Читать книгу 📗 "Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович"
Излагая, я поглядывал на членов Политбюро. Генерал-полковник Чиркин, министр обороны, сдержанно кивал, внимая. Лукашенко, товарищ весьма «приземленный», смотрел на меня с легким сомнением — дескать, а туда ли мы вкладываем народные средства? Не лучше ли, вместо неба, землю финансировать?
Путин слушал спокойно, даже меланхолично, а бородатый Рамзан Кадыров в мундире главы МВД хитро улыбался. Старенький, сгорбленный Машеров, председатель партии, задумчиво смотрел в стол, теребя в пальцах мятый листок.
«Сдал Пётр Миронович, сдал…» — мелькнуло у меня в голове.
— У вас всё, Михаил Петрович? — благодушно осведомился Лебедь.
— Так точно, — улыбнулся я.
— Ну, что ж… На Луну мы опоздали, зато на Марсе будем первыми! Товарищ Квицинский, вам слово.
Министр иностранных дел торопливо ответил, поправляя очки:
— Доложит товарищ Лавров!
Сергей Викторович поднялся с диванчика, где, одинаково сутулясь, водили пальцем по экранам планшетов кандидаты в члены Политбюро, и заговорил глуховатым голосом, поглядывая в свои записи:
— Вчера в Берлине закончился, можно сказать, последний, решающий саммит, в рамках которого встречались переговорщики ФРГ и ГДР. Как они сами выражаются — «весси» и «осси». Команду «весси» возглавляли Оскар Лафонтен и Сара Вагенкнехт, а «осси» — Вернер Эберляйн и Грегор Гизи. Переговоры, в общем и целом, завершились на позитивной ноте — Договор о создании единого государства от две тысячи девятого года полностью согласован. В том числе и наиболее острые моменты, которые касались вопросов собственности. В новой редакции Договора указан переходный период, сроком двадцать лет, в течение которого крупные предприятия частного сектора, такие, как «Рейнметалл», «Сименс» или «Даймлер», будут деприватизированы, и на них распространится обычная практика СЭВ… Кстати, хочу отметить один момент. Развал НАТО в середине «нулевых» стал для многих жителей ФРГ тяжелым стрессом — «весси» ощутили себя беззащитными. Поэтому сорок процентов западных немцев, голосовавших на референдуме за единый Германский Союз, объясняли это просто — так они окажутся под защитой Организации Варшавского Договора! Конечно, остаются недовольные, но их протесты носят, скорее, эмоциональный и, без всякого сомнения, контрпродуктивный характер. По сообщениям из Берлина и Бонна, встреча председателя Госсовета Эгона Кренца и канцлера Герхарда Шрёдера может произойти уже в этом месяце. Согласно Договору, новое Союзное Собрание… Unionsversammlung… будет состоять из Бундестага и Госсовета. Первый избирается примерно, как и нынешний Бундестаг — пятьдесят на пятьдесят по округам и партспискам, а вот Госсовет станет чем-то вроде американского Сената — по два советника от федеральной земли, всего сорок госсоветников. Президента изберут напрямую. Таких полномочий, как в Штатах или в СССР, он не получит, но и соломенным чучелом… извините за выражение… как нынешний бундеспрезидент в ФРГ, тоже не будет.
Члены Политбюро тихонько зашумели, пересмеиваясь, а Путин, очень внимательно прислушивавшийся к Лаврову, мягко улыбнулся.
— Как только обе высокие стороны подпишут Договор, — с чувством сказал Сергей Викторович, — разделенная Германия снова обретет единство, а осенью пройдут выборы в новый Бундестаг.
— Ну, дадут «осси» жизни буржуям! — ухмыльнулся президент, и навалился на стол. — Пётр Миронови-ич…
Машеров вздрогнул, выплывая из неведомых далей, и объявил дребезжащим голосом:
— Товарищи! Прошу отнестись серьезно и ответственно к тому, что я скажу… — он шлепнул по красной кожаной папке, и проговорил со смешной торжественностью: — Нам необходимо решить важнейший кадровый вопрос — о досрочных выборах Президента СССР в связи с переходом товарища Лебедя на должность Генерального секретаря ЦК КПСС!
И заседание, совсем недавно спокойное, как застойная вода в пруду, мигом всколыхнулось и забурлило. Пошли разговоры, быстро доходя до перепалок. Две основные группы влияния в партии — «хозяйственники» и «силовики» — сцепились, доказывая, кто из них больше любезен народу.
