Читать книгу 📗 "Я выжгу в себе месть (СИ) - Чайковская Диана"
Кощей иногда поднимал голову и шептал, что скоро оправится и поднимется на ноги. Василика не спорила – кивала головой. Да, поднимется. Через седмицу разве что. С такой раной не побегаешь.
Интересно, как он справится, когда вернется Вран и уведет Василику? Кто поможет Кощею промыть рану, кто прикроет спину, когда на пути попадутся умертвия?
Василика прикусила губу. За все время, проведенное в Нави, она гнала подобные мысли прочь и раз за разом напоминала себе, что мир живых важнее всего, что там ее ждет Ягиня, и Лес, и Мрак, которого следовало проучить.
Кощей не станет ее держать. Он вообще ничего не скажет – проводит, помашет рукой, развернется и пойдет рубить чудовищ яростнее прежнего, выплескивая все то, что скопилось внутри.
Это было и горько, и сладко, и страшно одновременно. Василика хлопнула себя по лбу, тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли, и ушла в другую комнату, чтобы не видеть Кощея, не скашивать глаза в угол и не думать о том, что случится с ним дальше. Она должна уйти, и все. Без жгущей грудь горечи и сожалений.
XI. Синие колокольчики
У Василики на сердце скребли кошки. Тоска по всему живому, особенно по Лесу, проедала ее чуть ли не насквозь. Еще и Кощей кружил рядом, тянул из нее все больше и больше и будто бы боялся отпустить. Она чувствовала его страх, жуткую горечь и сторонилась все сильнее, мысленно звала Врана. И, если честно, Василика надеялась, что у них обоих хватит сил пережить это все, не хвататься друг за друга, хотя так хотелось потянуться к мужской ладони и… Нет, ведьмы так не поступают. Никаких лишних надежд, никаких ожиданий – пусть все случится так, как должно быть.
Она без особой надежды предложила Кощею пройтись аж до алатырь-камня – знала, что он не согласится, не захочет вылезать из привычной конуры. Там, за Гранью, все пело и плясало, пока Василика прозябала здесь. А может, давно не пело? Вдруг Мрак разрушил Лес, не оставив ни одного деревца? Мог бы, но вряд ли стал бы, уж точно не ради смертной девки.
Кощей сзади хмыкнул. Василику передернуло. Тоска в глазах, сальные растрепанные волосы, пыльная накидка – хорош, лучше не сыщешь. От одной мысли пробирала дрожь. Нет, ей временами нравились молодцы, но только те, которые ходили по княжеским теремам в расшитых кафтанах и ярких сапогах. Они не смотрели на кметок и купчих, интересовались дочерями бояр и княжнами. В их душах расцветала напыщенность и горделивость, ничего ладного там не было. А Кощей… был другим. Вроде бы уже не человек, но взгляд у него такой человечный, что сердце Василики начинало биться быстрее. Да, хороший, но несчастный до жути.
С досады захотелось загрызть саму себя, закусать собственные локти до красноты. Вместе с омерзением внутри зарождалось чувство вины. Оно вынуждало Василику проявлять милосердие и не обращать внимания на косые взгляды Кощея. Пусть пялится, все равно ей скоро уходить.
Василика направилась в соседнюю комнату Там у одной стены было свалено оружие, у другой – всевозможные украшения. Кощей мало что смыслил в побрякушках, поэтому складывал все в одну кучу. Среди малахитов, жемчугов, яхонтов, серебряных и позолоченных кубков отыскался ладный темный кокошник.
В отцовском доме у нее хватало и повязок, и усерязей, и не только. Иногда она скучала по ним, а потом отряхивала грязную рубаху и качала головой, мол, незачем рядиться – испачкает. Этот же кокошник – бисерный, мрачный – давно приглянулся Василике, хотя совершенно не подходил к светлой одежде. Кощей возражать не стал, ему все это богатство было не надобно.
– Как думаешь, сколько уже прошло? – не выдержала, спросила-таки.
– Прилично, – сказал Кощей. – Обычно Вран прилетал вдвое быстрей.
Это обнадежило Василику. Значит, прошло уже много времени и Вран вот-вот вернется. Она улыбнулась, велела себе не вешать нос и терпеливо ждать. А что будет, когда Воронович скажет, мол, возвращайся, дорогуша, там Ягиня без тебя не справляется? Василика не пойдет – побежит, забыв про Кощея. Или нет? Остановится, замрет на середине пути, не зная, идти вперед или повернуть назад.
