Читать книгу 📗 "Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус"
— Я тоже всех его наград не помню, — с улыбкой, судя по голосу, добавила Маринка. — Помню только, что всего у него их сорок четыре…
— Сорок семь, — твердым голосом ответила ей Ю Ю. — Или сорок шесть, но я все же думаю, что сорок семь, он же еще и от Павла Анатольевича должен был осенью получить.
— Вы что, смеетесь надо мной? — недовольным голосом спросила моя любимая супруга.
— Да, — хмыкнула Маринка, — похоже, мы о Шарлатане чего-то не знали. Лида, твой Вовка имеет больше всего госнаград в Советском Союзе!
— А вот за то, что он это от жены утаил, его все же нужно избить больно, — уже в голос рассмеялась Ю Ю. — Я, пожалуй, прямо сейчас этим и займусь.
— На надо моего мужа бить, я ему еще не сказала…
— Логично, — уже серьезным голосом ответила Маринка. — Так что мы сейчас встанем, пойдем к нему и ты ему все скажешь, да и я заодно Никиту порадую. А бить его мы будем как-нибудь потом… когда ваши дети уже вырастут…
Глава 24
Никита вернулся с аэродрома в начале седьмого и, когда Маринка его обрадовала, он буквально засиял. Я вообще никогда не видел такого счастливого мужчину — но, наверное, просто редко в зеркало смотрелся. Раньше-то у меня уже трое детей было, и я тоже, наверное, каждый раз так же сиял — хотя после первого сына и знал, что вся оставшаяся жизнь будет наполнена волнениями. Когда с детьми что-то, не дай бог, случится, то за них ведь волнуешься куда больше чем за себя. И только когда они вырастают… хотя, если заболевает уже взрослый ребенок, то волнуешься, пожалуй, даже больше, чем за маленького: они-то уже грамотные, начитаются всякой чуши в интернете и только хуже себе сделают… Нет, это волнение на всю оставшуюся жизнь, но ведь и счастья дети в дом приносят немеряно!
Но когда Маринка отозвала меня в сторонку, явно намереваясь дать какой-то «тайный полезный совет», я не удержался:
— Маринка, а ведь тебе уже скоро сорок, ты-то не боишься?
— Чего? А… услышал, значит, наш разговор на кухне. Уже не боюсь, я тоже журналы всякие читала. Не боюсь, теперь уже не боюсь. За рубежом еще в прошлом году выяснили, отчего дауны рождаются, и даже описали в каком-то медицинском журнале процедуру определения дефектов этих, ну как их, хромосом. У нас такие исследования и в Москве теперь проводят, и в Горьком в мединституте. И я и в Москве, и у нас, в Горьком проверилась, и везде сказали, что у меня все в порядке. Правда, пока это еще очень дорогое исследование… но у меня деньги-то есть, а если ты за Лиду волнуешься…
— Я за тебя волновался.
— Ну да, я помню, ты с детства за других волнуешься куда как больше, чем за себя. И спасибо тебе за это, но за меня не волнуйся, у меня все отлично. А я за себя — да и за Никиту тоже — уже наволновалась, хватит уже. И ты знаешь, я тебя поняла, почему ты за других так волнуешься, и поняла что за него я волновалась даже больше: у меня-то уже трое есть, а он… А теперь и у него наследник будет. И у тебя тоже… и это правильно! Только уж заранее предупрежу: коляску покупать даже не думай.
— Это почему?
— А помнишь, ты мне картинки рисовал колясок разных, когда я с Леной ходила? Я их сохранила, а теперь на заводе в Шахунье собираются наладить производство тех, которые с разными колесами. Так вот, у нас для тих колясок колеса делать будут, там подшипники непростые нужны.
— Да меня и обычная коляска устроит.
