Читать книгу 📗 ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Греттон Тесса"

– Девять утра. Она на месте. Достоверно.

Девять? Как долго Нона спала? Как мало спала Кэм? Посмотрев на Камиллу, она увидела, что ее лицо застыло, как бетон на работе Пирры.

– Это ваш последний шанс, – бесстрастно сказала Камилла, – отзовите ее.

– Это единственный шаг, который мы считаем возможным сделать, он срочный, – заявила Ценой страданий, – она вызвалась добровольцем. Нам нужен кто-то внутри. Без информации мы не сможем двинуться на казармы и найти проход. Она, пожалуй, единственный человек, для которого это не станет самоубийством. Она сама это сказала.

– Тебе следовало спросить, почему она так сказала, – уточнила Камилла. – Я могла бы пойти. Я гражданка Девяти домов.

– После последних восьми часов? Нет уж. По-своему ты тоже слишком важна. Мне нужно, чтобы ты все слышала. Чтобы ты перевела нюансы. А ей нужно, чтобы ты оставалась здесь, иначе ее план не сработает, хотя она и сказала, что сделает все сама. Она сказала, что ею можно пожертвовать, а тобой нет. Мы с этим согласны.

– Тебя переиграли, – сказала Камилла.

Ноги Ноны ослабли. Она рухнула в кресло, и Ценой страданий довольно изящно толкнула в ее сторону одну из бутылок с водой. Нона неуклюже ее перехватила и с удовольствием почувствовала прохладу пластика. Прижала бутылку к щеке и лбу. Она все еще обливалась потом.

– Послушай меня, – сказала Камилла, – отзовите ее. Она не сможет этого сделать.

– Лейтенант Корона знает, что делает, – спокойно возразила Ценой страданий, хотя Нона не была бы так спокойна при виде гримасы Камиллы. Она сделала такое же лицо в тот раз, когда Пирра позволила Ноне выкурить сигарету, и Нона случайно съела половину.

– Я уже много раз тебе говорила. Выходит так на так. Вчера голосовали за то, чтобы подложить в казармы бомбу и надеяться, что Ианте Набериус этого не переживет. Есть ощущение, что мы должны сыграть агрессора. Кровь Эдема очень хорошо умеет обороняться, не двигаясь вперед, постоянно отступать. Мы слишком многим обязаны Уэйк, чтобы продолжать играть в эту игру. Корона это понимает. Я думаю, она рассчитывает на победу… и теперь мы знаем, насколько велик выигрыш.

Камилла подошла к столу, звякнув цепью. Она приняла позу, которую часто видела Нона: руки скрещены, голова немного наклонена, выражение лица такое, которое у Ноны ассоциировалось со взлетом. Это была поза Паламеда, и на мгновение Ноне показалось, что это и есть Паламед, но это было не так. Это Камилла пыталась быть Паламедом.

– Послушай меня, – каждое слово падало, как камень в пруд, – это ловушка. Это не даст тебе информации. Это не даст тебе того, что ты зовешь ключом. Ты отпустишь ее туда одну, и она никогда не выйдет. Она собирается сдаться, а не сражаться.

Это был очень длинный для Камиллы разговор. Ценой страданий слегка нахмурилась и сказала:

– Я не могу поверить, что эта девушка убила собственную сестру-близнеца.

– Убила? – переспросила Камилла.

Маленькое электронное устройство снова запищало. Ценой страданий нажала кнопку, и динамики по углам коротко скрежетнули. Ценой страданий сделала универсальный жест, призывая Камиллу замолчать.

– Передаю. Мю на позиции. Снайперы готовятся на случай, если что-то пойдет не так. Стрелять лучше в голову. Прикрывайте Трою, если это возможно, но нам приказано стрелять, несмотря ни на что.

– Отзовите ее, – повторила Камилла, и впервые в ее голосе прозвучало отчаяние, – Корона не сможет ей солгать.

Ценой страданий посмотрела на нее, и на мгновение Ноне показалось, что она согласится. Без очков и маски читать ее было гораздо легче. Глаза ее, каре-зеленые с ресницами, чуть тронутыми черной тушью – очень роскошно по меркам Ноны, – эти глаза оставались бесстрастными, так что смотреть стоило на губы. Мгновенное колебание выразилось в поджатии губ. Потом прошло. Ценой страданий ткнула кнопку и сказала:

– Смотрите на площадь. Толпу сдерживают? Пусть ополчение их отвлекает. Не хочу, чтобы шальная пуля зацепила машину или кого-нибудь на выходе из здания… да… нет, оставим только звук, система не выдерживает нагрузки. Да. У вас есть приказ.

