Читать книгу 📗 "Бастарды Сибирской Империи (СИ) - Бунькова Екатерина"

Мужчина снова сбился и побледнел еще сильнее. Всем был хорош молодой барин, вот только родословная его была весьма запутанной.

Отец его, виконт де Ге́ннин, младший брат графа де Геннина, умудрился заделать ребенка одной родовитой девице, да жениться отчего-то не торопился. Оказалось, что не так уж сильны были его чувства, и свою причастность к беременности дамы он до последнего отрицал.

Пока суд да дело, пока весь город судачил, как известный на всю Империю повеса “поматросил да бросил” даже благородную девицу, бедняжка так занемогла с горя, что начала хиреть и в итоге, несмотря на старания лекарей, умерла родами.

Семья ее была расстроена и возмущена настолько, что брат умершей вызвал молодого отца на дуэль, где в итоге его и убил. Так дитя и осталось без родителей, но уже с позорным прошлым.

К счастью, старшие представители родов решили, что сие есть пятно на репутации для обеих сторон, и мальчик не попал в приют для бастардов. Его взял к себе на воспитание старший де Геннин, у которого все равно детей не было, и даже дал ему свою фамилию.

Вот только от сплетен и дурной славы так быстро не избавиться. И хоть юный Герман де Геннин с рождения привык к острым языкам и научился ставить особых наглецов на место – не сам, так через дядю – но все же напоминать ему лишний раз о его “мутной” ситуации не стоило.

– Господином зови, – поморщившись, сказал юноша. – А то заладил: “барин” да “барин”. Будто я какой жирный бородатый боярин петровских времен.

– Да-да, конечно, молодой господин, – тут же забормотал мужчина, торопясь замять конфуз. – Я запомню. А сейчас отведайте чего-нибудь, кухарка старалась. Вы такой худенький…

Он в третий раз сбился, словив усталый и чуть презрительный взгляд молодого человека, который будто говорил: “Как же вы меня все достали, деревенщины…”

В этот раз мужчина даже не понял, чем не угодил молодому человеку. Еще бы! Откуда ему было знать, что свою утонченную худобу Герман де Геннин поддерживал всеми мыслимыми и немыслимыми способами – от изнуряющих тренировок до жестких мужских корсетов и новейших достижений медицины и косметологии. Но разумеется, было сложно объяснить нюансы столичной моды жителям уездных городов.

Окончательно растерявшись, приказчик хотел было поинтересоваться, когда молодой человек собирается вернуться в академию, но, к счастью, от еще одного необдуманного вопроса его отвлек стук в дверь.

– Я занят! – рявкнул мужчина.

Однако пожилой секретарь, заглянувший в дверь, был не тем человеком, который беспокоит по пустякам.

– Что? – спросил его приказчик.

– Документы поступили необычные, – тут же выложил самое главное секретарь. – Вы должны взглянуть.

– До завтра не терпит, что ли? – еще раздраженно, но немного тише, чтобы не беспокоить драгоценного гостя, сказал приказчик. – Ты не видишь, кто в гостях?

Он, забывшись, некультурно указал рукой на молодого барина. Но спохватился и тут же отвесил тому извиняющийся поклон.

– Думаю, молодому барину также будет интересно содержание бумаг.

Мужчины переглянулись, ведь это было странно. Какой такой интерес может быть у графского племянника к делам мелкого уездного городка? Он и приехал-то сюда лишь ради галочки – привез в качестве благотворительности медикаменты и несколько бобин кинопленки. Ну, и ради проверки: хорошо ли народ отреагирует на племянника графа де Геннина, которому впервые поручили дела семьи.

Народ отреагировал хорошо. Еще бы: такой красивый и обходительный молодой человек приехал из самой столицы! Но все же юношу послали сюда вовсе не за тем, чтобы он и правда занимался проблемами богом забытого городка, так что предложение ознакомиться с бумагами было неожиданным.

– Что это? – спросил приказчик, указав на папку в руках секретаря.

– Один паренек принес, – пожал плечами тот. – Он не назвался, но сказал, что бумаги должен увидеть графский приказчик.

– И с каких пор мы слушаем побирушек? – нахмурился приказчик.

