло, но в здание уже въехали три ведомства. Строительная разруха вокруг, запах толком непросохшей штукатурки, голые стены и унылая канцелярская мебель давали разительный контраст со «старыми» министерствами в барочных особняках и дворцах, с богатой резьбой, коврами и десятками картин на стенах.

Здесь же — голо и аскетично, ничего, кроме бюрократии. Видимо, Пейро это чувствовал и украсил свои помещения черно-красными флагами СNT, малость оживлявшими обстановку.

На совещание прибыла целая толпа — Негрин с помощниками, только что назначенный начальником Генерального штаба полковник Рохо, Кольцов и еще куча знакомого и незнакомого народу, включая делегатов от других министерств.

Делегация Grander Inc устраивалась в уголке, когда в зал вошел Гришин, а следом — Габи. В горле мгновенно пересохло, я чуть было не вскочил и не замахал в приветствии рукой, но вовремя спохватился и сел обратно, лихорадочно соображая, что она тут делает. Ну да, после выборов она из директоров школы перешла работать в Министерство просвещения, вот его, наверное, и представляла… Но почему она села рядом с Гришиным и почему они переговаривались?

Из-за спины Белла я глядел на Габи: собранные на затылке в пучок черные волосы открывали длинную шею, а темные глаза…

Темные глаза поднялись на меня — видимо, я слишком настойчиво ее рассматривал.

Кажется, мы оба вздрогнули.

Габи тут же опустила голову к своим записям, а я сжал челюсти. Сердце точил червячок то ли ревности, то ли жадности — как же так, почему эта женщина не со мной? Почему она улыбается Гришину, а он ей?

Я медленно досчитал до десяти и выдохнул сквозь зубы — все, забудь, прошло, отрезано и быльем поросло. Дышал и повторял, что незачем ворошить прошлое, незачем жалеть о несбывшемся, у меня жена, скоро будет ребенок, вся жизнь впереди.

За этим аутотренингом я упустил все выступления с обсуждениями и включился, только когда Белл упрямо доказывал, что больше двадцати самолетов в месяц завод выпускать не может.

— У вас двадцать, в Овьедо двадцать, вы что, сговорились? — Негрин уставил тяжелый взгляд на Сурина, тот покраснел и растянул узел галстука. — Необходимо увеличить выпуск танков и самолетов!

— Мы можем увеличить, — встал я, — но у нас есть два узких места: нехватка рабочих и нехватка материалов.

— Рабочие в ополчении? — уточнил Пейро.

— Да.

— А что с материалами?

— Задерживают.

— Почему?

— Поставщики официально работают по восьмичасовом графику с двумя выходными, а на деле едва-едва тридцать часов в неделю. Помимо военной, нужна трудовая мобилизация, до окончания военных действий. Или итальянские и немецкие поставки перекроют наше производство.

— Мы за сорокачасовую неделю тридцать лет бились! — вскочил невысокий крепкий мужичок в берете. — Мы не позволим снова вводить капиталистическую эксплуатацию!

— А войска мятежников вводить позволите?

— Товарищи! — возопил мужичок, но его заткнул Негрин.

Свара между профсоюзниками и чиновниками растянулась на полчаса. Делегаты CNT и UGT требовали сохранить завоевания, их правительственные сопартийники в лице Пейро и Прието старалось достучаться до республиканского патриотизма. Гришин наблюдал свару с растущим удивлением, слушая своего переводчика — представить такое в Советском Союзе он, очевидно, не мог, о чем и сказал мне по окончании.

Мы стояли в широком коридоре, почти вестибюле — взъерошенные инженеры, красные после спора активисты и министры, Гришин прикуривал очередную папиросу, а к нам подошла Габи:

— Привет.

— Привет.

— Как семья, как жена?

Вот не прокачай я всю ситуацию на совещании, мог бы утратить контроль и брякнуть лишнего, а сейчас только улыбнулся:

— Тебя больше не волнует, что я выпускаю оружие?

— Обстоятельства изменились, — дернула плечиком Габи.

— Вот я и работал в предвидении изменений.

Морщины на лбу слушавшего наш разговор Гришина пролегли двумя складками:

— Вы что, знакомы?

— Да, сеньора Уберно преподавала в школах при Grander Inc.

— Вот оно как… Вы не заняты после совещания? Есть разговор.

— Для вас время найду.

Через час, буквально на ступенях военного министерства, я напоролся на Хэмингуэя:

— Эрнест! Когда приехал?

— Позавчера, остановился во «Флориде».

— Кольцова уже видел?

— Нет, только Эренбурга. Про Кольцова знаю, но мы никак не пересечемся.

— Вот черт, я только что сидел с ним на совещании! Знал бы — притащил сюда!

— Успеется, — Хемингуэй тряхнул мне руку. — Все, я побежал, у меня интервью на передовых позициях.

В прокуренном насквозь кабинете военного министерства добавилось телефонов на столах и карт на стенах — Северный, Сарагосский, Мадридский, Центральный и Андалусский фронты, военно-морские базы и аэродромы, порты и железные дороги. Кое-где между прямоугольничками флажков с надписями «Колонна такая-то» виднелись треугольные, вроде «5-й полк», «6-я смешанная бригада», обозначавшие регулярные формирования.

— Вы не знаете, кто так ловко застрелил Франко? — Гришин не стал тянуть кота за хвост.

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Ходили слухи, что он подставил Санхурхо, возможно, кто-то возжелал отомстить.

— Да? Странно. Франко убит снайпером, а я слышал, что это распространенный метод среди американских гангстеров, — Гришин неотрывно глядел на меня сквозь очередной клуб дыма.

— Вы хотите сказать, что это моих рук дело? С гангстерами я действительно пересекался, они несколько раз пытались меня убить, так что мы смотрели друг на друга через прицелы.

— Наслышан, наслышан… Но в любом случае, смерть Франко очень своевременна. Там сейчас к сваре Саликета и Кейпо присоединились генералы Давила и Варела.

— Варела? Он же монархист, и за кого же он?

— Разделение в основном между офицерами и генералами Северной и Южной армий, так что особого выбора у Варелы не было, он за Кейпо.

— Надеюсь, он перессорится с этим придурком.

— Будем надеятся… — Гришин сложил перед собой руки и без перехода резко спросил: — А кто такой «товарищ Кабез»?

Особой тайны из личности Нестора Ивановича я не делал, о нем знали чуть ли не все барселонские анархисты, да и Кольцов тоже, потому ответил без колебаний:

— Махно.

— Вот как… что же, я так и предполагал. И как он?

— Бьет мятежников лучше прочих.

Гришин ухмыльнулся и смел две пустые пачки Americanos в корзину для бумаг, а я «дал стратега»:

— А вы не думали о наступлении на Мериду и Бадахос?

— Народная армия пока на такое не способна, вот, полюбуйтесь, — Гришин подал мне пару листочков сводки.

Блин, все как по нотам — революционный порыв, взаимное недоверие партийных колонн, атака под Малагой, первичный успех, отсутствие поддержки… И даже в таких условиях можно было засесть в оборону и продержаться, но — нет. Откатились в панике и даже оставили кусок своей территории.