Читать книгу 📗 "Ворожей Горин – Фолиант Силы (СИ) - Ильичев Евгений"

Я кивнул.

— Все именно так.

Священник подошел вплотную ко мне. Наши взгляды пересеклись. Я ощущал плотную вязкую вибрацию его энергетического тела. Вот он — решающий миг, когда человек делает свой выбор. Мы оба знали, что это мгновение рано или поздно настанет. Оба знали, что придется выбирать между дружбой и долгом. Нам даже не нужно было озвучивать наши позиции — все было ясно без слов. У него четкий приказ — уничтожить Веру, используя меня как оружие. У меня же цель была иной, и отец Евгений хорошо это понимал. Так и стояли мы друг напротив друга в немом противостоянии. Только очень прозорливому человеку сейчас было бы ясно, что в этом нашем молчании протекает невообразимо эмоциональный диалог. И если бы существовал прибор, измеряющий напряжение между людьми, он бы сейчас приказал долго жить от перегрузки.

— Ты мне только одно скажи, — спустя минуту произнес отец Евгений, — в глаза мне посмотри и скажи, как на духу. Ты знаешь, что делаешь?

Не отводя взгляда в сторону и практически не моргая, я медленно кивнул.

— И я могу тебе доверять?

Я кивнул повторно.

— Ты же понимаешь, что я должен доложить наверх о том, что тут происходит?

— Да.

— Сколько у меня времени?

— Думаю, в ближайшие десять минут все решится.

— Откуда такая уверенность?

— А ты туда посмотри, — и я указал на зияющую дыру в стене, откуда еще минутой ранее до нас доносился нестерпимый вой упырей. Сейчас же снаружи царила мертвая тишина. — Они идут.

— Пелагея?

— Все.

— И ты знаешь, что сейчас будет?

Я кивнул.

— Ультиматум?

— Нет, переговоры.

Глава 21

Они шли до невозможности кинематографично, даже ГРУшник Серегин это отметил.

— Красиво идут… — сказал он задумчиво и с чувством, явно вспомнив старый советский фильм про Чапаева.

— Интеллигенция, — цокнув языком, подхватила его шутку Вилкина и демонстративно плюнула вниз. Решимости девушки можно было позавидовать, ни дать ни взять Анка-пулеметчица.

Оба представителя силовых ведомств хохмили явно не от хорошей жизни. Это, скорее всего, было естественным проявлением крайнего нервного напряжения, я это считывал сейчас на раз-два. Все мои чувства были обострены настолько, что я мог по запаху оценить уровень стрессовой нагрузки любого человека. Но в целом для оценки состояния моих спутников этого и не требовалось — нервничать действительно было из-за чего.

— Вы, Катерина, даже не представляете, насколько близки к истине в своей оценке. Наши противники действительно представители интеллигенции от мира Ночи, — то ли иронично, то ли на полном серьезе ответил Вилкиной отец Евгений. — К примеру, Пелагея нынче глава крупнейшего ворожейского рода страны, — он на секунду замолчал, призадумавшись, и уточнил. — С некоторых пор, во всяком случае.

— Это с каких?

За священника ответил я.

— А как матушку свою, Радмилу, на закланье к Марте привела, так и стала единоличной главой семьи. А до нее моя «благодетельница», — я выделил это слово жестом, поскольку до сих пор считал факт обретения силы не столько даром, сколько проклятьем, — Варвара считалась сильнейшей ворожеей рода Семеновых.

— А ты тут, кстати, каким боком?

Вилкина, похоже, только сейчас сообразила, что ни в зуб ногой в хитросплетениях системы единоначалия мира ворожей.

— А я имел неосторожность эту самую Варвару Семенову от смерти лютой спасать. Вот и огреб.

— Что, не спас?

— Ага, — тяжело вздохнул я, вспоминая свой первый день на ворожейском поприще. — Пытался, но не сдюжил. Вот Варвара и передала мне свой дар.

— А почему именно тебе, чего не этой, — и Вилкина кивнула в сторону приближающейся к нам ворожеи, — Пелагее, правильно?

— Угу, правильно, — кивнул я еле заметно. Еще не хватало, чтобы моя родственница по силе просекла, что мы именно о ней беседуем. Больно уж много чести. Отвечать Вилкиной все же пришлось. — Ну, во-первых, больше некому было. В момент ее смерти были соблюдены все условия для передачи силы, — на лице Катерины взмыла вверх левая бровь, что в переводе с женского на мужской означало неподдельный интерес к истории. Пришлось уточнить. — Так вышло, что я в момент смерти своей пациентки тоже слегка при смерти был. Не спрашивай, так получилось.