— Товарищи! — выпрямился Машеров. — Предлагаю утвердить кандидатом в президенты СССР товарища Лукашенко Александра Григорьевича!
Усатый и строгий «хозяйственник» скромно опустил глаза. Я улыбнулся и встал.
— Товарищи! Предлагаю утвердить кандидатом в президенты СССР товарища Путина Владимира Владимировича.
О, наконец-то я вывел из равновесия нашего «Темнейшего»! Путин с изумлением глянул на меня, но сдержался и медленно кивнул.
«Вот и ладушки…»
Мне, в общем-то, удавалось дистанцироваться и от «силовиков», и от «хозяйственников», но я до сих пор находился под впечатлением того, как Владимир Владимирович повёл себя в момент «январского кризиса на Манежной». Его фраза, что такой ответственности еще не взваливал на себя никто из смертных, была как бы решающей в моем выборе.
Я просто прикинул, что если в октябре восемнадцатого именно Путин будет занимать высший государственный пост, то «хронодиверсию» мы проведем наилучшим образом. А вот если Лукашенко… Это сразу прибавит неопределённости.
Кто знает, как тот воспримет всю эту «попаданческую» историю, словно изъятую из модного романа, а посвятить его во все тонкости пришлось бы. И что?
Вдруг Батька фыркнет и скажет, как в своё время профессор Григорьев, что всё это чушь и он в фантастику не верит? Разумеется, у меня найдутся козыри в рукаве, чтобы его переубедить, но это всё не то! Короче говоря, я поставил на Путина.
«Ставки сделаны, ставок больше нет…»
— Хорошо! — обычным голосом сказал Лебедь, и прикрикнул: — Тише, товарищи! Тише! Обе кандидатуры мы обсудим и утвердим, а кто из них займет мое место, узнаем осенью. Как народ решит, так и будет! Все свободны…
Суббота, 9 июля. Утро
Ленинградская область, Орехово-Северное
Лею смущало гостеприимство Светланы Евгеньевны, хотя Сосницкая сама привела ее к себе домой: «Никаких гостиниц! Ночуешь у меня — никаких разговоров!» Наверное, поэтому Лея и сбивалась постоянно…
С детства-то привыкла всех по имени звать, даже бабушек, но невольное почтение перед научной руководительницей удерживало. Все-таки, Светлана уже год, как директор Института Мозга. Величина!
Правда, сама Сосницкая обижалась, стоило Лее обратиться к ней по имени-отчеству. Незачем, мол, о старости напоминать.
Гарина покосилась на научрука. Тоже мне, старушка нашлась…
Кожа гладкая — ни единой морщинки, и груди упругие, как у девушки!
«Это всё папулечка мой! — подумала Лея с ласковой гордостью. — Целый месяц, считай, пока паралич лечил, и спину ей гладил… в смысле — массировал… и попу, и ноги… Уйму Силы вбухал! А она — возраст, возраст…»
— Еще немного… — пыхтела Светлана Евгеньевна, волоча огромную сумку к Финляндскому вокзалу. — Минут пятнадцать до электрички. Успеваем… Вельми понеже…
— Давайте… — вырвалось у Леи. — Давай, помогу!
— Не-не-не! — воспротивилась Сосницкая, мотая головой. — Я тебя и так нагрузила!
— А что у вас там?
— Занавески! — рассмеялась Светлана. — Шторы всякие… Я их со всей дачи поснимала, отстирала дома, выгладила… Сегодня повесим!
Окунувшись в вокзальные гул и суету, они выбрались на перрон. «Ласточка» как раз подкатывала, и толпа дачников заволновалась, подхватывая сумки, рюкзаки, саженцы, тяпки…
Именно сейчас, собранные в дорогу, Лея со «Светой» выглядели, как ровесницы — обе в потертых джинсах и беленьких футболках, на ногах — чешские кроссовки. Ни студентка 4-го курса, ни ее научная руководительница бюстгальтерами не пользовались, поэтому накинули ветровки, чтобы не дразнить особей мужеска полу.
Лея первой ворвалась в вагон, с ходу занимая мягкое сиденье. Светлана плюхнулась рядом.
— Уф-ф! — выдохнула она, и жизнерадостно заговорила: — Сколько раз обещала на права выучиться, и всё некогда! Юран опять в загранке, а машина стоит, бедная, не юзанная!
