Читать книгу 📗 "Царская дорога (СИ) - Чайка Дмитрий"

— А что здесь такого? — непонимающе посмотрел на нее Кулли.

— Помнишь, я сказала, что почти не жалею, что вышла за тебя замуж? — хмуро произнесла она, а когда он кивнул, добавила. — Так вот, я сильно погорячилась.

— Вот и отпраздновали, — хмыкнул Кулли, налил себе настойки в чашу и выпил одним глотком, после чего крякнул довольно и вытер усы.

— Дай мне! — требовательно протянула руку Цилли, которая, когда злилась, становилась немного похожа на сердитую сову. — Раз уж ты ограбил меня до нитки, так хоть угости теперь.

Кулли хмыкнул и передал чашу жене, которая осторожно лизнула ароматное пойло, а потом в несколько мелких глоточков осушила ее до дна. Она так и осталась недвижима, прислушиваясь, как мягкий огонь разливается по телу, наполняя его приятным теплом.

— Убить тебя мало, — тоскливо произнесла она. — Ты ведь ограбил меня целых два раза. А я, мой дорогой, не припомню ни единого случая, чтобы кто-то меня лишил такой кучи серебра. Почему ты не привез это сюда раньше?

— Это пробная партия настойки, — терпеливо ответил Кулли. — И ты первая, кто пьет ее за пределами Царской горы.

— Так ее не продают там на всех углах? — воспрянула Цилли. — И ты не пропустил товар, на котором мы сможем заработать целую гору маленьких кругленьких драхм?

— Нет, конечно, — хмыкнул Кулли. — Я привез его на пробу и ждал самой мерзкой погоды, чтобы открыть. Тебя порадовать хотел. Да вот не получилось.

— Ты мой герой! — притянула его к себе Цилли. — Мой могучий бык! Моя крепостная стена! Грозный носитель секиры! Я тебя хочу прямо сейчас, мой господин!

И она закричала, зовя рабыню.

— Калбатум! Где ты, негодная? Забери молодого хозяина!

После того как супружеские ласки закончились, Цилли прижалась разгоряченным телом к боку своего мужа и заявила.

— Я все посчитала! Дюжину дюжин таких бутылей мне привези. Я кое-что на пробу потрачу, а остальное продам. Мы за одни пустые бутыли хорошие деньги возьмем. Тут таких делать не умеют.

— Я уже привез, — хмыкнул Кулли, — дюжину дюжин таких бутылей. И припрятал их в кладовой, в ящиках с деревянными ячейками, переложенные тростником. Я же сказал, что ждал самой мерзкой погоды. Пора звать гостей и угощать их, моя дорогая.

— Ты мой лев! — простонала Цилли, которую вновь охватило невероятное возбуждение. — Возлюбленный моего сердца! Сладчайший финик, дарованный мне Иштар! Обними же меня покрепче!

Следующее утро Кулли встретил в лавке. Груз ковров, которые он привез в Вавилон, расходился неслыханными темпами. Погода — полнейшая дрянь, и если толстые стены из кирпича еще хоть как-то держали тепло, то ногам было весьма зябко. Поначалу цена на изделия царских мастерских была заоблачной, отбивая у покупателей всякую охоту расставаться со своим серебром, и тогда Цилли-Амат заявила.

— Мы с тобой, конечно, изрядно пожадничали, мой драгоценный супруг. Давай-ка перестанем отвращать людей от нашего товара, а начнем их привлекать. Будем делать им скидку в честь какого-нибудь праздника и хороший подарок за покупку.

— Подарок? — поднял бровь Кулли. — Мы будем давать взятку покупателям? Какую из их видов? Шульману, «плата за решение»? Или ришатум, «знак благожелательного внимания»?

— Пожалуй, нет, — задумалась Цилли. — Это будет намурту, «подношение для завоевания расположения». Мы будем дарить шерстяной носок.

— Подарить шерстяные носки зимой? Хм! — задумался Кулли. — Неплохая идея.

— Один носок! — раздраженно поправила его жена. — Один! Пусть видят бессмертные боги, ты хочешь пустить нас по миру.

Идея Цилли оказалась хороша, и дело пошло на лад. Тут еще никто и никогда не пытался подкупить покупателя, и людям это льстило. Вавилон — это город, где взятка является спутником жизни каждого купца, который ведет здесь дела. Их число и размер были определены обычаями, уходящими порой в глубь веков. Почтительное подношение покупателю в лавке оказалось чем-то новым, лишая неокрепшие к такой грубой лести мозги способности к какому-либо сопротивлению.