— Ты сказал, во-первых, — напомнила Вилкина, — а что во-вторых?

— А во-вторых, не поделили они там что-то. Варвара с Пелагеей. Ругались почем зря. Кишки друг другу выпустить пытались. Как видишь, Пелагея в этом даже преуспела. Хитро поступила, наняла колдуна-ассасина.

— Колдуна-сисадмина? — уточнил ГРУшник Серегин, также проявляя неподдельный интерес к рассказу.

— Нет, именно ассасина. Киллера наняла, если по-простому. Он-то и грохнул бабку Варвару. Пелагея же планировала помариновать Варвару в посмертии (это такая граница меж мирами), а после получить ее силу практически даром. Учитывая тяжесть грехов Варвары, отдать свою силу добровольно для нее было бы идеальным и в целом единственным вариантом упокоения. И всем был этот план хорош, но Пелагея не взяла в расчет лишь то, что Варвара свой дар возьмет да и рискнет абы кому передать из чистой вредности.

— И этот «абы кто» — это ты…

— Агась.

— Постой, — Вилкина вдруг повернула ко мне голову, — хочешь сказать, ты не всегда был таким?

— Каким таким?

— Ну, таким, — она защелкала пальцами, — фриком юродивым…

— Ну, спасибо, — фыркнул я. Но на вопрос все же ответил. — Нет, я меньше года работаю ворожеем.

— То есть ты никакой не избранный? — продолжала искренне удивляться Вилкина. — Хочешь сказать, тот факт, что ты сейчас ходячая атомная бомба, это чистой воды случайность?

О как! Оказывается, и в ее кругах обо мне уже ходят слухи. И не самые хорошие, как по мне. Да характеристика лестная, но слишком уж много из-за нее внимания к моей персоне. Учитывая же, на кого именно работает Вилкина (сама того, кстати, не понимая), могу сделать вывод, что в этой стране от меня теперь не отстанут. Либо завербовать попробуют, либо попытаются устранить физически. Особенно после сегодняшних событий. Я для власти в статусе независимого игрока слишком опасен. Вывод прост и даже очевиден — чтобы выжить, придется выбирать правильную сторону. Осталось только определиться, где она, эта «правильная» сторона.

Размышления мои прервал отец Евгений:

— Случайность, Катерина, это псевдоним бога, когда он хочет остаться инкогнито.

— Красиво сказано, — поджал губы ГРУшник, сохраняя свой прежний невозмутимый вид.

— Ну и, само собой, Марта тоже не пальцем деланная, — продолжил священник свой ликбез, посвященный интеллигенции мира Ночи, — абы кого главой вурдалачьей семьи и председателем Курии не назначают.

Что? Я не ослышался? Он сказал: «Не пальцем деланная»?

Мы с Вилкиной синхронно взглянули на нашего батюшку, поскольку никогда не слышали из его уст столь вольных речей, буквально на грани фола. Священник наши взгляды расценил правильно, но тушеваться не стал.

— Это у меня нервное, не обращайте внимания.

— Да уж, — опять вмешался в разговор Серегин, — не знаю, о ком идет речь, и, должно быть, перед нами действительно очень важные персоны, но стоит признаться — картина и впрямь заставляет понервничать. Я такого даже в Афгане не видел. А там часто вот так… — он запнулся на секунду, вспомнив, видимо, нечто нехорошее, — … наступали.

— Афганистан? — удивился отец Евгений. — Вы прекрасно сохранились, однако.

— Благодарю, — отозвался Серегин и тут же перешел к более насущным вопросам. — Стесняюсь спросить, а у нас при таком раскладе, — и он кивнул на толпу упырей на улице, — вообще есть хоть какие-то шансы выжить?

— Помощь уже в пути, — как-то неопределенно ответил ему отец Евгений, но после все же решил уточнить. — Я уже давно вызвал всех, кого можно.

— А сразу это сделать было нельзя? — удивилась Вилкина.

— Сразу — это когда? — священник не горел желанием отчитываться перед Катериной, но под моим взглядом сменил гнев на милость и пояснил. — Я вызвал помощь сразу после того, как осознал масштабы происходящих тут событий. Мы ведь ехали одну Веру задерживать, а для этого нам более чем достаточно одного Григория. Никто не ожидал появления в Доме Правительства такого количества упырей.