Камилла привалилась спиной к стене. Закрыла глаза и наклонила голову. Челка, которую давно пора было стричь, свесилась на глаза. Ценой страданий положила ресивер, потыкала кнопку, и звук в динамиках оборвался. Нона отвинтила крышку с бутылки и сделала большой глоток воды, смывая с языка кисловатый привкус.

Она чуть не выпрыгнула из собственной шкуры, когда динамики вдруг взревели звуками дороги, когда отчаянно засигналила машина, требуя ее пропустить. В динамиках трещало. Кто-то дышал тяжело и слишком быстро. Двигатель звучал так, будто Нона стояла прямо в нем. Но при этом слышно было все, даже как снаружи кто-то хватается за колесо. Кричали люди. Послышался металлический грохот, а потом возмущенный шепот Короны:

– Хватит в меня кидаться, придурки.

Ее голос и дыхание не совпадали друг с другом. Все было преувеличенно громким и странным. Колеса перевалили через что-то, въехали на новое покрытие.

– Я внутри, – сказала Корона, и раздался щелчок – выключилось зажигание. Дверь машины открылась с грохотом разорвавшейся бомбы. Сапоги Короны застучали по земле. Крик отдалился, но по-прежнему звучал на фоне.

Его прервал далекий голос, приказавший на языке Домов:

– Ни шагу дальше.

Голос Короны, куда громче и ближе:

– Я безоружна! Безоружна! Я гражданка Девяти и прошу права святилища во имя Третьего дома, во имя Императора Неумирающего! Ради бога, в меня целится снайпер!

Наступила абсолютная тишина. Голос Короны из испуганного стал раздраженным:

– Я Коронабет Тридентариус, кронпринцесса, наследница Третьего дома. Моей матерью была Виолабет Тритос, моя сестра – ликтор, и мои мозги сейчас разлетятся по плитке, если вы не соизволите дать мне проехать.

Раздался еще один лязг. Что-то открылось и закрылось. Кто-то хрипло сказал:

– Коронабет Тридентариус мертва уже более года. Садись в машину, разворачивайся и уезжай, – но другой голос, еще слабее, возразил:

– Да ты посмотри на нее.

Корона отчаянно сказала:

– Моя сестра находится на территории Когорты. Она сможет меня опознать. Скорее.

– Ты же понимаешь…

– Я понимаю, лейтенант… лейтенант, верно? И поэтому прошу позвать Ианту. Мою сестру! Она сможет опознать меня или мое тело, как вы решите! Вытащите меня из этой толпы!

Наступила еще одна пауза. Дыхание Короны стало намного мягче, менее напряженным, менее странным. Послышались треск и удары, которые Нона не смогла узнать. Она сделала еще глоток воды и посмотрела на Ценой страданий, которая держала одну руку на своем экранчике, как на спусковом крючке. Посмотрела на Камиллу. Та закрыла глаза и медленно переносила вес с одной ноги на другую – так медленно, что цепь даже не звенела.

Послышался далекий крик. Снова лязг. Голоса, которые Нона не разобрала. Потом наступила тишина, слившаяся из этого фонового шума, бессмысленных слипшихся друг с другом звуков. Еще один далекий звон. А потом Корона сделала самый длинный вдох, который Нона слышала в своей жизни.

– Корона, – крикнул кто-то новый. Нона уже слышала этот голос во время трансляции. Шаги, переходящие в бег. Что-то врезалось в Корону. Беспорядочные звуки – шорох ткани, всхлипывания, помехи в эфире, и Корона, совсем не похожая сама на себя, и второй голос, говорящий одновременно с ней:

– Не трогай меня. Не прикасайся ко мне.

– Тихо, милая, тихо. Мы здесь. У нас все в порядке. Я нашла тебя, дорогая.

– Господи, ты такая холодная. Он такой холодный.

– Он мертв, дорогая. Я здесь, внутри. Прости, прости меня.

– Как ты могла? Как ты могла?

– Пожалуйста, прикоснись ко мне. Я умру.

– Я тебя люблю. Я люблю тебя, я люблю тебя, я так скучала по тебе. Пожалуйста, окажись настоящей.

– Я настоящая… мы настоящие.

– Господи, Ианта, – сказала Корона, и ее голос снова изменился, – это отвратительно. Ты посмотри на него. Я тебя ненавижу.