Впрочем, когда счастливые обладатели носка в полной мере оценивали всю прелесть этого изделия и приходили за вторым, выяснялось, что и он стоит весьма недешево. Почтенные богатеи скрипели зубами, но покупали. Оставаться обладателем единственного носка при наличии двух ног не хотелось никому, и поэтому в закрома торгового дома Кулли серебро текло полноводной рекой. Он продавал то, чего не было ни у кого. На том койне, что использовали в Энгоми, это называлось монополия. У почтенного тамкара была полная монополия на продаже ткацких изделий в Вавилонском царстве. Несколько сотен рабынь, что находились в ведении ванассы, выдавали совершенно неслыханные объемы тканей. Как они это делали, Кулли понять не мог. Он слышал, что у них там есть прялки, которые крутят ногой, но не верил в это. Глупость какая-то. Даже малые дети знают, что нить сучат с помощью веретена и пряслица. Глупость-не глупость, но он совсем перестал привозить из Вавилона шерстяные материи, ввиду полнейшей ненадобности. Только лен.

Люди шли мимо него потоком. Вавилон — город торговый, и стоит в самом узком месте между Тигром и Евфратом. А еще он стоит прямо на пути между эламскими Сузами и Каркемишем, и между городами юга, Уром и Уруком, и Ассирией. Не обойти его никак. Только вот все равно торговлишка скверная. Каркемиш всегда переваливал товар в страну Хатти. А где она сейчас? Исчезла, как дым. Ассирия едва пришла в себя после десятилетия мятежей знати. Там тоже сейчас не до роскоши. Один Элам благоденствует. Несчастья, свалившиеся на этот мир, почти не задели его. Защищенная горами, морем и болотами страна не видела набегов «живущих на кораблях», зато контролировала поставки олова с востока, неслыханно обогатившись на этом.

— Вот бы пробраться туда, — горестно вздохнул Кулли, но тут же отбросил дурацкую мысль. У царя Шутрук-Наххунте свои тамкары есть. Он не отдаст торговые пути чужаку.

Цепкий взгляд купца скользил по фигурам людей, что брели мимо его лавки. Те, кто победнее, носили зимой единственную тунику, набрасывая на плечи драный плащ. Люди побогаче меняли лен, который предпочитали летом, на длинную, до пят рубаху-канди из толстого шерстяного полотна. Иногда таких рубах надевали две, укрываясь плотным плащом с начесом. Легкие сандалии сменяли кожаные туфли. И по деталям одежды и качеству ткани можно было совершенно точно сказать, кто стоит перед тобой.

Тот, кто стоял сейчас перед Кулли, был богат. Иначе бы его рубаха не была украшена искуснейшей вышивкой. И борода его не была бы уложена в сложные ярусы, куда вплели бусы и ленты. И на голове его не был бы навернут огромный разноцветный тюрбан с драгоценной брошью. Кулли едва не подавился, когда понял, кто это. Сам господин Вакиль миксим, Надзирающий за податями, заглянул к нему в лавку. Он не мелкий писец, вымогающий взятку на въезде в город. Это фигура куда серьезней. Ему ничего не стоит заявить, что купец недоплатил в казну, и арестовать весь его товар. Разбирательство может идти месяцы и годы, и такой купец разорится, пока добьется правды. Если добьется, так точнее… Кулли пока что не сталкивался с этим человеком, но видимо, круги на воде дошли и до этого хищника, который прибежал на запах серебра. Слишком уж много его утекло в неприметную лавку около порта.

— О, мой господин, могущественный вакиль миксим, избранный царём для наполнения казны и водворения справедливости! Да ниспошлют тебе боги долгие дни и здравие! Я твой верный слуга, купец Кулли. Да будут благосклонны к тебе великие боги Мардук и Шамаш!

Кулли стоял, униженно склонившись и обливаясь потом. Почему он пришел сам? Зачем? Он мог приказать, и Кулли стоял бы у его дверей, держа подарок на вытянутых руках. Или в зубах…

Господин Надзирающий не ответил ничего. Он внимательно обошел лавку, а потом перелистнул разложенные стопкой ковры. Видимо, из-за них он сюда и пришел. Нет смысла звать к себе купца, который принесет в дар кувшин вина или расшитую рубаху. Нет, ему нужен именно ковер. И не просто ковер, а тот, что понравится лично ему. И платить за него он не собирается. Это Кулли понял в мгновение ока и скрипнул зубами так, что вельможа даже удивленно поднял бровь.