– Ни с каких, – безэмоционально ответил секретарь. – Я велел его вытурить, но он вдруг вслух зачитал несколько фактов из тех бумаг… И я думаю, вам и правда стоит с ними ознакомиться.

Он протянул папку.

Приказчик недоверчиво взял. Затем достал из кармана пенсне, водрузил его на нос и принялся перебирать бумаги. И чем больше он их перебирал, тем шире открывались его глаза. Пенсне уже упало с носа, но мужчина, забывшись, подносил бумаги все ближе и ближе к глазам и продолжал читать. Он попросту выпал из реальности.

Молодой человек, заинтересовавшись, взял уже прочитанные приказчиком листы и тоже изучил. Хмыкнул раз, другой. А потом вдруг рассмеялся так искренне и звонко, что зазвенели бокалы на столе.

– Ох, повеселили! – сказал он, отсмеявшись. – Какие милые деревенские махинации. А какие крошечные суммы взяток… впервые такое вижу. Уездная мафия – это нечто. Купить себе одаренную жену, чтобы создать аристократический род. Устроить голод и выкупить умирающих крестьян… Гениально и нелепо одновременно! Расскажу дяде, он тоже посмеется.

– Дяде? – смертельно побледнев, спросил приказчик и принялся заикаться: – М-может, не н-надо? Мы тут сами как-нибудь, долго ли? Тут же все написано, кто из полицейских к-купленный. Обратимся к н-нормальным и наведем порядок. Правда, г-господин, не надо дядю, прошу!

Приказчик, не выдержав, бухнулся на колени. Это в столичной моде он не разбирался, а вот в том, кого назначат виноватым, если граф приедет наводить порядок, бедолага не сомневался.

– Буквально несколько дней, молю… – забормотал он, отбивая поклоны. – Я разберусь, обещаю! Всех на место поставлю, сегодня же арестую, сейчас! Штрафы, тюрьму, Московские кордоны – все всё по заслугам получат!

Он еще долго бормотал, периодически пытаясь целовать туфлю молодого человека, но тот лишь брезгливо скривился и отдернул ногу. Приказчик ведь даже понятия не имел, насколько Герману де Геннину все это было фиолетово.

Да и не только ему. Это для местных “Три Петра” – величайшая мафиозная группировка, а для столиц не более, чем крысиная возня, дележ колбасного огрызка на свалке отходов.

– Хватит уже. Встань, – властно велел молодой человек. – Просто разберись с проблемой и все. Кому вы тут нужны в этой глуши. Сами натворили, сами разруливайте.

Он махнул на приказчика рукой и отпил из бокала.

– Ваша щедрость не имеет границ, господин! – подобострастно выдал насмерть перепуганный приказчик, которого только что миновала расстрельная статья. – Все сделаю! Всех накажу, публично! Город снова будет верен де Ге́нниным!

– Верен Империи, – поправил его молодой человек.

– Верен Империи! – с уже совсем очумелым патриотизмом повторил приказчик. – Дозвольте-с идти исполнять-с.

Молодой аристократ махнул рукой, и мужчина, склонившись, бочком-бочком ретировался, прижимая к себе папку с документами, что свалились, как снег на голову, и едва не устроили ему инфаркт.

Но теперь он устроит инфаркт “великой троице”. Наконец-то у него есть конкретные доказательства их махинаций! Кем бы ни был тот паренек, что это принес, пусть судьба вознаградит его за этот дар!

Глава 48

В монастыре, несколько часов спустя

Феофания сегодня была не в себе и все никак не могла закончить молитву: снова и снова сбивалась в тексте, знакомом с детства, дважды уронила свечку, один раз – иконы и едва не устроила пожар.

Сегодня мысли ее никак не могли обратиться к богу. Наверное, все дело было в том, что ее грызло чувство вины. Настолько сильное, что даже искреннее раскаяние не помогало.

Легко покаяться в грехе, когда ты навредил лишь себе. Легко простить себя, зная, что бог милостив и примет тебя любой, если ты раскаиваешься. А поди-ка прости себя, если из-за тебя пострадал другой человек, пострадал РЕБЕНОК.

Язык Феофании спотыкался о знакомые слова молитвы и не мог их произнести. Она будто потеряла право просить прощения.