Все было как-то неправильно, не по-людски. Василика не понимала, что делать дальше, поэтому делала вид, что ничего не замечает, и продолжала охотиться на умертвий, вслушиваться в голоса шептух и постукивать по мертвым деревьям, надеясь, что хоть кто-то отзовется и развеет скуку.
Видела бы ее Калина теперь! Заморские кинжалы, кокошник в котомке, истрепанная рубаха. Василика все собиралась сходить к речке, отстирать грязные пятна. Чем она лучше Кощея в таком виде? Помыть бы волосы, попариться, вылить на себя целую настойки полыни и втереть в кожу – и будет лесная королевна. И поесть не мешало бы. Василике часто снились вареники с вишней и сладкий сбитень.
Но она все равно не жалела, что ушла из дому. Стоило лишь представить, как Калина выдает замуж Марву, затем Любаву, как льются хмельные напитки, а чернавки бегают с самого утра до поздней ночи, не зная отдыха, и все вокруг гудит и шумит, развеваются цветные ленты, звенят мониста и усерязи.
«А у Васьки нашей женишок-то мертвяк», – хохотнула бы Марва, ехидно ухмыльнувшись.
«Да, мертвяк! А все равно умнее твоего!» – хмыкнула бы она в ответ.
Василика помотала головой. Что за дурные мысли? Так и до сумасшествия недалеко. Нет уж, она не дастся. Пришлось не глядя пройти мимо груды драгоценностей. За порогом ее ждали стаи умертвий, упырей, полчище шептух и множество бледных неупокоенных духов.
Не зря Ягиня говорила, что телу лучше трудиться, если ум не в порядке. Василика часто пользовалась ее советом и удивлялась: помогало. Когда все вокруг пытаются тебя убить, голова перестает думать о разных глупостях.
– Я с тобой. – За спиной послышались шаги Кощея.
Василика с трудом сдержалась, чтобы не метнуть в него проклятием. Ну зачем он терзает и ее, и себя? Оборвалась бы нить сразу, и все. Но нет, видимо, не судьба.
У дома сидели шептухи. Они смотрели так, будто и впрямь видели мир сквозь бельма. Спина все еще зудела – она хорошо помнила нападение сов.
– Не мес-сто, – прошипела одна из птиц. – Не мес-сто ж-ш-шив-в-фой.
– Сказала бы я, где твое место, – угрюмо хмыкнула Василика. – Подобру-поздорову уберетесь прочь или нет?
– Она злитс-с-с-са, – продолжила шептуха. – Злитс-с-с-са в-в-феликая…
И затихла.
Шептухи качнули головами и спустя мгновение сорвались с ветвей. Странно было видеть сов при ясном свете, но в Нави все было не как у живых. Совам не нравилось, что Василика пришла в Царство мертвых. Почему она не сгинула, как любой человек, пересекший Грань, оставалось загадкой для самой Василики. Хотелось думать, что Морана проявила милость. Но если поверить шептухам, то она все же злилась. Злилась и почему-то ничего не могла сделать. Странно.
Эта загадка радовала. Можно было ломать голову и догадываться о происходящем в Яви. Интересно, успокоился уже Мрак? Не будет же он злиться целую вечность и поджидать Василику за алатырь-камнем. У всадника Ночи море дел, а если нет, то появятся Светоч с Месяцем и утащат брата силком.
– И чем я могла досадить Моране? – Василика вздохнула.
– Видимо, не любит она живых девок, – фыркнул Кощей.
Ягиня успела пересказать Василике разные слухи, в том числе и те, в которых живой Бессмертный и богиня Смерти сплетались воедино. Теперь же стало очевидно, что Кощей не имел с Мораной ничего общего. Ну пощадила она его и пощадила, оставила при себе как диковинку, не более.
А вот две диковинки – уже совсем не то.
Впереди отплясывали пятеро умертвий. В скрюченных когтистых руках Василика успела заметить нож. Отблеск лезвия забавлял их, вызывая глухой смех. Хохотали мертвые паршиво, горько. Наверняка в глубине души все они сожалели о подобной участи, но не могли ничего изменить, поэтому предпочитали не задумываться.
Жалость колыхнулась внутри с такой силой, что Василика мигом сплела заклятье. Пламенная цепочка обхватила сначала одного, затем второго. Мертвецы с шипением забились, но Кощей быстро оборвал их мучения, взмахнув мечом. Василика же достала кинжалы, снова призвала силу и направила поток в холодные лезвия. Оружие засверкало ярче обычного, огненные хвосты больно резанули по полусгнившим телам. Все пятеро гнилью осыпались на землю. Среди рваных и грязных тряпок отыскался нож. Он был тупой – пользы никакой от него, но Кощей все равно настоял на том, чтобы его забрать.