— Тебя — да, а вот Лида на спортсмена-штангиста ни с одной стороны не похожа. А в Шахунье — они собрались, правда на пробу только, делать такие коляски из нового пластика, который с угольным волокном, так вся коляска получится — вместе с колесами наши — весом меньше пяти кило. Много они, конечно, таких не сделают, но я одну-то наверняка у них отобрать смогу! И не спорь: ты мне когда-то коляску подарил, теперь я тебе подарю. Нам, Героям труда, положено друг друга по героически одаривать… только ты Лиде пока об этом не говори, ей пусть сюрприз такой будет…
Я недели две ходил буквально в эйфории от новости, но все же работой занимался усердно. И к двадцатым числам марта институт выдал относительно рабочий прогноз развития нашей экономики (прогноз исключительно по местпрому, который у меня Зинаида Михайловна уже давно просила составить), и сам же с большим интересом его изучил. По всему выходило, что если зарубежцы подписанные контракты на поставку оборудования не сорвут, то уже через год с небольшим заработают заводы по производству турбин и генераторов — и с ГАЭС у нас станет гораздо проще. То есть сами-то станции еще не появятся, а вот строить их уже можно будет начинать. И не Новинковскую, Варежскую или Сюкеевскую, эти уже строиться начали, а вообще все намеченные — а предварительно советские гидростроители наметили уже больше десятка мест, где такие станции строить будет выгодно. А еще я повторно просчитал уже утвержденные планы про строительству мощных электростанций и получил (уже подтвержденные детальными расчетами) выводы о том, что в принципе схема электрификации страны была выбрана неплохо, но у нее имелось одно крупное неудобство (другого слова тут и не подобрать): она было действительно не комплексной. Для всех строящихся или только намеченных к строительству станций были уже запланированы и мощные промышленные потребители того электричества, которое они производить будут, однако, если заводы эти будут работать в соответствии с советским же трудовым законодательством, почти сорок процентов потенциальной энергии так никогда не превратятся в «кинетическую»: КИУМ во всех планах так и оставался на уровне не свыше шестидесяти процентов для станций тепловых. А на ГАЭС в ближайшую пятилетку из бюджета не было запланировано ни копейки потратить.
С другой стороны, в бюджете Союза опять «лишних денег» не было, хотя его снова составили с планируемым профицитом слегка за миллиард рублей, практика показывала, что этого «профицита» все равно не хватало на всякие «непредвиденные траты» — так что вся надежда оставалась исключительно на сугубо внебюджетные доходы Местпрома. И одной из целей, стоящих передо мной, было максимальное увеличение этих доходов.
И у меня вышло очень быстро (с огромной помощью отца, конечно) начать производство одной весьма востребованной (в моем прошлом будущем) штуки: овощной терки-резки со сменными ножами. Ее — пока еще на заводе мединструмента только оснастку под нее делали — запатентовали сразу в нескольких странах, включая США, после чего представитель советского Торгпредства в США провел быстрые переговоры с представителями Kresge, закончившиеся подписанием контракта на поставку в США пятидесяти тысяч таких овощерезок.
Конечно, сотня тысяч долларов чистого дохода — это стоит довольно больших усилий многих советских людей, но чистый выхлоп с такой сделки все же воображение поразить ничье не может. Тем более не может, что нужный для выпуска этих терок ударопрочный полистирол пришлось в той же Америке и закупать. Но я же одной теркой не ограничился, буржуям был предложен целый набор всяких мелкий пластиковых кухонных приспособ, включая яйцерезку и экзотический «прибор» для очистки чеснока. А заодно янки были предложены и некоторые радиоигрушки, например, «скаутская» радиостанция walkie-talkie по пять баксов за пару. У нас производство таких (работающих в разрешенном у буржуев диапазоне в двадцать семь мегагерц) обходилось примерно в двадцать рублей, то есть даже с комплекта из двух раций, работающих в пределах мили, доллар чистой прибыли нам поступал — а янки сразу заказали почти сто двадцать тысяч комплектов. Столько — потому что им рации были предложены сразу в десятке дизайнов, причем каждый еще и в корпусах самых разных цветов предлагался. Ну и много прочих «копеечных радиомелочей» им было подсунуто, так что прибыли Местпрома только на поставках всякого одной заокеанской компании слегка превысили миллион заокеанских денег.
А вот по поводу, куда их нам потратить, у меня был очень долгий спор с Наташей Резниковой: она, как женщина хозяйственная, хотела в Америке на все деньги закупить побольше полистирола чтобы и советских граждан удобной кухонной утварью порадовать. А я настаивал на том, чтобы эти американские деньги потратить уже в Европе, закупив оборудование для нового химического завода, который уже наш полистирол делать будет:
