Читать книгу 📗 "Милан. Том 4 (СИ) - "Arladaar""
— Так психолог уже ждёт вас, — Брон зорко посмотрел на учеников. — Посещение строго обязательно, если сейчас кто-то сбежит, будет писать объяснительную директору. Всё, шагом марш. И побыстрее: зал маленький, мест мало, опоздаете, будете стоять.
Ученики понуро потащились сначала в раздевалку, чтобы снять коньки. Естественно, идти на эту лабуду после ледовой тренировки, когда выложились на все 100, никому совсем не хотелось. Да и эффективность от этих занятий была небольшая: психолог ушёл, а фигурист остался с теми же проблемами. Потому что ни один психолог не откатает за него две программы с элементами ультра-си. Всегда и во все времена спортсмен оставался один на один с собой, льдом и зрителями… А ведь были и такие странные люди, которые даже не подозревали, что вообще означает слово «психология»! Например, Люда!
— Что за психолог? — с интересом спросила Людмила у Сашки.
— Не гони дурку! — недовольно ответила Смелая. — Ты рофлишь что ли, или деменция опять напала?
— Сейчас нападёт! Капец тебе! — пообещала Людмила, схватила Смелую за шею, подтащила к себе, обхватила за талию и подняла в воздух. — Проси прощения!
— А-а-а-а! Хулиганы позвоночник ломают! — очень громко завизжала Сашка, дёргая ногами и делая попытку вырваться.
Юниорки, увидев, что старшие затеяли весёлую возню, хотели подключиться к ним, но в дверь раздевалки громко постучали.
— Что там делаете? — недовольно спросил Брон. — К психологу марш! Парни уже там сидят, а вы всё ещё здесь.
Пришлось срочно идти… Однако вопрос так и остался открытым: Люда почти не знала, что такое психолог и чем он занимается. Были какие-то статьи в журналах «Вокруг света» и «Техника молодёжи», но они были слишком сложные для понимания подростков…
…Кандидат психологических наук Даниэль Моисеевич Голдштейн, полноватый низкорослый мужчина среднего возраста, с кудрявыми рыжими волосами, бородкой, и в больших квадратных очках, терпеливо ожидал спортсменов в хореографическом зале: больше места для занятий не нашлось. Он сидел на пуфике у входа, причём по всему видно, что сиделось ему неудобно: мешал чёрный дорогой костюм. Вконец замучившись, Голдштейн снял пиджак и повесил на перилу хореографического станка, попутно посмотрев в зеркало и взъерошив рыжие вихры. В зале уже собралось порядочно народу: человек 20, как минимум.
— Наконец-то пришли опоздавшие, — с небольшим недовольством сказал психолог, когда Смелова, Стольникова и Котова с Ивановой вошли в помещение.
— Мы вообще-то с тренировки, — с вызовом заявила Смелая, с недовольством глядя на психолога, а потом недоверчиво окинув зал в поисках свободных мест на пуфиках.
Мест не было, пришлось садиться на пол под зеркалом, поджав ноги.
— И это хорошо, что ты с тренировки, — заметил Голдштейн. — Сейчас как раз отдохнёте, расслабитесь под хорошие разговоры и напитавшиеся знаниями отправитесь домой. Начнём. Я помню наше занятия, и они были, судя по всему, продуктивными. Я это сужу по спортивным результатам: ваша спортивная школа одна из самых знаменитых не только в нашей стране, но и в мире. Тысячи и десятки тысяч болельщиков и фанатов фигурного катания отдали бы многое за то, чтобы очутиться именно здесь и сейчас, посмотреть, и послушать, о чём здесь идёт речь. Вы представляете себе уровень вашего спорта и наших занятий?
Люда задумалась. А ведь Голдштейн-то прав, как ни крути… Они вот, фигуристки, спортсменки, живут по-простому, как им кажется: ходят на тренировки, прыгают сложные многооборотные прыжки, тягают гантели и сложные тренажёры для укрепления разных групп мышц, в этом самом зале занимаются хореографией с одним из самых известнейших хореографов России. Для них такая жизнь кажется обыденной, и они считают себя обычными людьми. Но для болельщика и фаната фигурного катания они — селебрити, звёзды, до которых просто не достать, даже если сильно постараться. Болельщики с нетерпением смотрят в интернете инсайды с катка, интервью в прессе и на спортивных сайтах, читают и оставляют тысячи комментариев на форумах и в блогах, и действительно, сейчас десятки тысяч людей отдали бы всё, чтобы постоять здесь, посмотреть на своих любимиц и любимцев и послушать, что они говорят.
— Представляем, — с интересом согласилась Люда. — Вы чётко обозначили это… состояние.
— Вот именно состояние! Ухвачусь за это слово! — с живостью согласился Голдштейн, вскочил с пуфика и начал ходить перед аудиторией, которая сидела на других пуфиках, а иногда и на полу, сложив ноги. — О состояниях мы сейчас и поговорим. Причём применительно к вашему образу жизни и вашим занятиям. Вот вы сейчас слушаете меня, и наверняка у вас нет никакого волнения. Наоборот, судя по вашему виду, вам весело и вы довольны. Не так ли?
— Угу, — согласилась Смелая. — Мы довольны и нам весело. Вы очень интересно рассказываете.
— Спасибо, — поблагодарил психолог. — Однако у вас начинается соревновательный период, и на вас накладывается много проблем, начиная с беспокойства за дорогу, заселения в номер гостиницы, где вы будете жить, беспокойство за ваших соперников, которые могут вас победить, беспокойство о фанатах, которые могут вас оскорбить, страх зрителей, которых могут быть десятки тысяч и они смотреть на вас не только со стадиона арены, но и на экранах компьютеров и телевизоров. Не все из них благожелательны. Многие желают вам неудачи. Поэтому вы начинаете бояться. И боитесь чего?
— Не знаем, — пожала плечами Смелая.
— Все ваши страхи концентрируются в одну точку, — заявил Голдштейн. — Вы боитесь своей негативной ответной реакции на неблагоприятные жизненные условия и отношение к вам социума. Из-за этого у вас возникает страх к соревнованиям. Страх к публичной деятельности, которая может принести вам вред. Однако, дорогие мои, вы известные спортсмены, и публичная деятельность вкупе с соревнованиями — это ваш основной мир, в котором вы живёте, и ради которого вы живёте. И вы должны в этом мире жить наиболее комфортно. Да! Ваш основной мир, ваша основная система координат — это не тренировки и занятия с психологами и тренерами. Максимально эффективно и полезно вы должны жить именно на ледовой арене. Поэтому именно на ледовой арене у вас не должно быть никакого страха. Но он есть. И есть почти всегда и почти у всех спортсменов, можете даже не спорить со мной! Боятся соревноваться все! Только страхи у всех разные. Даже чемпион мира по боксу боится: брутальный 100 килограммовый мужчина, выходя на ринг, боится. Но он боится не своего соперника, а, например, того, что у него в самый неподходящий момент, прямо во время боя, может развязываться шнурок на кроссовке, он запнется и очень смешно свалится на пол. Либо ещё хлеще: развяжется шнуровка на трусах, и он поставит себя в неловкое положение, когда они свалятся на колени под хохот публики, а это просто невозможно для его реноме, ведь у него контракты, реклама, спонсоры… Да, представьте себе, со мной делились именно такими страхами. А теперь мы с вами разберём, как с ними бороться. Скажу сразу: бороться со страхами и фобиями — бесполезно. Можно этого врага либо приручить, чтобы он работал на вас, либо возглавить. Иного не дано. Однако и приручение, и возглавление должно начинаться с того, что вы должны твёрдо усвоить: в спорте у вас врагов нет. И за то, что вы попадёте в неловкое положение, вам ничего не будет. Вот с этого мы начнём свой дальнейший разговор…
Судя по всему, разговор всё-таки намечался крайне интересный…
Глава 28
Опять в Останкино
Надо признать, занятие с психологом Гольдштейном получилось очень увлекательным: специалист дословно разжёвывал всё, что волнует не только спортсмена, но и обычного человека, убедительно показывая, что с фобиями можно и нужно бороться, чтобы они не осложняли жизнь. Однако всё это была чистая теория, а вот практика… В конце занятия психолог сказал, чтобы каждый спортсмен задал один вопрос тому, кому хочет. Любой вопрос. Что это и зачем? Люда сначала не поняла. Но спустя какое-то время решила, что вопрос задавался для того, чтобы спортсмен учился отвечать на него, не стесняясь и не краснея, ведь вопрос может быть любым…
